Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах - Вадим Юрьевич Солод

доставку в Петроград, за что и получал 15 % от суммы контракта от Наркомата торговли. Бизнес был опасным, сложным по логистике, а потому высокодоходным. Почему у живших по соседству Д. Мережковского и З. Гиппиус это вызывало столь крайнюю реакцию, сказать трудно, но иначе как «прирождённым паразитом и мародёром интеллигентной среды» они его не называли.

Среди критиков издателя были и те, кто считал покупку авторских прав у беспомощных, не сумевших адаптироваться к реалиям новой жизни литераторов благотворительностью, спасением их от голодной, в буквальном смысле этого слова, смерти. К тому же в условиях сложившегося правового вакуума писатели могли продать (и продавали) один и тот же текст разным издательствам, что позволяло им хоть как-то увеличить свой скромный гонорар. Поэтому Зиновий Исаевич имел все основания обвинять правообладателей в банальном жульничестве: «Немедленно по продаже мне своих произведений… Мережковский снова продаёт те же сочинения другим издательствам. Пытался он продать и Государственному издательству, которое переслало мне его весьма пикантное письмо. Гиппиус продала мне свои стихи в 1918 году, деньги получила, а материал не сдала. Куприн продал мне сочинения, уже ранее проданные другому издательству».

Становилось очевидно, что большевики были готовы финансировать всё, что предлагал им А. М. Горький, только вот достаточных средств для этого у них не было. Поэтому «Буревестник» был вынужден постоянно обращаться к В. И. Ленину за поддержкой того или иного проекта. Алексей Максимович писал Председателю СНК в феврале 1919 года: «На днях закончим печатание перечня книг, предположенных к изданию „Всемирной Литературой“. Я думаю, что нехудо будет перевести эти списки на все европейские языки и разослать их в Германию, Англию, Францию, Скандинавские страны и т. д., дабы пролетарии Запада, а также А. Франсы, Уэллсы и разные Шейдеманы видели воочию, что российский пролетариат не токмо не варвар, а понимает интернационализм гораздо шире, чем они, культурные люди, и что он в самых гнусных условиях, какие только можно представить себе, сумел сделать в год то, до чего им давно бы пора додуматься.

Будьте здоровы! А товарищи-коммунисты очень нерадивый, нетрудоспособный и самолюбивый народишко. Работать с ними трудно, знаете ли!»

Такие технические вопросы, как, например, получение разрешения на вывоз за границу рукописей мемуаров В. Чернова и Л. Мартова, которые уполномоченными Главного управления таможенного контроля были отнесены к антисоветским, Владимир Ильич решал оперативно, но вот в вопросах выделения бюджетных средств, увы, быстро помочь не мог. Тогда Гржебин вновь предложил СНК идею реализовывать книги на русском языке в Европе, прежде всего среди русскоязычной диаспоры. Предложение это, конечно, имело право на жизнь, но в то же время оно создавало неразрешимые проблемы с экономическими расчётами (средняя цена на книгу в Германии составляла 12–15 марок, что делало её рентабельной при нереальном для того времени тираже не менее 10 тысяч экземпляров), недостаточной востребованностью такой литературы среди хорошо образованных людей, свободно владеющих иностранными языками, а также наличием проблем с правообладателями, при том условии, что они постоянно проживали за границей.

10 января 1920 года между З. И. Гржебиным и заведующим Госкомиздатом В. В. Воровским был заключён договор на печатание книг и учебных пособий, а 31 января того же года — договор на покупку бумаги в Финляндии между ГИЗ и А. М. Горьким, который затем должен был передать полномочия Гржебину. Последний договор выполнен не был.

Через неделю издатель получил аванс в 1 000 000 рублей, также ему было обещано ещё два миллиона наличными, 30–35 000 000 рублей должны были быть переведены на расчётный счёт издательства. Для осуществления зарубежных платежей СНК дополнительно выделялись 1 000 000 рублей и 5 000 000 «думских рублей»[228] для закупки типографской бумаги.

Однако Наркомат внешней торговли опротестовал договор Гржебина с ГИЗ на том основании, что В. В. Воровский не был «правомочен решать подобного рода вопросы». Тем не менее 16 февраля 1921 года А. М. Горький направил В. И. Ленину новое экономическое обоснование о целесообразности печатания книг за границей.

Через какое-то время коллегия Госиздата рассмотрела вопрос о прекращении сотрудничества с «Издательством Гржебина», при этом представитель ВСНХ в Берлине Н. М. Федоровский сумел убедить А. В. Луначарского в том, что имя издателя известно всей Европе, но при этом о Наркомпросе РСФСР никто не слышал: «Пользуясь деньгами от Вас и сотрудничеством посланных Вами же профессоров… этот господин по всей Европе разрекламировал себя: „Издательство Гржебина. Стокгольм-Берлин-Петербург“. Это значится на всех книжках и даже на глобусах, которые сей предприниматель посылает к вам. Получилась совершенно дикая вещь. Германский книжный и типографский мир не знает РСФСР, не знает Комиссариата просвещения, но хорошо знает Гржебина». Для наркома всё это звучало, конечно же, обидно.

Владимир Ильич сумел вовлечь в конфликт практически всех членов Политбюро. Гржебин забрасывал вождя письмами, настаивал на встрече, но, судя по всему, председатель СНК имел достаточно полную информацию относительно планов издателя осуществлять независимую коммерческую деятельность параллельно с выполнением государственного задания.

Политбюро ЦК ВКП(б) с учётом мнения ответственных товарищей приняло специальное постановление: «Принять меры к ликвидации договора с Гржебиным с наименьшим денежным ущербом для РСФСР и полнейшим финансовым и торговым бойкотом этого издательства… Во исполнение данного решения немедленно вступить в переговоры с соответствующими учреждениями (таможнями и т. п.)».

Окончательное решение партийного руководства фактически разорило крупного частного издателя, в течение нескольких лет осуществлявшего собственную и, как ему казалось, успешную игру с советскими чиновниками. Правда, одновременно было принято предложение о печатании за границей продукции издательства «Всемирная литература» — таким образом, несмотря на аннулирование прежних договоров, Гржебин снова получил новый государственный заказ.

Вскоре после принятия такого довольно противоречивого решения М. Горький торжественно представил Владимиру Ильичу Ленину отдельные книги, изданные в Германии. Их качество, дизайн, лучшая бумага «хольцфрай-44» впечатляли, хотя, по слухам, было напечатано всего лишь несколько подарочных экземпляров.

На нужды «Всемирной литературы» Малый совнарком выделил 2,5 миллиона немецких марок, однако издатели этих денег так и не получили.

25 апреля 1923 года в Торгпредство СССР в Германии поступила телеграмма из Наркомата внешней торговли (НКВТ), в которой торгпреду Б. С. Стомонякову давалось указание прекратить сотрудничество с З. И. Гржебиным.

В связи с односторонним отказом от исполнения договорных обязательств советским торгпредством издатель обратился в третейский суд в Берлине. Такую альтернативную форму защиты права в качестве обычного судопроизводства активно использовали русские предприниматели-эмигранты, по причинам как скорости рассмотрения иска, так и относительной дешевизны самой процедуры. При этом вопросы правоприменения и последующего исполнения постановленного решения в большинстве случаев оставались открытыми.

16 ноября 1923 года состоялось заседание суда под председательством профессора Ф. А. Брауна. Интересы истца по делу представлял адвокат Б. Л. Гершун[229].

Выслушав в процессе стороны, суд постановил вердикт: «Из объяснения сторон, обстоятельств дела и собственного опыта суду известно, что не менее чем