Нелегкая поступь прогресса - Сергей Юрьевич Ежов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что касается Павловского замка, то особенно мне понравились заливные витражи во всех окнах, даже в окнах служебных помещений. Дело в том, что химики разработали и начали выпуск краски, которая отлично держится на стекле и устойчива к различным воздействиям. А Наталья Алексеевна разрешила талантливым студентам Академии Художеств и учениками художественных школ самостоятельно расписать окна. Результат оказался выше всяких похвал. Правда, по результатам конкурса эскизов кто-то получил заказ на несколько окон, в тои числе в тронных и концертных залах, а кто-то не получил ни одного.
— Так почему ты, Павел Петрович, не хочешь перенести столицу из Петербурга куда-нибудь южнее? — очередной раз наседаю на него я.
Дамы молчат, они в нашем давнишнем споре держат относительный нейтралитет, правда, Наталья скорее на моей стороне, а Елизавета поддерживает мнение Павла.
— Юрий Сергеевич, я считаю себя преемником Петра Великого, а потому должен иметь столицу там, где её основал мой великий предок.
— Помилуй, мой друг! Тебе ли не знать, что Пётр выбирал из разных вариантов, а были и весьма привлекательные: к примеру, Воронеж на Дону.
— Но выбрал Петербург в устье Невы. — упрямится Павел.
— Питер он выбрал по принципу «Отсель грозить мы будем шведам». А кто нынче те шведы? Европейское захолустье.
— Не скажи, Юрий. Армия и флот у шведов ещё приличные. Особенно флот.
— Павел Петрович, хочешь, провернём комбинацию? Ты отыщешь повод, казус белли, а я возьму армейский корпус, да и отниму у шведов их флот, и столицу с прилегающими землями заодно.
Павел поглядел на меня удивлённо и несколько встревоженно:
— Юрий, ты готов ради выигрыша в споре низвергнуть ещё одну державу? Признайся, ты полюбил войну?
Наталья тоже смотрит встревоженно, напряглась и Лиза. Их опасения понятны: не вскружилась ли головенка у их общего друга, после чреды блестящих побед? А не возмечтал ли он «володети и властвовати?» Нет, головенка у меня не вскружилась, войну я не полюбил, да и к власти отнюдь не стремлюсь. Но своей стране и Павлу помочь желаю.
— Вы отлично знаете, что на войне я старался оружия лишний раз не применять. Пленных, в первую очередь офицеров, я старался привлечь на сторону России.
— Да, новый австрийский король был в восторге от тебя. — кивнул Павел, всё так же внимательно и настороженно глядя мне в глаза.
Подозрения Павла Петровича понятны: в истории, в том числе и в истории его династии, едва ли не банальны случаи, когда предают самые близкие, достойные и даже любимые. Что же, постараюсь успокоить, впрочем, постепенно, не торопясь.
— На северном фланге западного направления у нас имеется бутылочное горло Зондского пролива, и это горло нам легко перекроет Швеция. Дания нам союзна, а вот шведы до сих пор лелеют реваншистские планы. И всячески подпитывают сей реваншизм… Откуда?
— Из Лондона. — ни секунды не колеблясь отвечает Павел.
— Верно. А ещё верно, что ровно такие же планы исходят из Парижа и Рима. Из этого следует, что нам, хотим мы того или нет, придётся решать проблему Швеции. Вот потому я и предлагаю, якобы на спор отнять у Швеции флот и столицу. Согласитесь, друзья мои, для репутации императора Павла полезно иметь под рукой злобного демона, способного просто так разрушить древнюю империю, походя растоптать ещё недавно мощное королевство, или сотворить ещё какое непотребство. Подчёркиваю: демона злобного, но ручного. Скажем, мне через некоторое время понадобится поехать в Сибирь, и ты, Павел, просто обязан устроить мне публичную выволочку и отправить в ссылку. Место ссылки я укажу.
— Непременно. — качнул причёской Павел — Обещаю при сем случае не улыбаться.
— Улыбаться ты можешь. — поправила мужа Наталья — Но только злобно или мрачно.
Мы дружно рассмеялись.
— А ведь верно! — заговорила молчавшая до того Лиза — Путь недруги думают, что у Юры имеются какие-то властные претензии, и на этот крючок будем ловить крупную рыбу.
