Ванька-ротный - Александр Шумилин

Телефонная связь была восстановлена. Я связался с Малечкиным и доложил о стрельбе.

— Твое дело наблюдать и подробно обо всем мне докладывать! — услышал я его голос в трубке.

К вечеру мы получили приказ сняться с высоты и отправиться вниз по дороге. Когда мы подошли к трем избам, где была перестрелка, мы увидели трех убитых разведчиков. Почему они не обошли по кустам эти избы стороной? Почему они пошли на избы по открытому месту? К сожалению, на войне такое часто случается.

Человек идет по дороге и в него никто не стреляет. Кажется, что и осторожничать нечего. Чего зря время тянуть? Солдат забывает об опасности, что он может получить встречный выстрел, а его уже давно взяли на мушку. Он спокойно идет. А немцы только ждут, чтобы он подошел поближе. Не будет же солдат обходить стороной каждый куст, каждый встречный бугор, сарай или избу, стоящие на отшибе. Нет смысла ложиться перед каждым сараем и ползти по грязной канаве на брюхе. Идешь по дороге, и в тебя никто не стреляет. Нет смысла прятаться и озираться по сторонам. Авось и здесь пронесет! — прикидывает каждый.

На войне трудно угадать, в какой момент ты лишишься жизни. Выстрел — одно мгновение! Пуля ударила и жизнь оборвалась!

При преследовании немцев мы не имели возможности прочесывать местность от куста до куста. Мы шли по дороге пока в нас не начинали стрелять.

Не будешь же ты ползти, когда кругом безмолвно и тихо. Мы не экономили патроны, а стрелять по пустым домам и сараям как-то было не к чему. Хотя мы не раз убеждались, что именно там нас каждый раз поджидали немцы.

Вспоминаю сейчас занятия по тактике в военном училище. Мы бежали по полю и кричали ура. Потом при подходе к деревне ложились и ползком подбирались к домам. Ползать солдата на войне одной командой не заставишь. Нужно, чтобы пули визжали у него над головой. А от чего это? От солдатской лени! Ее, эту матушку лень, из солдата дубиной не выбьешь. Теперь на войне все было по-другому и иначе. Теперь сама война учила нас всему. Мы учились не по рассказам на примерах Гражданской войны, когда ползком подбирались и ходили в рукопашную действовать штыками. Мы учились воевать на собственной шкуре. Преподаватели у нас были опытные — прошли всю Европу.

Усвоив, курс наук и приложив к науке русскую сметливость, проницательность и пытливость мысли. Мы потом взялись за ум. А уж чем, чем, а задним умом и русским духом русский солдат крепок. Мы превзошли своих учителей по всем статьям!

Были и еще причины нашей отваги и лени. Мы воевали между двух огней. С одной стороны — немцы. С другой — наши доблестные тыловые начальники и командиры. Кто из них на нас надавит сильней?

Во время наступления у нас не хватало ни снарядов, ни пушек. Подвоз хлеба был с перебоями. С одной баланды не побежишь оббегать сараи и кусты. А начальство не давало нам времени спокойно лечь и лежа умереть. Нас подгоняли, понуждали и торопили. Нам нужны были километры отвоеванной у немца земли. Каждый наш шаг стоил жизни простых солдат и ротных офицеров. Мы по дороге теряли больше людей, чем пустых гильз из-под винтовочных патрон.

Кому, кому, а русскому солдату, который прошел войну с ротой в пехоте нужно поклониться в ноги. Он оплатил своей кровью и жизнью все нарисованные на военных картах красные стрелы. Но, к сожалению, его славное имя забыли. Победителями стали тыловые работнички от батальона и выше. Теперь они фронтовики и окопники, едрена вошь! Непонятно, кто воевал, а кто открыто прятался в тылах полка и дивизии.

Они, конечно, тоже терпели лишения и невзгоды. Во время наступления им приходилось лезть в седла и отбивать задницу, догоняя пехоту. Им приходилось ложиться спать, укрываясь в телегах. Не было у них привычных тюфяков и подушек.

О войне и о немцах они знали понаслышке. Я задал однажды комбату такой вопрос. Он взглянул на меня пытливо и увел разговор в другую сторону.

Отложим разговор, кто воевал, а кто участвовал сидя в тылу подальше от фронта. Вернемся к дороге, по которой нам предстояло идти. Там впереди нас ожидает много и всякого. Каждый шаг нашего пути нам стоит жизни[172].

Закончилась еще одна фронтовая ночь. От трех нежилых изб, где погибли разведчики, мы уходим на рассвете.

Ровная, покрытая свежим снегом дорога, повернула в лес. Накануне с вечера небо как-то вдруг потемнело, дунул холодный ветер, с севера налетела белая пороша. Все, что накануне размякло и хлюпало под ногами, сразу окаменело. Пространство исчезло, и перед глазами поплыла белая пелена. Идти по дороге было легко и приятно.

Где-то справа от нас километрах в трех по дороге идет стрелковая рота. Мы соседи, так сказать. Но мы друг друга не видим.

Здесь на дороге свежие следы убежавших немцев. Я смотрю на следы и считаю. Сколько их здесь отпечатано перед нами. Если следы оборвутся или уйдут, куда либо в сторону, нужно быть внимательным, можно ждать засады. Как охота за зайцем по первой пороше.

Тихий, присыпанный снегом лес стоит неподвижно. Рассвет еще не в полную силу. Но вот стали видны макушки деревьев, дорога тоже заметно светлеет.

Впереди широкий прогалок. Дорога круто сворачивает и уходит в сторону. Строений и заборов впереди не видно. Справа и слева ровное поле. На выходе из леса небольшое болото. Дорога по краю обходит болото. Лес то приближается, то отходит в сторону. Впереди пригорок. За ним видны крыши домов. Впереди, вдоль дороги тянется жердевая изгородь, около нее отдельные заснеженные деревья.

Мы подвигаемся еще вперед и поднимаемся в гору. Я внимательно оглядываю, коньки крыш, не покажется ли где над крышей голова или каска немца. Окна и завалинки изб еще не видны.

Я махаю ротному рукой. Он останавливает своих пулеметчиков. Раскрываю планшет, смотрю на карту. Хочу узнать название деревни. В самом конце поля кусты и низина, мост через ручей. Подходы к мосту могут быть заминированы. Идти по дороге или обходить деревню по полю стороной? Может вызвать из тыла саперов? Пока они притопают — время уйдет не мало. Саперы мин не обнаружат — мне за затяжку времени сделают втык.

Теперь нужно решить еще вопрос. Есть немцы в деревне или ушли из нее?

Подзываю и спрашиваю Самохина:

— Как думаешь? Есть в деревне немцы?

Самохин смотрит, качает головой и говорит:

— Не знаю!

— Посмотри на трубы. Видишь, на них сверху белой кромкой лежит свежий снег. Если бы немцы остались в деревне на ночь, они затопили бы печи. В холоде они не привыкли сидеть.

После некоторых раздумий я говорю Самохину:

— Пошли в деревню сержанта, пусть с собой возьмет человек, пять солдат. По дороге не посылай. Пусть идет по кустам огородами.