Бить будет Катберт; Сердце обалдуя; Лорд Эмсворт и другие - Пелам Вудхаус

– Сударыня, – сказал он, – в сложившихся обстоятельствах я ударил бы и архангела Гавриила. Ваш матч, – обратился Рамсден к мисс Бингли, которая, не обращая внимания на драму, развернувшуюся у нее под самым носом, достала ниблик и тренировала мах.

Рамсден холодно откланялся, с удовлетворением покосился на выбирающегося из зарослей крапивы Уилберфорса и зашагал прочь. Вскоре он пересек мост через ручей и поднялся по холму.

Юнис как зачарованная смотрела ему вслед. Порыв гнева быстро прошел, и девушка уже жалела, что не стукнула несносного мальчишку сама.

Как он был прекрасен, думала Юнис, глядя Рамсдену вслед. Вылитый Каррузерс Мордайк из сорок первой главы «Блеска серых глаз», где он отверг Эрминтруду Ванстоун. Всей душой Юнис хотела, чтобы Рамсден вернулся. Именно о таком спутнике она мечтала всю жизнь. О, как замечательно он научил бы ее играть в гольф! Ее просто тошнило от того, как прежние наставники, неизменно предваряя замечания слащавой похвалой, робко подсказывали, что, дескать, некоторые при выполнении драйва предпочитают держать голову неподвижно, и Юнис, хоть она и так отлично все делает, тоже могла бы попробовать. Они предлагали смотреть во время удара на мяч так, будто этим девушка оказала бы мячу неслыханную честь. Нет, ей нужен был большой, сильный и даже грубый мужчина, чтобы заставил ее не вертеть, черт возьми, головой; беспощадный викинг, что без лишних церемоний как следует двинул бы ей в глаз, который она посмела отвести от мяча. Вот таким и был Рамсден Уотерс. Может, внешне он и не похож на викинга, но ведь главное в человеке – душа, а после случившегося на турнире Юнис убедилась, что в характере Рамсдена Уотерса сочетались все самые лучшие черты императора Нерона, дикого зверя и боцмана с грузового парохода.

Весь вечер Рамсден в самом мрачном настроении просидел в своей комнате. Удовлетворение от содеянного прошло, и он жестоко корил себя за то, что по собственной глупости навсегда потерял любимую девушку. Да разве простит она этакую выходку? Можно ли закрыть глаза на поступок, от которого покраснели бы и матросы на судне для перевозки скота? Рамсден глухо застонал и решил развеять скорбь чтением.

Увы, избранные мысли величайших писателей не трогали его в этот час. Взялся было за книгу Вардона «О свинге», но слова плыли перед глазами. Полистал «Короткий удар» Тейлора – прозрачный стиль мастера показался сбивчивым и непонятным. Ни Брейд «О ловушках», ни Дункан «О клюшках» не принесли облегчения. Отчаявшись, Рамсден хотел все бросить и лечь спать, несмотря на довольно ранний час, как вдруг зазвонил телефон.

– Алло.

– Добрый вечер, мистер Уотерс. Это Юнис Брай.

Трубка задрожала в руках Рамсдена.

– Я тут вспомнила. Мы, кажется, о чем-то говорили вчера? Вы, случайно, не просили меня выйти за вас замуж? Точно помню, что-то такое было.

Рамсден три раза сглотнул.

– Просил, – еле слышно произнес он.

– Мы ведь тогда ничего не решили, да?

– А?

– Я говорю, вопрос остался открытым.

– Э?

– Так вот, надеюсь, вас не слишком затруднит, – мягко проговорила Юнис, – зайти ко мне и продолжить этот разговор.

Пол закачался под ногами Рамсдена.

– Нам никто не помешает, – добавила Юнис. – Крошка Уилберфорс лег спать, у него болит голова.

Рамсдену понадобилось какое-то время, чтобы отлепить язык от гортани.

– Буду сию минуту! – хрипло выпалил он на бегу.

РАЗЛУЧЕННЫЕ СЕРДЦА

© Перевод. С. Никонов, 2012.

В курительной гольф-клуба весело потрескивал огонь, и старейшина время от времени поглядывал в окно на сгущающиеся сумерки. Снег мягко ложился на поле. С того места, где сидел старейшина, открывался прекрасный вид на девятый грин. Вот в полумраке декабрьского вечера из-за холма появился мяч, прокатился по траве и остановился в метре от лунки. Старейшина одобрительно кивнул. Хороший удар.

Молодой человек в твидовом костюме спустился с холма, легко и уверенно загнал мяч в лунку, перекинул через плечо сумку с клюшками и направился к клубу. Через несколько мгновений он вошел в курительную и, увидев огонь, издал восторженный клич.

– Замерз как собака! – сообщил молодой человек.

Он позвонил официанту и заказал чего-нибудь горячительного. Старейшина любезно согласился составить ему компанию.

– Люблю играть зимой, – сказал молодой человек. – Все поле твое. Мир полон лодырей, которые вылезают только при хорошей погоде. И как у них хватает наглости называть себя гольфистами!

