Ветеран особого подразделения - Валерий Рощин

Наконец луч лидера выхватил из темной мути знакомые очертания горбатой спины десятиметровой подлодки. Пловец подал знак, и спецназовцы устремились к кормовой кабине. Сообща открыли два люка; оставили сверху поклажу и попарно спустились вниз. Разместившись на сиденьях, подключились к бортовой дыхательной системе. Приняли от пловцов мешки, уложили их рядом и задраили крышки обоих люков.

С минуту сидели в кромешной тьме, а когда загорелись лампы дежурного освещения, осмотрелись — в этой тесной могиле под толщей воды предстояло провести треть суток.

Скоро лодка качнулась раз, другой… Путешествие в неизвестность началось.

Движение внутри замкнутого пространства почти не ощущалось и только из-за переборки, отделявшей кормовую кабину от электромоторного отсека, доносился слабый гул…

Благодаря новизне ощущений, первые два часа для Аркадия пролетели быстро. Плотно прилегающий к телу гидрокостюм с пористой поролоновой подкладкой не позволял воде циркулировать и отнимать тепло. Задница от жестких сидений не изнывала, потому как грузового пояса не было, а воздушная прослойка в складках костюма и в порах подкладки создавала положительную плавучесть — Сереброва тянуло вверх, и голова не упиралась в крышку люка только благодаря привязному ремню. Конечно, неподвижное пребывание в этой клетушке удовольствия не доставляло, но клаустрофобией, вроде, не страдал — можно и потерпеть. В крайнем случае, протяни руку — открой клапан выравнивания давления, затем крутани вентиль замка и выбирайся наружу. Делов-то…

Супруном находился рядом и тоже чувствовал себя нормально. Встречаясь взглядом с другом, он поднимал вверх большой палец — дескать, все путем и настроение как у новорожденного головастика. Сквозь отверстие в разделительной переборке было видно затылки Борьки и Палыча. Куценко сидел спокойно, а пожилой Матвеев поначалу крутил башкой и нервничал, потом затих. Смирился.

Вторая пара часов отличалась от первой: свежесть впечатлений сменилась томительным ожиданием. Тяжелее всего далась третья четверть путешествия — мужчины ощутили усталость. Нет, не ту усталость, что наступает от физического перенапряжения, а усталость мышц и суставов. Крохотная неудобная кабинка не дозволяла распрямить колен и вытянуть ноги. И это многократно усиливало желание поскорее открыть люки и вырваться на свободу.

Матвеев в такие моменты опять крутился, нервничал. Несколько раз он оглядывался, и командир замечал в тусклом свете дежурного освещения его затравленный взгляд, с красноречивыми безмолвными вопросами: за что же это мне на старости лет? И когда же все это кончиться?! На исходе шестого часа Аркадий просунул в отверстие руку, тронул его за плечо и показал сначала на запястье, потом поднял вверх два пальца: потерпи мол, приятель, осталась пара часов…

Последний отрезок заточения Серебров и сам еле выдержал. Порой так и хотелось плюнуть на все и выскочить наружу — к свежему воздуху, к пространству. К свободе!

Перетерпел. Заставил себя перетерпеть. Ведь отматывая пленку назад, получалось, что именно он ездил по югу страны в поисках друзей и уговаривал принять участие в авантюре. Сам и заварил эту чертову кашу!

Об окончании подводного путешествия «Тритона» они догадались по двум легким толчкам — лодка легла на дно.

Дежурное освещение трижды погасло и включилось. Согласно наставлениям преподавателя со Звездой Героя на груди это означало: давление выровнено; можно переходить на дыхательную смесь от автономных аппаратов и покидать кабину.

Наконец-то!

Четверо обитателей кормовой кабины привели в действие акваланги и поменяли загубники; открыли оба люка. Снаружи появились сопровождавший ребята с фонарями и приняли багаж, помогли выбраться наружу.

Господи, до чего же приятно поработать суставами и размять затекшие мышцы! И уже не смущают ни темнота, ни тяжесть наполненных снаряжением мешков, ни предстоящий путь до берега — все это представляется сущей ерундой. Главное — свобода и возможность двигаться!..

Старший из профессиональных пловцов еще разок жестами напомнил о том, что не следует шарить лучами фонарей по верху и, указав направление, медленно поплыл к берегу. Остальные двинулись за ним…

Плыли в трех-четырех метрах от дна. При этом наручные глубиномеры показывали значение в двадцать метров.

