Другая единственная - Наташа Колесникова

У тебя классная дача…, будет. Но эта комнатка тоже ничего. Слушай, Паш, а что это за дама, ну, я имею в виду фотку на твоем столе?

— Певица из Испании, я ее поклонник.

— Да-а? А как ее зовут?

— Не важно. Выпьешь что-нибудь? Мартини, джин с тоником, виски?

— Дай лучше водки с апельсиновым соком. Хочу напиться до обалдения. Босс в гости пригласил свою подчиненную, наконец-то! Тут на трезвую голову… трудно.

— Другой босс часто приглашал тебя?

— А я тоже скажу — не важно!

— Извини, я не хотел тебя обидеть, Лена.

Комната была метров двадцать, уютная, удобная и какая-то знакомая, потому что здесь были и кожаный диван, и кресла, торшер, и письменный стол с компьютером, словом — красивая комната в однокомнатной квартире или даже в коммуналке. Но это была не однокомнатная квартира, а двухэтажный… прямо-таки замок! Но во всех других комнатах его шли отделочные работы, через пару месяцев компьютер и спальня разделятся, все будет, как полагается у обеспеченных людей, — несколько спален, рабочий кабинет, пара-тройка санузлов, комната жены… А у него нет жены. Паша достал из бара бутылку водки, пару высоких фужеров, принес из недостроенной кухни пакет с апельсиновым соком, наполнил фужеры водкой на треть, долил сок, зажав ладонью верх, встряхнул каждый, протянул ей.

— Ой, спасибо, Паша.

— Нужно разбавлять наполовину, но, учитывая наше сегодняшнее состояние и завтрашние проблемы, я изменил пропорцию. Надеюсь, ты не станешь возражать?

— Да нет, конечно, я и так уже… Давай выпьем за нас.

— За нас, как единый организм фирмы «Центурион», — сказал он.

Она подумала — какой дурак! При чем тут фирма? Да и дача его шикарная ни при чем. За них, мужчину и женщину, которым будет хорошо вместе, и, может быть, долго, она и предлагала выпить. Но он думал по-другому.

А она почему-то расстроилась и разом опорожнила свой фужер. Он разложил кожаный диван, застелил постельное белье, помог ей раздеться, то есть раздел полностью. И когда она, совсем голая, стояла и ждала, что сейчас начнет целовать ее, он обнял за плечи и вежливо уложил под одеяло. Потом выключил свет, быстро разделся и лег рядом.

Все было отлично, долго, упоительно, сладостно, вот здесь он показал себя настоящим мужиком, и она, даже изрядно пьяная, никак не могла уснуть, возбужденная донельзя. Хотела еще и еще, но он вежливо объяснил, что уже поздно и нужно спать.

Всю ночь она хотела еще, засыпала на мгновение, просыпалась и снова хотела. Что только ни делала, как ни старалась, но не могла растормошить его. Сонным голосом он говорил, что завтра предстоит трудный день, им необходимо выспаться.

Лена содрогнулась в кресле, нервно сжала кулаки. Вот же как бывает, та ночь была просто прекрасной, но хотелось еще и еще. А он, словно робот, выполнил свою программу и отключился. И ей до сих пор хочется…

Внизу хлопнула входная дверь, на лестнице послышались торопливые шаги. Лена быстро переключила компьютер на другую программу, встала с кресла, подошла к двери кабинета. Она распахнулась, и вошел Булыгин, мрачный, в длинном черном пальто. Прямо как призрак какой-то!

— Ты чего пришел, Петя? — растерянно спросила она.

— Хорошим вопросом встречает жена мужа, депутата Госдумы, так сказать, — усмехнулся Булыгин. — Домой приехал, дорогая женушка, к себе домой. А ты, похоже, не ждала?

— Но ты же… в Москве живешь, сюда нечасто заглядываешь, наверное, сильно напрягаешься в деле законотворчества, — придя в себя, с иронией сказала Лена. — Поэтому и не жду тебя дома, дорогой муженек.

Булыгин взглянул на экран монитора, Лена подбежала к столу, выключила компьютер и монитор. Хоть там и была уже другая программа, не хотелось, чтобы он допытывался о ее работе.

— Хочешь есть? — спросила она. — Могу яичницу сделать или сосиски сварить.

— Спасибо, сыт… по горло. Пошли на кухню, выпьем по рюмке водки, потолкуем.

— У меня завтра тяжелый день, а уже поздно…

— Ничего, мы по чуть-чуть. Пожалуйста, организуй какую-то закуску, лады?

— Хорошо.

Она спустилась на кухню, быстро приготовила немудреную закуску — несколько ломтиков буженины и помидор, разрезанный на дольки. Если еще что захочет, сам возьмет из холодильника. Включила кухонный телевизор с жидкокристаллическим экраном. Удобно, висит на стене и места много не занимает. Села на стул, ожидая мужа, он задерживался, видимо, переодевался в домашний спортивный халат. Значит, останется тут ночевать, черт бы его побрал!

В последнее время ей совсем не хотелось видеть пожилого мужа. Если раньше было желание хоть как-то отомстить Самарину за его невнимание к ней, было наслаждение комфортом роскошной дачи, то теперь и мстить не хотелось, и дача разонравилась. У Самарина ничуть не хуже, наверное, не зря же он столько денег в нее вбухал. Только, идиот несчастный, ни разу больше не пригласил ее туда! А хотелось приехать да хоть посмотреть, что же там в конечном итоге получилось?

Нужно было уйти от Булыгина, да смелости не хватало. Во-первых, куда уйти, к кому? Возвращаться в свою московскую квартиру не хотелось, слишком грустно ей там жилось в последнее время. А во-вторых, не хотелось лишаться своих прав на эту дачу, зря, что ли, она два года терпела Булыгина? Правда, если бы Самарин… Господи, как же забыть его? Хоть бы женился на другой, можно было бы успокоиться и работать, работать…

Булыгин вошел на кухню, тяжело плюхнулся на стул. Мрачно взглянул на тарелку, достал из бара бутылку водки, две хрустальные рюмки, наполнил их. Действительно переоделся и явно чем-то раздражен. Впрочем, понятно чем, не своими депутатскими делами, конечно же!

— Ну давай, жена. — Он поднял свою рюмку, стукнул ею по рюмке Лены, залпом выпил, отправил в рот ломтик буженины.