Рой - Эдуард Байков

– Вроде спокойно… – процедил он. – Ладно, звезда эфира, лети пулей за мамулей… Да, Гусев, давай-ка на всякий случай с ней. Какой этаж?

– Третий.

– Слава богу. Лифтом не пользуйтесь! Кто знает… Патроны есть? – спросил Зверев у Гусева.

– Да. Запасной магазин.

– Еще раз слава тому же дяде… Десять минут вам! Время пошло. А мы сидим тихо и смотрим в оба. Рябинин, поди скажи парням, чтобы настороже были и лишнего не отсвечивали.

Игорь вылез, заковылял к «десятке». Алексей сдержанно зевнул, мотнул головой…

Все-таки он был штатским человеком. Да, старался – сказано было сидеть настороже, он и сторожил, наблюдал. И… самое важное-то и проглядел.

– Э! – так и вскинулся Зверев. – Ты глянь, ученый-то наш, как конь, рванул. Вот тебе и хромой… Куда это он?!

Лейтенант резво выскочил из машины, не забыв предупредить:

– Будь на месте!

Меркурьев обернулся и увидел, что Игорь торопливо ковыляет к молодому парню, неизвестно откуда взявшемуся. Гаишники тоже недоуменно таращились биологу вслед; видно, не ожидали от него такой прыти. Ну, а Михаил решительно устремился к незнакомцу, на всякий случай держа автомат наготове.

Молодой человек при появлением столь колоритного персонажа заметно напрягся, однако разговор пошел вполне дружеский, хоть и экспансивный, с бурными жестами. Отдельные слова до Алексея долетали, и он сообразил, о чем шла речь… но вот все трое разом повернули к автору.

Глаза Игоря возбужденно блестели – было видно и сквозь стекло.

– Это Пашкин однокурсник! – крикнул он. – Костя! Вот, случайно увидел.

Оказалось, все студенты разбежались по хатам. А что касается Павла Рябинина, то он заупрямился и рванул в институт к первой паре: в лабораторный корпус, расположенный неподалеку…

– Там у политеха нашего, – сказал Костя, – так называемый технопарк. Ну, что-то вроде спецхозяйства. Мастерские, гаражи… ну, и лаборатории, по гидравлике, там, по военке… Я говорю: ты че, Паш, опух, что ли… то есть, пардон, давай у меня пересидим. Мы вчера тут вечеринку замутили, так, слегка. Ну, а утром такое дело, мен… пардон! Милиция тут бегала, орали, что чрезвычайная ситуация, все такое. А он уперся – пойду, и все тут!

– Похоже на него. – Игорь вздохнул. – Упрямый, весь в отца. Я-то в мать пошел, мягкий по характеру…

– Ну ладно, – прервал его Михаил. – В мать, в отца, в прохожего молодца… Давайте в машину все. Сейчас дождемся кое-кого и рванем за вашим трудоголиком.

Игорь и студент полезли в автобус. Алексей толкнул Зверева локтем и вполголоса произнес:

– Глядишь, еще кого-то из студенток подберем. Растет контингент!

Михаил внезапно развеселился:

– А сейчас Светка еще мамашу притащит! Глядишь, и эта сойдет на крайняк, а? Так, знаешь, зажмурясь, пару раз дернуть за сиськи дряхлые…

Тут ментовское остроумие и кончилось, потому что дверь подъезда распахнулась, вышли Гусев с двумя цветастыми сумками, Света, а следом улыбчивая молодая женщина в светлом брючном костюме – с таким видом, словно надумала прогуляться ясным майским утром.

– Вот тебе и мамаша… – вырвалось у Алексея.

– Да уж, – сказал Зверев и честно добавил: – Я бы ее… – Но не договорил.

Вблизи выяснилось, что Светина мама, конечно, не настолько молода: за сорок точно. Но выглядела она безупречно, а главное, беззаботно, точно в самом деле перед приятной прогулкой… Алексей даже усомнился: может, дамочка попросту еще не в курсе, что творится на свете?.. Однако, продолжая улыбаться, она приятным, чуть нараспев голосом произнесла:

– Здравствуйте, господа. Очень рада вас видеть, хотя и при не очень радостных обстоятельствах. В общих чертах Света мне рассказала, ну а частности сами выяснятся, не так ли?.. Спасибо вам! Мы готовы.

– Коротко и ясно, – с одобрением молвил Зверев. – А звать вас, простите?..

– Тамара Викторовна. Можно просто Тамара.

– Очень приятно. – Неожиданно для всех бравый омоновец стал сама любезность. – Это ваши вещи? – указал он на сумки в руках Гусева.

– Наши, – сумрачно ответила Света.

– Нормально. – Михаил кивнул. – Ну, едем.

С появлением новых людей сразу стало веселее. Тамара Викторовна обладала на редкость живой, бодрящей аурой, ее энергия наполнила салон, все заулыбались, зашевелились… А Игорь, тот как-то особенно разволновался – крутил головой, привставал, словно от всего этого события шли быстрее.