Через четверть часа дно резко пошло вверх. Перед подъемом лидер остановился, дал отдышаться и приказал погасить свет, оставив в действии лишь свой фонарь. Последний отрезок шли плотно друг к другу, ориентируясь на единственный луч…

Наконец, над головами заиграли желтые блики — отражение чуть освещенного дна. Серебров понял: глубина небольшая, скоро берег. И действительно, лидер замедлил движение, высунул из воды голову, осмотрелся… Подал знак остальным и погасил источник света.

На месте!

Все дружно приняли вертикальное положение, сорвали с лиц маски, освободили рты от надоевших загубников и глубоко вдохнули свежий морской воздух.

Не верилось, что мучительное испытание позади.

Палыч тихо матерился; Куценко отплевывался, Супрун вытряхивал из уха воду.

— Пошли — времени до рассвета мало, — распорядился старший.

И верно — небо на востоке становилось фиолетовым.

Шестеро мужчин сняли с ног ласты и двинулись к пустынному берегу. Выйдя на сухой песок, спецназовцы стащили гидрокостюмы; пловцы помогали: развязали резиновые торбы и подавали одежду, обувь и сумки со снаряжением. В освободившиеся мешки предстояло запихать гидрокостюмы, акваланги, маски и все то, что для задания уже не пригодится…

— Удачи вам, мужики, — прощались пловцы и пожимали бывшим пассажирам руки.

— И вам счастливо!

— Удачного возвращения!..

Подхватив багаж, «экипаж» субмарины направился к воде и скоро исчез из вида.

— Ну что, граждане? И нам пора в путь-дорогу, — взвалил на спину тяжеленный рюкзак с контейнером Аркадий.

— Поехали, — взялся за второй Палыч.

Борька с Ильей подобрали две сумки, и вся компания дружно зашагала вверх по уходящей от моря тропинке…

Глава десятая

Северо-западное побережье Каспийского моря

2 августа 2008 г

Палыч шагал первым.

Одет он был в самый простецкий наряд: затертые камуфлированные брюки, легкая брезентовая куртка с капюшоном, завернутые болотные сапоги. За плечами видавший виды рюкзачок и дерматиновый чехол для рыболовных снастей, из которого «красноречиво» торчала оконечность складного спиннинга. Там же — в чехле покоилась разобранный «Винторез».

Шедшего следом Сереброва тоже с легкостью можно было принять за рыбака, однако одежка его немного отличалась, дабы не вызывать вопросов относительно подозрительной схожести. Старенькие серые брюки, заправленные в обычные резиновые сапоги; зеленая болоньевая ветровка; выцветшая панама, что носят погранцы или военнослужащие в южных группировках. Вместо рюкзака — рыбацкий ранец на дюралевом каркасе.

Третьим, сгорбившись под тяжестью ноши, плелся Куценко. Любопытный наблюдатель наверняка подумал бы, что в прорезиненном мешке за спиной удачливого рыболова как минимум полтора десятка килограммов некислого улова. Хотя вид его скорее напоминал туриста: кепка с измятым длинным козырьком, спортивный костюм неброской расцветки, раздолбанные кроссовки.

Замыкал шествие Супрун. Этот при ходьбе опирался на алюминиевый рыбацкий сачок, тоже изрядно наклоняя корпус вперед под изрядным грузом. Болотного цвета куртка, полинялые черные джинсы, высокие армейские ботинки…

При каждом имелся комплект документов граждан Азербайджана, у каждого в бумажнике или просто в кармане лежали местные манаты и американские доллары. Были еще припрятаны в одежде и российские загранпаспорта с простыми отметками о въезде — гражданам из большинства стран СНГ, гостившим в Азербайджан до девяноста дней, виза не требовалась. А в случае пребывания в стране более месяца, надлежало зарегистрироваться в органах полиции, но «командировка» не предусматривала и такого длительного срока. Группа планировала справиться с заданием дней за десять-двенадцать…

Они шли на юго-запад.

Где-то в тринадцати километрах параллельно берегу тянулись железная дорога с Апшеронским каналом; а вдоль линейных ориентиров плотно «сидели» населенные пункты, которые предстояло аккуратно огибать сторонкой. Дальше, если миновать Хачмас с юга и протопать еще с десяток верст, придерживаясь того же направления, аккурат выйдешь к ущелью реки Карачай. Замечательное ущелье: глубокое, лесистое, безлюдное. Вот туда-то и держала курс группа, ведомая Серебровым. Туда, потому что по ущелью, напрочь лишенному селений и пестрящих делянок, спецназовцы планировали добраться до перевала. А за перевалом петляло следующее ущелье — такая же дикая пойма другой реки. И если пропереть по ее берегу с полсотни километров, окажешься точно в центральной части Азербайджана. А уж оттуда до обозначенного Барковым района меж тремя горными пиками — рукой подать.