Одесса-мама: Каталы, кидалы, шулера - Анатолий Барбакару

Та самая хата Монгола, где как раз в это время промышляли мы с Шахматистом. Удобное место: и публика не жлобская, не уголовная, и деньги разыгрываются серьезные. В случае чего мы с напарником подстраховать можем. Как полигон для обкатки — лучше местечка не придумаешь. Но в лоб, незатейливо, вводить нельзя. Белые нитки заметят сразу.

Посоветовались с Шахматистом, посоображали. Пока подопечная, как и подобает приличной женщине-хозяйке, на кухне хлопотала с ужином. За ужином, уже совместно с ней, доработали детали. И тут толковость проявила: Шахматиста подкупила рацпредложениями. Тем, что особых разжевываний не требовала, и тем, что вопросы задавала как раз нужные, которые и нам следовало обсудить.

Шахматист восторг выражать не кинулся, но я-то его знал, видел: изумлен, растерян даже, но доволен. А ведь с самого начала, когда стажерка искусство владения колодой продемонстрировала, хоть опешивши был, но скепсис сохранил. От своей вечной убежденности, что «женщина на корабле — к беде», не отказался.

Купила и сообщника с потрохами. Кто в этом сомневался...

И все пошло по плану.

Среди завсегдатаев клуба «У Монгола» был один, на замашках которого и строились наши расчеты.

Яшка Маляр. Маляром он был примерно таким же, как я или Шахматист. Или Рита. Он держал строительные бригады. Денег мы его не считали, да он их и сам, похоже, не считал. Проигрывал успешно, безболезненно.

Болезненной можно было считать другую его страсть. К женщинам. Судя по его постоянным сетованиям, этот вопрос доставлял ему наибольшие душевные муки. Яшка был молодым еще (до сорока), стройным красавцем шатеном. С благоприобретенным комплексом неполноценности. Он регулярно завязывал долгосрочные романы с проститутками. Причем начинал именно с того, что покупал их на ночь. Потом — влюблялся, требовал любви и верности. Готов был субсидировать эти качества возлюбленных. Страдал и удивлялся, когда узнавал о том, что возлюбленные остаются верны в первую очередь своей профессии.

Комплекс неполноценности Яшки проявлялся в том, что он катастрофически трусил заговорить с женщиной, если не имел гарантии, что разговор она поддержит. Кто может дать такую гарантию? Только профессионалки.

Так и шел он по своей обеспеченной, постоянно чреватой романами жизни. Терпя финансовые и душевные убытки.

Партнером был приятным. Что ему эти деньги?.. Оставив тысячный проигрыш, затевал с соперником беседу по душам. Делился горем, искал сочувствия. Начинал выкладывать наболевшее уже в тот момент, когда выкладывал на стол деньги.

Клиент — из обожаемых. Особенно — мной. Именно меня он облюбовал в качестве собеседника, а значит, и соперника в игре. Считал, что у меня уйма женщин, что они по мне сохнут, завидовал до мольбы в глазах и очень уважал. Считал лучшим советчиком и сочувствующим. Я действительно советовал и сочувствовал изо всех сил. Кстати, роль, которая была уготована ему в плане, могла быть оправдана этим самым сочувствием.

С началом мы не мудрили. К чему изобретать новый прием, если есть отработанный до совершенства?

Рита «тормознула» Маляра, когда он, терзаемый горькими предчувствиями, ехал на знакомую точку. С целью застукать очередную милую.

Яшка не доехал.

Весь день и вечер он катал по городу новую пассию. Терпеливо ждал у подъездов, пока она решала свои дела. (Какие дела?! У каких подъездов?! У проходных: в связи с опасностью появления у старых знакомых Рите пришлось тщательно осмотреть товары в близрасположенной комиссионке и минут сорок проторчать в неуютном дворе.)

Как барышня высоконравственная, ту ночь и несколько последующих она спала у себя. Именно у себя. Мы сняли ей квартиру. (Яшка, случалось, после игры подвозил меня к дому. Бывало, и ко мне поднимался, так ему не хотелось расставаться с другом, способным понять. Под это дело я его и у себя «догружал».)

Эти несколько вечеров мы его в клубе не видели.

Рите запретили появляться у меня.

Правильно сделали. Как-то ближе к полночи — специально проверил — Яшина иномарка была припаркована неподалеку от снятой квартиры. Мнительный ухажер нес вахту.

На следующий вечер после того, как они наконец стали близки, Яшка вдруг заявился в клуб с Ритой. Вообще-то такие неожиданности уставом заведения не были предусмотрены, но Яшка, как клиент-спонсор, имел право на льготы.

Кто из завсегдатаев в этот вечер отсутствовал, мог пожалеть об этом. Маляра таким я еще не видел... Этакий павлин, делающий вид, что окружающие ему неинтересны. При этом то и дело зыркающий глазами по сторонам. Отслеживающий реакцию. Весь его облик говорил о том, что теперь он нам — не ровня. Еще бы, с такой женщиной!.. Ритка, мерзавка, постаралась. Глядя на нее, я вспоминал себя того, встретившего ее в лифте. Как уцелел?..