– Не маячь, наука, – миролюбиво заметил Михаил. – Скоро будем на месте. Как там мои коллеги, Леха, едут?

Алексей глянул в зеркало: «десятка» послушно катилась следом, в ней неясно различались две физиономии в полумасках.

– Едут, – сказал он.

Почему-то вспомнилась та несчастная… Климова Лена – женщина, превращенная невидимой дрянью в зомби, вспомнилось ее роскошное тело… и журналист сдержанно покряхтел от сложного синтеза чувств.

Он еще не знал, на что способны эти нановиты…

Кроме Павла Рябинина, «трудоголиков» из разных курсов и групп, пришедших утром на занятия в лабораторный корпус, оказалось пятеро. Кто-то, подобно Павлу, приперся из принципа, кто-то просто ничего не слышал и не знал. Так все и встретились у проходной, где обретался низенький, полноватый, благодушный охранник.

– Отменены занятия сегодня, – говорил он с таким видом, точно объявлял о снижении цен на все товары в мире, – до особого распоряжения! ЧП в городе. Это ясно?

– А завтра как же? – напирали студенты.

– Сказано – до распоряжения! Завтра и узнаете.

– Но пройти-то можно? – сердито спросил Павел.

– Так нет там никого, – удивился страж. – Чего ходить?

– Ну, расписание посмотреть хотя бы!..

– А-а… – протянул тот, подумал и возражать не стал: – Ладно, сходите. Только нет там никого, это я точно говорю.

Студенты переглянулись и решили, что вправду ходить незачем, а лучше скорее по домам… Но Павел упрямо потащился в корпус.

Охранник остался стоять близ проходной, уставясь вдаль и неизвестно о чем думая. Тревожные шумы утреннего города постепенно усиливались, обещая нечто очень нехорошее… но это не доходило до его сознания. Оно по жизни пребывало на дистанции, в ровном, невозмутимом бесстрастии. По сути дела, охранник Геннадий Юрьевич Сачков был стихийный стоик, хотя и ничего не знал о теории и практике стоицизма.

С известных пор все учебные заведения перешли на как бы полувоенный режим охраны, включавший в себя разного рода пропуска, сигнализации, дяденек и тетенек в форменной одежде… Идиллические советские времена, когда никто ни о чем подобном не думал и в любой институт можно было зайти как к себе домой, давно миновали. Теперь подобные вещи регламентировались строгими инструкциями, но… но в том-то и дело, что бумага все стерпит, а эти грозные, даже как бы пугающие указания наполовину оставались на бумаге.

Кто были те охранники, что несли службу… ну, вот хотя бы здесь, в политехническом? Ясно кто – пенсионеры, да те, кто больше ни на что в жизни не пригодился. Ну, и совсем уж в виде исключения – Сачков, мужчина философического душевного склада, много чем в жизни занимавшийся, даже под землю лазавший вместе с местными диггерами, – племянник его увлекался этим делом… Наверняка бы Геннадий Юрьевич на что-нибудь сгодился, но судьба почему-то обошла эту проблему стороной – и вот результат…

Итак, он стоял у ворот, мысли его витали в неведомых сферах бытия, а когда все-таки спустились на землю и взор переключился на события этого мира, то этот взор увидел нечто странное…

Территория технопарка с незапамятных времен ограждалась кирпичным забором, а также задними стенами гаражей и подсобных помещений. Проходная примыкала к одному из таких зданий, которое не раз достраивалось, перестраивалось и стало наконец длинным несуразным ангаром, где хранились ГСМ, запчасти для машин и еще бог знает какой хозяйственный хлам. Взор сторожа, снизойдя с метафизических высот, оказался направленным именно вдоль этой стены – и узрел там большую группу людей, идущих прямо на него, Сачкова.

И что-то в этих людях было не то.

В Геннадия Юрьевича был вложен воистину философский дух. Когда надо, Сачков мог странствовать по надзвездным мирам, а когда надо – мог очень быстро соображать в делах земных. Вот и теперь он сразу сообразил, что дело худо. Толпа – человек десять – молча и быстро шла вдоль стены. И он ощутил, как спину и затылок его окатило ледяной волной.

Эти люди, казалось, связаны невидимыми узами. Так ходят в строю – но это все же был не строй, это была толпа. И тем более жутким выглядел ее синхронный ход, в котором чудился зловещий порядок…

Хотя, наверное, семь пядей во лбу иметь незачем, когда на тебя прет безмолвная орава с неживыми лицами и пустыми глазами, – тут всякий смекнет, что дело табак. Но ведь Сачков не просто смекнул! Он услыхал – не иначе, от ангела-хранителя «Беги! Спасайся!»

И не потерял ни секунды: на вид мешок мешком, он юркнул в дверь проходной, лязгнул засовом и дунул по территории быстрее ветра.