Самый лучший день для влюблённых (СИ) - Богданова Елена

Раздраженно вздохнув, я достал телефон и нажал кнопку, чтобы разблокировать его. Пробежав глазами текстовое сообщение, улыбнулся. По крайней мере, хорошая новость.

— Что случилось? — выдыхает она.

— Это Марина. — улыбаюсь, рассматривая фото в телефоне. — В девять тридцать утра у Тамары родился мальчик. На три недели раньше.

Я повернул телефон так, чтобы Настя смогла увидеть фотографию новорожденного, завернутого во фланелевую пеленку. На голове у младенца красовалась синяя шапочка.

Я вижу, как тяжело Настя сглатывает, потом переводит взгляд потухших глаз на меня.

— Поздравляю. — холодно и безрадостно чеканит она.

И я тут же всё понял. О чём я только думал? Насколько же я бесчувственный болван?

— Прости, Насть, я не подумал.

— Мир не остановился только потому, что я не могу иметь детей, Денис. — уголок её губ дергается в слабой улыбке.

— Я понимаю, но это было так глупо с моей стороны.

— И что теперь делать? — она издаёт невесёлый смешок. — Притворяться, что твоих племянников и племянниц не существует? Держать меня подальше от беременных? Запретить твоей семье обсуждать некоторые темы в моем присутствии? Вот что я имела в виду, когда говорила, что ничего не изменится.

— Я не это имел в виду. — нервно облизываю губы. — Просто время неподходящее.

Настя встаёт с дивана и подходит к окну. Обняв себя за плечи, она втягивает носом воздух и медленно выдыхает. И так несколько раз, пока не находит в себе силы продолжить.

— Денис, — вот этот вот притихший тон уже раздражает, не предвещая ничего хорошего, — ты заслуживаешь кого-то, кто сможет влиться в твою семью. Кто может дать тебе то, чего ты хочешь. Я не могу. И никогда не смогу.

Я тоже встал, внезапно разозлившись. Сжимаю челюсти до зубного скрежета, прежде чем выплёвываю:

— А я хочу тебя. Ты что, не понимаешь этого? Я всегда этого хотел! Мне нужна ты. И нежность твоя нужна, и близость, и даже ссоры, в которых мы хоть что-то узнаем друг о друге. А ты продолжаешь ставить стены!

— Потому что они реальны, черт побери! — выкрикивает она сдавленным голосом. — И я не буду притворяться, что это не так. Потому что потом мне будет больно, ведь я не смогу взглянуть правде в глаза. Посмотри на мою маму. Мой отец ушёл ещё до моего рождения, и знаешь, что она сделала? Просто смирилась с ситуацией и продолжила жить. Такова её реальность.

— И как это работает? Реальность может быть чертовски одинокой. Особенно когда ты прячешься за ней, чтобы не подставляться и не страдать.

— Да как ты смеешь судить? — шипит она, продолжая избегать со мной зрительного контакта.

— Я смею, потому что вижу это перед глазами. — чуть ли не рычу я в ответ. — Почему твоя мать больше никогда не вышла замуж? Я не помню, чтобы ты говорила, что она с кем-то встречается. Почему так? Потому что она боялась, что её оставят на произвол судьбы, как однажды это сделал твой отец.

Настя делает шумный вздох и оборачивается, сверкнув глазами.

— Ты имеешь в виду, как после моего ухода? — говорит она таким затравленным голосом, что в груди всё разъедает, будто туда залили серную кислоту. — Никаких серьезных отношений, потому что ты никому не доверяешь? Может, тебе стоит посмотреть в зеркало, прежде чем судить о других?

— Может, и стоит, — признался я. Её слова задели меня за живое. — Я перестал доверять людям после твоего ухода.

— А мне ты доверяешь?

Я хотел сказать «да», но больше не могу лгать. Если мы хотим быть вместе, то в дальнейшем нам придётся говорить только правду друг другу.

— Нет. Но я хочу. Я боялся прийти сюда и боялся того, что ты скажешь. И опасаюсь, если мы постараемся всё наладить, ты найдёшь причину снова бросить меня.

— Значит, ты меня совсем не знаешь. — говорит она едва слышно.

— Ты не дала мне закончить. Я готов рискнуть, Стась.

— Видишь ли, — её глаза наполнились слезами. — Проблема в том, что ты не веришь в меня. Должен верить, но не веришь.