– Не все так преданы игре, как вы, мой мальчик. – Мудрый наставник с удовольствием нырнул носом в свою кружку. – Будь так, мир стал бы намного лучше и было бы меньше всяких беспорядков.

– Гольф я люблю, – согласился молодой человек.

– Пожалуй, только один гольфист на моей памяти был более предан игре. Я о Мортимере Стерджисе.

– Это тот, что пристрастился к гольфу, когда ему было тридцать восемь? Девица, с которой он был помолвлен, ушла к другому, потому что у Стерджиса не хватало времени совмещать гольф с ухаживаниями. Помню, вы как-то рассказывали.

– У этой истории есть продолжение, если не возражаете, – предложил старейшина.

– Окажите честь, – ответил молодой человек. – Начинайте!

– Некоторые, – повел свой рассказ старейшина, – считали, что Мортимер Стерджис помешался на гольфе, и осуждали его. Я с ними не согласен. Во времена короля Артура никто не возводил хулу на юного рыцаря, если тот, забыв про общественные и деловые обязательства, отправлялся на поиски Святого Грааля. В Средние века человек мог посвятить жизнь крестовым походам, и толпа его боготворила. Стоит ли клеймить человека нашего времени за ревностное увлечение современным эквивалентом – Поиском Совершенства в Гольфе? Мортимер Стерджис не достиг совершенства, но все же снизил свой гандикап до девяти, и я снимаю перед ним шляпу.

Эта история началась, когда Стерджис уже не был новичком в гольфе и его гандикап приближался к двенадцати. Вы, конечно же, знаете, что именно в это время гольф начинает по-настоящему захватывать. Пристрастие Мортимера к игре выросло безмерно – никакого сравнения с тем, что было раньше. Он и до этого играл, но теперь на самом деле засучил рукава и окунулся в гольф с головой. Тогда же он начал вновь подумывать о женитьбе. Статистика свидетельствует, что практически все великие гольфисты были люди женатые – так, может, священные узы брака способны улучшить игру? Мысль, что он столько теряет, не давала Мортимеру покоя. Более того, в нем проснулся отцовский инстинкт. Как он справедливо заметил, неизвестно, благотворно ли скажется брак на игре, однако прослеживается четкая связь между женитьбой Томми Морриса-старшего и существованием Томми Морриса-младшего, который четыре раза подряд выиграл Открытый чемпионат Британии. Короче говоря, к сорока двум годам Мортимер Стерджис созрел для того, чтобы предложить какой-нибудь милой девушке сделаться приемной матерью одиннадцати драйверам, двадцати восьми паттерам и еще пятидесяти пяти клюшкам, которые он собрал за карьеру гольфиста, – общим числом девяносто четыре. Разумеется, с единственным условием: будущая миссис Стерджис тоже должна играть в гольф. До сих пор помню ужас в его глазах, когда некая девушка, восхитительная в других отношениях, сказала, что никогда не слышала о Гарри Вардоне; может, он имеет в виду шляпку а-ля Долли Вардон? Со временем она стала великолепной женой и матерью, но Мортимер Стерджис с ней больше не разговаривал.

С наступлением января Мортимер обычно уезжал на юг Франции – к солнцу и зеленой сухой траве. В этом году он поступил точно так же: с чемоданом и девяносто четырьмя клюшками отправился в Сен-Брюле и остановился, как всегда, в отеле «Сюперб», где его знали и к привычке отрабатывать удары в спальне относились с доброжелательной снисходительностью. В первый же вечер, предварительно разбив статуэтку молящегося младенца Самуила, Мортимер оделся и вышел к обеду. И тут его очам предстала Она.

Вы знаете, что Мортимер Стерджис был ранее помолвлен, но Бетти Уэстон никогда не пробуждала в нем таких чувств, как эта девушка. Как он сам потом сказал мне, один лишь взгляд на то, как она опустошает тарелку супа, поднял в нем шальную бурю страстей. Такое чувство бывает, когда ваш мяч, угодив в заросли бурьяна, неожиданно выскакивает оттуда прямо на середину фервея, отрикошетив от камня. Гольф поздно вошел в жизнь Мортимера Стерджиса, а любовь – еще позже. И точно так же, как позднее пристрастие к игре оказалось искренним, любовь, сразившая его в середине жизни, стала настоящей. Мортимер доел обед, не замечая вкуса еды, что в иных отелях только к лучшему. Он тщательно обследовал местность в поисках кого-либо, кто мог бы его представить. Наконец такой человек нашелся, и знакомство состоялось.

Она была миниатюрной и на первый взгляд довольно хрупкой девушкой с большими голубыми глазами, облаком золотых волос и милым лицом. Левая рука висела на перевязи. Девушка взглянула на Мортимера так, словно наконец нашла что-то, и это что-то кое-чего стоит. Склонен думать, это была любовь с первого взгляда, причем взаимная.