— Даже личное время на пользу державе? — улыбнулся Паве Петрович — Да, Юрий Сергеевич, в главном ты неизменен. Но ты говорил о Швеции и тех, кто поддерживает реваншистов.
— Да-да, продолжу. Стокгольм мы можем сделать своей военно-морской базой, а заодно отнять у шведов крепость на северном берегу Зондского пролива и Финляндию вместе с всей Лапландией. Поясню: в тех местах имеются месторождения ценных металлов, в частности никеля. Сейчас они почти недоступны, но в будущем пригодятся. А про себя подумал: 'А ещё там нефтегазовые месторождения вдоль побережья Норвегии, вот мы и оттяпаем себе приличный кусочек. Остальную Швецию вернём Дании. Пусть тешатся, всё равно удержать не сумеют.
— А что ты задумал сделать с Англией?
— Я полагаю, что страну наших вековечных врагов, убивших почти всех русских царей со времён Ивана Четвёртого, следует расчленить. Думаю, французы нам радостно помогут, а у них огромное влияние в Шотландии. Ещё я думаю, что нам следует расчленить Великобританию на составные части и отнять у них Австралию и Индию. Нам они более подходящи, чем бесчестным потомкам морских разбойников.
— Кстати о морских разбойниках — усмехнулся Павел — мои агенты сообщают, что англичане проявляют просто неприличную активность в Средиземном море. Мальтийский орден, куда я планирую тебя послать с миссией защиты, уже всерьёз зондирует нашу способность, а главное, готовность стать гарантом их независимости.
— Да, тут есть над чем подумать.
В дверь постучали, и вошедший секретарь доложил:
— Ваше императорское величество, прибыл военный врач старший лейтенант Карл Акакиевич Востроносов. Изволите принять?
— Да-да, Платон Модестович, пригласите его в малую музыкальную гостиную.
Секретарь исчез за дверью, поднялись и мы. Дети остались под присмотром нянек, а мы отправились знакомиться с моим новым другом и единомышленником, и слушать его произведения.
Никак не привыкну к робости моих нынешних современников перед лицом титулованных вельмож. А уж вид коронованных особ способен довести многих людей до сердечной немочи. Вот и боевой офицер, на моих глазах взявший ружьё с примкнутым штыком, и вставший в жиденький солдатский строй встречать десятитысячное войско татар, смешался, покраснел и смог произнести буквально несколько слов. А ведь приветственную речь Карл Акакиевич, я это знаю доподлинно, заготовил немалую.
Но надо отдать должное уму и такту августейшей четы, они сумели за несколько минут успокоить, очаровать и разговорить отчаянно смущающегося офицера. Вскоре Карл окончательно пришел в себя, вспомнил, зачем его, собственно, сюда пригласили, и присел к роялю.
— Карл Акакиевич, прошу вас, исполните для нас лучшие, на ваш взгляд, произведения. — попросила Наталья Алексеевна.
Карл на мгновение задумался, кивнул и начал играть те из своих песенок, что чаще всего заказывали у него друзья-офицеры и дамы во время различных посиделок и собраний. Подобных вещей у Карла было едва ли не полсотни, причём несколько песен были на мои стихи, написанные уже здесь. Одной из них, иллюстрирующей круговорот воды в природе, Карл и завершил первую часть своего выступления. Поклонившись в ответ на заслуженные аплодисменты, он то краснея, то бледней тихонько спросил:
— Ваши величества, вам понравилось?
— На мой непрофессиональный взгляд, Карл Акакиевич, ваши песни просто прекрасны. Особенно хороши ваши лирические песни. Мне очень легла на душу песня о птицах, летящих на далёкие северные острова. Профессиональное мнение выскажет Елизавета Алексеевна, она тоже композитор и соавтор оперы «Садко». Мнение Юрия Сергеевича вам известно, ведь именно он рекомендовал нам ваше творчество.
— Благодарю, государь. — поклонился осчастливленный Карл, и повернулся к Елизавете Алексеевне.
Выражение его лица мгновенно сменилось с пылающего восторга смертельной обречённостью. Творческий человек, живущий чувствами — только так и можно охарактеризовать эту натуру. Лиза тоже не нашла огрехов в творчестве начинающего композитора:
— Ваш творческий почерк, дорогой Карл Акакиевич, несомненно, подвергся благотворному влиянию творчества Юрия Сергеевича. Надо отдать вам должное, вы взяли лучшее, переосмыслили его и создали нечто уникальное, свежее, сверкающее
