Борт С-747 приходит по расписанию - Фридрих Незнанский

— Все! Заканчивайте. Все на выход! — закричал надзиратель.

Повторять ему не пришлось: заключенные, выключив воду, гуськом направились мимо него в раздевалку. Душевая опустела. Стало тихо, лишь из одного отсека доносился шум льющейся воды.

— Я кому сказал — на выход!

Никакого ответа. Видимо, там никого нет. «Вот наглые поросята, — недовольно подумал надзиратель, — не могут за собой выключить воду. Нашли слугу».

Он подошел к тому отсеку, где лилась вода, и невольно отпрянул: на полу сидел заключенный с перерезанным горлом. Кровь стекала по груди и животу, смешиваясь с водой.

Это был угонщик Флюсверт.

Глава 13 Будничные заботы

Во время проверки «Меркурий-сервиса» налоговой полицией Потоцкий держался спокойно и даже задиристо, позволял грозить своим обидчикам земными и небесными карами. Все его слова у непрошеных гостей в одно ухо влетали в другое вылетали. Более того, через несколько дней было принято постановление о закрытии салона. Вот тут Вадим Сергеевич откровенно запаниковал, что очень не понравилось его младшему соратнику Вершинину. Безусловно, у Потоцкого есть причины для волнения, думал он, но все-таки нужно стараться держать себя в руках, иначе в панике можно наломать таких дров, что потом шею себе свернешь. Сейчас Вадим сам на себя не похож, от его былой невозмутимости следа не осталось. Раньше же его ничто не могло вывести из равновесия, был типичный пофигист. Нынче же постоянно хнычет, проклинает то одного знакомого, то другого, всех обвиняет, что его втянули в эту авантюру. Ну нельзя же так, ну, ведет себя, как ребенок.

Утром Вершинин позвонил Вадиму Сергеевичу и предложил вместе пообедать. Потоцкий отнесся к идее совместной трапезы без особого энтузиазма. Вдруг за этим жуликом Вершининым ведется слежка, и он, встретившись с ним, себя скомпрометирует. С другой стороны, ему хотелось пообщаться с Борисом. Все-таки они были заняты общим делом, и если его однополчанин разгуливает на свободе и чувствует себя уверенно, это послужит хорошим примером. Ему ведь тоже не следует раскисать. Возможно, Вершинин хочет сообщить ему какие-либо обнадеживающие новости.

Они очень долго выбирали место встречи. Борис напирал на престижность ресторана, его изысканность. Потоцкий стремился к простоте заведения, где можно пообщаться, никому не мозолив глаза. Несмотря на то что ему сравнительно часто приходилось бывать в дорогих ресторанах, куда его приглашали деловые, заинтересованные в нем партнеры, Вадим Сергеевич не любил чопорности, присущей подобным местам. Ему всегда казалось, что угодливо склонившийся перед посетителем официант если и не кипит злобой, то, во всяком случае, презирает его. Когда приходилось идти туда не по своей воле, когда приглашали, это одно. Но терпеть подобное отношение за свой счет — это увольте.

В конце концов Потоцкий настоял на своем: они пошли в недорогой ресторан со шведским столом. Вадиму Сергеевичу показалось, что Вершинин смотрит на него со скрытой иронией.

— Чего уставился? — спросил он. — Смеешься, что салон закрыли? Мол, я в дерьме, а вы все в белом.

— Господь с тобой, — сказал Борис. — Кто же не понимает, что это может случиться с каждым. Какой уж тут смех. И потом, для меня это тоже невыгодно.

В обращении с директором «Меркурий-сервиса» Вершинин чувствовал себя неловко. Он значительно моложе Вадима Сергеевича и, по идее, должен обращаться к нему на «вы». Однако они соратники, давно знакомы, обращение на «ты» более логично и понятно. Поэтому, каждый раз говоря ему «ты», Борис делал внутреннее усилие. Хотя понимал, что эти церемонии Потоцкому совершенно безразличны. Если он о чем-то задумывается меньше всего, так это именно об этом: как будет обращаться к нему Борис.

— Меня таскают на допросы, — продолжал бывший директор салона.

— Часто?

— Примерно через день. Как это, по-твоему? Часто или редко?

— Могли бы и пореже.

— Вот то-то и оно. Я этих допросов не любитель. Мне, Борюшок, и одного захода в зону хватило. Сыт по горло. Просто уже не хочу иметь с этими мазуриками дела.

— Хочешь слинять? — спросил Борис.

— Рад бы. Только это не так-то просто сделать. На моей шее слишком много нахлебников.

— А что много? Жена да сын.

— Нет, — поморщился Потоцкий, — там еще теща с тестем, моя сестра, двоюродный брат. Ведь всем же я как-то помогал. Как они без меня выдержат?!