— А разве у меня нет причины для этого?! — мой голос срывается на крик. Гнев вспыхнул во мне с новой силой. — Однажды я поверил в тебя, а ты ушла. Через четыре года отношений. Естественно, у меня возникли проблемы с доверием!

Мы оба тяжело дышим и смотрим друг на друга. Воцарилась тишина. Мой взгляд падает на её мягкие губы, которые призывно открываются и мой гнев внезапно улетучивается. Чего я хочу? Неужели я думаю, что всё наладится через неделю общения?

— Но это не значит, что я не люблю тебя, не хочу попробовать. — говорю мягко. — Напротив, хочу попробовать и пытаюсь это делать прямо сейчас.

— Я вижу. — По её щекам покатились слёзы. — Правда, полагаю, что этого недостаточно. Я не могу представить, как всё получится, когда мы будем видеться раз в несколько месяцев. Так отношения не построить, а мимолётные встречи… — она прерывисто вздохнула. — Ты должен поверить в меня, Денис. Поверить в нас. Иначе мы просто оттягиваем неизбежное. — Настя шмыгнула носом. — Я прекрасно знаю, что победила болезнь. Но всякий раз, когда делаю тест на онкологию, опасаюсь, а вдруг она вернулась или проявится где-то ещё?

— Это может произойти независимо от того, вместе мы или нет. — я протягиваю руку и ласково стираю дорожку слёз с её щеки. — Я должен был находиться рядом с тобой, когда ты боролась с раком. И я хочу быть около тебя, если произойдёт ещё что-то. Да, у меня проблемы с доверием. Я признаю это. Но ты отказываешься пробовать из-за страха. И я не знаю, что сказать на это.

— Да, я боюсь. Боялась тогда, боюсь теперь и буду бояться, что однажды ты захочешь продолжения своего рода, а я… — Её грудь глубоко вздымается, словно ей не хватает воздуха, но я понимаю её. Об этом говорить тяжело. — В то время когда мы были вместе, я питала надежду, понимаешь. Это было хорошо. Так правильно. Хотя и неразумно. Нереально.

В голове что-то щёлкнуло, и я понял, что Настя с самого рождения запрограммирована иметь дело с «реальностью». Мои губы кривит невесёлая ухмылка, я убираю руки в карман и делаю шаг назад.

— Значение реальности сильно преувеличено.

Вот так, значит. Никаких планов. Признаний в любви. Желания попробовать всё сначала. Всё закончилось так, как я и предвидел. Это прощание. Делать тут больше нечего. Промедление скажется ещё большей болью, обидой и разочарованием.

— Денис, прости меня. — её голос срывается, но Настя быстро берёт себя в руки. — Я много думала об этом…

— Всё в порядке. — Поднимаю руку, останавливая её. Я устал ругаться с ней. — Я просто обманывал себя. Надеялся и верил. Ты права. Мы провели несколько дней, игнорируя реальность. Я пойду, Стась.

Прикрываю глаза, делаю глубокий вдох, пытаясь успокоить раненое сердце. Я не хочу, чтобы всё закончилось гневом и злостью. Если это действительно финал, нужно, по крайней мере, чтобы мы нормально попрощались.

— Мне так жаль. — она прикусывает губу, и та белеет под её зубами.

— Мне тоже. — хмыкаю и, неспешно пячусь назад.

Иду к двери, растерянно тянусь за пальто. Вот только даже когда расстояние увеличивается между нами, напряжение ни на йоту не ослабевает. Набросив пальто, поворачиваюсь и смотрю на Настю, которая стоит на пороге гостиной, обняв себя за плечи. Я уже берусь за ручку двери, однако снова бросаю на неё взгляд.

НЕ-МО-ГУ!

Уйти вот так не могу!

Мужчина не должен прощаться с девушкой, которую любит.

Дважды.

Одним движением сокращаю между нами расстояние и, обхватив её лицо ладонями, накрываю её губы своими. Она ошеломлена настолько, что не успевает пикнуть. Дернуться ей не позволяю, напираю своим поцелуем, вынуждая её открыться мне. Врываюсь внутрь, и крышу рвет от сладости. Пью её сладость, дышу её воздухом, сливаюсь с её языком так яростно, будто это мой последний поцелуй в этой жизни.

И прежде чем Настя успеет что-то сказать, я разворачиваюсь и выхожу. Открыв машину, сажусь за руль и завожу мотор. Словно на автопилоте выезжаю на трассу и направляюсь в сторону города.