Торпедоносцы - Павел Цупко

Набрав пятьсот метров, Константин Александрович перевел самолет в горизонтальный полет и развернул его на север в сторону своих берегов. Только после этого, зажав штурвал коленями, он достал из кармана брюк индивидуальный перевязочный пакет и прижал его очками к ране.

Кровь продолжала сочиться. Бинтовая подушечка постепенно набухала. Вместе с уходящей кровью летчик чувствовал, как таяли его силы, на тело наваливалась страшная тяжесть безумной усталости. Руки и ноги быстро затекли. Во рту пересохло. Язык стал непослушным. Через разбитый горгрот и поврежденный нос машины в кабину врывались холод и влага, Летчика затошнило и стало знобить. Перед глазами все чаще появлялся багровый туман. Изнемогая, Константин Александрович упрямо держал курс.

Через полчаса такого нечеловеческого напряжения Мещерин позвал Шарапова:

— Место? — выдавил он хриплым голосом. — Где мы?

— Примерно на траверзе Мемеля, — тотчас доложил тот. — Надо выходить из облаков, командир!

— Добро! Следи за водой. Предупреди, как появится.

— Что с вами, Константин Александрович? — забеспокоился Шарапов. Он и раньше по поведению машины заметил, что с летчиком что-то творится, но не беспокоил. — Вы не ранены?

— Нормально. Кабина повреждена. Следите! Снижаюсь!

Медленно-медленно, метр за метром машина теряла высоту. Стрелка высотомера уже сползла с цифры «200», потом со «100», а воды все не было видно и облака не кончались.

Снизились еще на десять метров. Наконец под самолетом потемнело — верный признак того, что облачность кончалась. Еще десять метров — и самолет вырвался из тумана. Под ним внизу медленно переваливались тяжелые волны, вспухали белой пеной крутые гребни.

— Курс девяносто! Надо выйти на берег, определиться.

Перед глазами летчика море и небо сливались в однообразную серую массу. Бинт набух кровью и слабо сдерживал ее. Перчаткой Мещерин вытер глаз, разглядел приборы, начал медленный разворот вправо.

— Достаточно! Курс уже сто градусов! — предупредил Шарапов, все больше подозревая о неполадке с летчиком. — Выравнивай!

Десять минут летит торпедоносец новым курсом. Еще десять. Берега все не видно. А Мещерин уже напрягал силы, с превеликим трудом отгонял наваливающуюся сонливость.

— Берег вижу! Это коса Курише-Нерунг. Значит, вышли южнее Мемеля, — уточнил местонахождение штурман. — Пошли вдоль косы!

Но летчик курс не менял. Самолет качало, как лодку в шторм.

— Константин Александрович! Разворот влево! Удержите курс восемь градусов! — повторял Шарапов. — Что у вас происходит? Почему машину раскачивает? Как себя чувствуете?

Но командир щадил экипаж, не сообщал о ранении.

— Плохо вижу воду. Посматривайте за ней. Помогайте!..

На аэродром Мещерин прилетел на пределе сил. Самолет посадил удачно, только в конце пробега не выдержал направления, уклонился и выкатился за посадочную полосу.

Подъехавший санитарный автобус увез обессилевшего летчика в медсанчасть. Врач Лымарь, осмотрев рану, наложил повязку. Рана оказалась неглубокой: была рассечена кожа и слегка задет череп, но Мещерин потерял много крови. От госпитализации он категорически отказался, и ему назначили лечение в медсанчасти авиабазы.

Борисов отрулил машину командира на стоянку и принял командование эскадрильей.

Приближающаяся зима все чаще заявляла о себе. Резко похолодало. Из облаков на землю вместе с каплями дождя стал срываться снег. Приступить к полетам на боевых машинах с молодежью все не удавалось, и тогда Борисов решил заняться обучением летчиков эскадрильи полетам в облаках. Он выпросил у командира полка связной учебно-тренировочный самолет УТ-2. Этот легкомоторный фанерный самолетик имел две кабины и двойное управление и потому часто использовался для тренировок в пилотировании «под колпаком»; одна из кабин в полете могла закрываться сшитым из темной фланели чехлом — колпаком так, что пилот не видел ничего, кроме внутреннего оборудования и приборов. Михаил составил плановую таблицу и, получив разрешение, прибыл с летчиками на стоянку.

Авиамеханик доложил замкомэску о готовности машины, и тот скомандовал:

— Полюшкин! В кабину!

— Есть! — молодой пилот занял место, пристегнул привязные ремни, подключил к шлему переговорный шланг и доложил; — Младший лейтенант Полюшкин к полету готов!