Борис придвинулся к нему и жарко зашептал:

— Если ты надумал валить отсюда, то не советую. Не можешь спрятаться на необитаемом острове. Все же сейчас фиксируется, записывается в компьютерах, передается из одной страны в другую. При желании Хозяин тебя везде найдет.

— По-моему, ты преувеличиваешь, — сказал Вадим Сергеевич. — Он тоже, между прочим, не всевидящее око. Почему ты считаешь его таким всесильным? Кто он такой?

— Не знаю. В этом-то и беда. А насчет всесильности просто факты говорят.

— Какие?

— Да этих фактов навалом!

— Нет, ты примеры приведи, — не унимался подвыпивший Потоцкий. — Назови хоть один.

— Это проще пареной репы. Например, Гризли убит. Вадим Сергеевич потряс головой, словно желая избавиться от наваждения:

— Ничего не понимаю. Кто такой Гризли? Это кличка?

— Кличка. Конечно, кличка. Не фамилия ведь, — раздраженно ответил Вершинин и закурил. — Это тот самый тип, который спровадил на тот свет Надю Святковскую.

— Что ж, он по своей воле это сделал? — спросил Вадим Сергеевич.

— Я тебя умоляю, не задавай идиотских вопросов, — сказал Борис. — По своей ли, по чужой… Сделал что-то человек, а теперь он жестоко наказан. Причем не нашим судом, а по законам шариата. Зачистили и его, и вся любовь. Может, Надюшу «заказал» ему я. А кто-то другой предусмотрительно убил его. — Он поднял указательный палец. — Причем втайне от меня, без согласования со мной. Или возьмем другой случай… Слушай, давай выпьем, — прервал он сам себя.

Потоцкий с удовольствием согласился. Водка явно оказывала на него успокаивающее действие. Борис разлил по стопкам то, что оставалось в бутылке. Они чокнулись и выпили. После чего Вадим Сергеевич с жадностью набросился на закуску, а Вершинин продолжал размышлять вслух:

— Про Гризли еще как-то можно понять. Он же не какая-нибудь важная персона, чтобы ходить с охраной. А вот то, что двоих наших сейчас зачистили в Германии, это уже кое о чем говорит.

— Кого ты имеешь в виду?

— Ты Пашу Начеткина помнишь? — спросил Борис.

— В общих чертах.

— Он там работал на пару с одним немцем. И оба загремели в тюрягу.

— За угон?

— Ну конечно. Они же больше ничего не могли делать. Неудачно угнали тачку и загремели в тюрягу. Казалось бы, лучше всякой охраны. Что уж действительно охраняется государством, так это тюрьмы. И что же ты думаешь? Через несколько дней обоих ликвидировали.

— Не может быть! — вырвалось у Потоцкого.

— Да, трудно поверить, — согласился Борис. — Тем не менее это так.

— Что, их прихлопнули прямо в тюрьме?

— Про это и толкую. Теперь ты соображаешь, какие у Хозяина возможности? Всесильный он или нет?

Ошарашенный Вадим Сергеевич поманил официантку и заказал еще бутылку водки.

В этот четверг Андрей, чтобы не пугать Елизавету Львовну и Евдокию Дмитриевну своим страшным видом, к ним не приезжал. Сослался на чрезмерную занятость и пообещал бабушкам, что заедет в субботу. Глядишь, к тому времени «фонари» под глазами потускнеют.

Собирался заехать к старушкам днем, а утром оказался в компании еще одной бабушки — на этот раз Надиной. Накануне ему неожиданно позвонила Василиса Аристарховна и попросила съездить с ней на Востряковское кладбище, посетить могилку внучки — завтра исполняется девять дней со дня ее гибели.

Андрей уже с их первой встречи понял, что мужское Надино окружение Василисе Аристарховне явно не по душе. Естественно, она не станет обращаться к ним за помощью. Поэтому ей ничего не оставалось делать, как обратиться к нему, в общем-то, малознакомому человеку. Перед всеми остальными у него то большое преимущество, что он не обижал Надю.

На Востряковском кладбище был похоронен один из дальних родственников Корешкова с экзотическим именем Елизар Алфеевич. Андрей навещал его могилу два раза в год: в день рождения и в день смерти. Обычно ехал сюда по кольцевой дороге и всякий раз возмущался нечеткостью указателей. Не было написано, где поворот на кладбище. А название шоссе, на котором оно находится, в промежутках между поездками сюда забывалось — то ли Сколковское, то ли Боровское, но в конце концов находил. Нашел и сегодня.

Василиса Аристарховна рассказала, что, как только Надежда погибла, к ней тут же стали звонить похоронные агенты, предлагать свои услуги.

— Механизм у них отлажен, только готовь деньги, — говорила она. — Поэтому особых усилий от меня не требовалось. Они все оформили, как я просила.