Правда, теперь она не излучала искрометность и готовность к общению. Преданнейшее создание, не мыслящее себя вне сферы своего покровителя. Кроткое, застенчивое, глядящее на мир удивленными, так мало повидавшими глазами.

Яшка снисходительно здоровался с присутствующими, с некоторыми знакомил даму. Ко мне не подошел. Кивнул издалека — и только. Ну, зараза...

В этот вечер женщина с помалу нарастающим, скрываемым любопытством наблюдала из-за спины покровителя за его игрой.

Яшка, разумеется, играл не со мной. Сочувствия ему были уже ни к чему.

Он даже умудрился выиграть. (Для нас это оказалось неожиданным, но приятным.) Победой окончательно покорил свою спутницу. Вид у нее тут же стал как у избранной королевы рыцарского турнира.

На следующий вечер он вновь пришел с ней. Чуть успокоившийся, но по-прежнему гордый собой. Конечно, кто из присутствующих мог бы похвастать тем, что его женщина не только не запрещает играть «своему», но готова и сопровождать, и терпеливо дожидаться, пока «свой» отдается невинному хобби?..

Яшка вновь старательно проигнорировал меня. Зато уделил особое внимание Шахматисту. Некоторое время, уединившись, побеседовал. При своей женщине. И вдруг, к удивлению всех, прежде чем самому ввязаться в игру, усадил в стороне на диване Шахматиста и Риту. И попросил у хозяина карты.

В ближайшие два месяца Яшка так и не познакомил меня с Ритой.

То, что она проигрывала Шахматисту сумасшедшие деньги, его даже радовало. Что — деньги? Пыль! Главное, он дождался, наконец получил настоящее чувство! Что есть, в сравнении с таким приобретением, потеря этих жалких десятков тысяч! Деньги, правда, нам пришлось делить на троих.

Монгол к тому времени был у нас в доле. Он ничего не знал о комбинации, но доля от любого нашего выигрыша ему причиталась.

Все до единого члены клуба каждый вечер с тоской и завистью косились в сторону счастливчика — Шахматиста, ни с того ни с сего заполучившего такую жилу. Яшка позволял любимой играть только с Шахматистом. Тот, пятидесятилетний, махонький, седовласый почти старичок, не внушал Маляру опасений. Не то что я... Ко мне счастливый влюбленный относился по-прежнему холодно.

В «явках» с целью координации действий у нас необходимости не было. Во время игр Рита делилась информацией с Шахматистом, тут же получала советы. При этом в мою сторону за все время даже не глянула.

Я мог гордиться ею.

По-настоящему я получил на это право чуть позже.

Через два месяца Яшка выехал в командировку в Израиль и уже там выяснил, что ему лучше не возвращаться: тут заинтересовались его малярной деятельностью. В случае возвращения ему было гарантировано трудоустройство по профессии, указанной в кличке.

Яшка не вернулся, но ежедневно слал телеграммы. Обещал забрать Риту, требовал верности и любви. Рита старательно отвечала. Благодаря этому какие-то люди приносили, передавали ей деньги, вещи, оформили на нее машину.

Телеграммы получал и Шахматист. С просьбой присматривать за беззащитной женщиной. С мольбой (почти) продолжать играть. И с обещаниями, в случае больших проигрышей беззащитной, уплатить все долги. «Прошу зпт играй тчк Ты знаешь тчк Всегда плачу тчк Яша тчк», — было в одной из телеграмм.

И Шахматист играл. Те же самые посыльные люди наведывались к Монголу, передавали деньги и Шахматисту. И с совсем уже открытой, опасной даже завистью косились завсегдатаи.

Однажды Шахматист не пришел. Рита томно сидела на диване, раскладывала пасьянс. Преданно дожидалась соперника.

И тогда к ней «подкатил» я. Собственно, с того момента, как обнаружилось, что Шахматист задерживается, все несколько встрепенулись. В глазах у всех присутствующих засветилась надежда. И чем дольше не было Шахматиста, тем ярче было свечение.

Но я решился первым. К неудовольствию обнадеженных, подсел, завел светскую беседу. Вкрадчиво предложил сыграть. Рита, томно не то кивнув, не то просто склонив головку, взяла колоду, стала сдавать.

Этого они уже вынести не смогли. Особенно не смог Кацо, президент одесского гвоздичного бизнеса. Он и до сего момента неизвестно как терпел. В возрасте уже, с банальной кавказской внешностью, но говорящий без акцента Кацо с самого начала, с первого привода Риты Яшкой, был прибит ее женственностью, ее ... Не знаю, какие женские черты прибивают представителей кавказских народностей. Прибит ее присутствием. Моя атака — это испытание оказалось не для его выдержки.