Делал он все неторопливо, уверенно, без лишних движений, и это понравилось Борисову. Он приказал выруливать и взлетать.

В воздухе Полюшкин также держался уверенно, легко парировал рулями порывы ветра, подбрасывавшие легкий самолет, точно выдерживал режим полета.

Под облаками замкомэск приказал:

— Закройтесь колпаком, сделайте два правых виража и один левый. Крен тридцать градусов. Выполняйте!

Едва молодой летчик закрылся и начал пилотаж по приборам, как сразу выявилась его неподготовленность: УТ-2 то взмывал вверх, то снижался, заваливаясь в крен. Михаил в управление не вмешивался и не подсказывал, давая парню возможность самому разобраться в допущенных ошибках. Постепенно Полюшкин освоился, нашел, как говорят, себя, и замкомэск разрешил открыть колпак.

— А теперь полетаем в облаках. Следите за приборами!

Борисов взял ручку управления, перевел самолет в набор высоты, и вскоре УТ-2 окунулся в серую рыхлую массу. Облака были устойчивыми, машину не бросало, Летчик делал развороты, набирал высоту и снижался, называл все свои действия, давал возможность молодому летчику осмыслить новые ощущения, привыкнуть к необычному полету.

Полюшкину полет в облаках настолько понравился, что, когда самолет вышел из рыхлой массы, попросил:

— Товарищ лейтенант! Разрешите мне попробовать?

— Обязательно полетаете. Но сначала научитесь летать под колпаком. Таков порядок. Берите управление. На посадку!

На земле младший лейтенант доложил:

— Задание выполнил. Разрешите получить замечания?

— Для первого раза неплохо. В дальнейшем обратите внимание на координацию движений. На виражах вы не выдерживаете скорость, допускаете передачу ноги, в результате возникает скольжение. Продумайте все это. Об остальном поговорим на разборе. Репин! В кабину!..

Днями не вылезал Борисов из «утенка» и добился, что молодые летчики стали летать вслепую уверенно. Замкомэск был доволен; теперь, если кого-то из них зажмет непогода, не растеряются.

Вскоре пополнению повезло: установилась сносная погода, и экипажи приступили к полетам на торпедоносцах. Они выполнили стрельбы, бомбометания, потренировались по маршрутам — так была выполнена программа ввода молодежи в боевой состав, и лейтенант Борисов начал готовить ее к боям.

Размахивая картодержателями и штурманскими сумками, толкаясь и шаля, летчики, штурманы и воздушные стрелки-радисты входили в помещение эскадрильского КП и занимали места.

Адъютант эскадрильи старший лейтенант Драпов проверил явку и доложил Борисову.

— Вольно! Садитесь! — скомандовал замкомэск. — Приступим к занятиям по предполетной подготовке, Перед нашей эскадрильей поставлена задача: завтра с утра двумя парами провести разведку северо-западной части Балтийского моря, поиск и уничтожение кораблей противника. Вылетают экипажи Репина, Полюшкина, Ермышкина и Бровченко. Прошу приступить к подготовке полетной документации. Командирам звеньев и штурманам проверить!

Разбившись по группам, молодые летчики и штурманы развернули листы полетных карт, вооружились штурманскими инструментами и занялись прокладкой маршрутов, расчетами. Хотя каждый понимал, что эти расчеты учебные, тренировочные, но старались также, как и при боевых.

Когда командиры звеньев доложили об окончании подготовки, Борисов решительно прекратил шум:

— Приступим к розыгрышу полетов! — он придвинул к себе плановую таблицу. — Слушайте первую вводную. Взлет! Температура головок левого мотора растет, стрелка термометра — на красной черте. Прошу объяснить причину перегрева мотора и свои действия. Товарищ Башаев!

Лейтенант встал, крутнул рыжий ус, хмыкнул!

— Проще пареной репы…

— Прошу без присказок! — осадил его Борисов.

— Есть!.. Мал обдув цилиндров. Увеличиваю открытие «юбок».

— Правильно. Жалюзи охлаждения были открыты недостаточно. Садитесь! Следующая. Ложитесь на курс следования. Слева выше увидели вот этот самолет! — Михаил взял со стола снимок тупоносого истребителя, показал всем. — Сержант Иванов! Назовите тип самолета и свои действия.

Игорь Иванов настолько высок, что головой почти достает потолок. Согнувшись, он посмотрел на снимок, быстро ответил:

— Истребитель «Фокке-Вульф-190». Докладываю командиру экипажа, одновременно разворачиваю башню, готовлюсь к стрельбе.

Радист победно смотрит вокруг, ожидая похвалу.