Самый неправдоподобный роман. Книга вторая - Юлия Коротина

— Садись.

Потом подошла к своей сумке, лежавшей в одном из кресел, достала из нее какие-то документы в папке. Дэн изумленно следил за каждым ее движением.

— Держи, Дэн, — сказала миссис Уайтхорн, протягивая ему папку.

— Что это? — Непонимающе спросил он.

— Документы на твой дом и твою квартиру.

— Не понимаю, — начал он, — я же подарил их тебе, как мы договаривались. Это было одним из твоих условий перед разводом. Ты, что, передумала?! — Спросил мужчина, чувствуя, как от такого поворота событий его начинает душить злоба.

— Нет, Дэн, не передумала, — коротко улыбнувшись, проговорила она. — Вот бумага о разводе с моей подписью. Тебе осталось только подписать ее, и мы разведены. Дом и квартира по-прежнему остаются твоими.

Не веря своим глазам, Уайтхорн стал внимательно изучать все три документа. Сердце его бешено колотилось о грудную клетку, словно хотело разорвать ее. Шло время, в небольшой гостиной царила тишина, но Дэну казалось, что биение его сердца заглушило все звуки. Пока он читал, Жаклин не произнесла ни слова, он не слышал от нее ни звука. Он и не знал, что все это время она стояла у окна, выходившего на океан, и беззвучно плакала. А когда Дэн заговорил, она поспешно вытерла слезы и, подойдя к нему, села в то самое кресло, в котором раньше лежала ее сумочка.

— Все документы действительны? — Деловито осведомился он, не понимая, что для Жаклин этот вопрос был, как пощечина.

— Да, — ответила она. — Их оформлял мой адвокат. Если не веришь, можешь проверить у своего.

Дэн вскинул на нее внимательный взгляд, до сих пор не конца понимая всей сути происходящего. Он ожидал от нее какого-то подвоха, каких-то больно ранящих слов, но ничего такого не было и в помине. Теперь Уайтхорн вспомнил, кого именно она напоминала ему своим жестоким, непрощающим и беспринципным поведением. Она была похожа на Клер Стефенс в молодые годы. Похожа, но не была таковой на самом деле. Дэн знал, что Жаклин никогда и не будет такой. Это не в ее характере. Она всегда была нежной, щедрой, доброй, отзывчивой, покладистой, уютной. Рядом с ней согревалась душа; рядом с ней все становились такими же, как она, и нисколько не жалели об этом. Все, что происходило во время развода, — все эти скандалы, ссоры, условия, дерзкие выходки — все это была не Жаклин, не его милая, дорогая Жаклин, которой он был бесконечно благодарен и которую все же по-своему любил. Это была ее обида на него, ее ревность к Джессике, ее зависть к ней и ее любовь к нему. Больше всего — ее любовь к нему. Она и сейчас его любила, иначе не сделала бы того, что сделала.

— Зачем ты это сделала? — Спросил мужчина, не удержавшись.

Он почти догадывался о причинах, толкнувших ее на этот поступок, но Дэн хотел услышать ответ от нее.

— Я устала лицемерить, Дэн. — Моя ложь ни к чему хорошему не приведет. В первую очередь я делаю больно себе.

Он замолчал, глядя на вытканный узор на ковре. Опять Жаклин заставила его испытать чувство вины. Ни одной женщине до нее не удавалось сделать этого — ни Долорес, ни Клер, ни Джессике. Что-то было в Жаклин такое, что выворачивало его душу наизнанку; только она умела это делать, может быть, даже сама этого не зная. Со всеми женщинами в своей жизни он расставался легко, без оглядки и сожаления, но не с Жаклин. Дэн смотрел на документы, которые должен был подписать, и с трудом верил, что одним росчерком ручки можно перечеркнуть все, что они с Жаклин пережили вместе. Ни с одной женщиной он не испытывал подобных чувств. Вся его жизнь с Жаклин, начиная с того момента, как он пришел в себя в доме Каннингемов и заканчивая сегодняшним днем, который должен был превратиться в свидание, была неповторимой, и он ни о чем не жалел — ни об одной минуте.

Дэн заметил, как подбородок Жаклин задрожал от сдерживаемых слез, и она порывисто встала с кресла, надеясь, что он ничего не заметил. Но он заметил, и ему тоже было больно. Ему хотелось провалиться сквозь землю от боли и стыда, однако он также знал, что прошлого не вернуть. Он, конечно, добился своей цели — его жена согласилась на развод, поправ свои чувства. Но оттого, что одной ногой Дэн был на свободе, он чувствовал себя каким-то потерянным, беспомощным и неуверенным в себе и в правильности своих поступков. Уайтхорн и теперь не знал, что делать с этим внезапным решением Жаклин. Она совсем выбила его из колеи, и ее слезы беспрестанно терзали его душу. Надеясь хоть как-то успокоить ее, он встал и подошел к ней сзади, накрыл ладонями обнаженные плечи своей пока еще жены. Жаклин вздрогнула от его неожиданного прикосновения, порывисто всхлипнула и, испуганно отступив от него, не оборачиваясь, произнесла:

— Дэн, пожалуйста, не надо..!

— Жаклин, я всего лишь хотел… — Начал он и умолк, не зная, что сказать. — Я…

Слова застряли у него в горле, и Дэн в отчаянии уставился на загоревшую спину Жаклин, молясь в душе, чтобы она повернулась к нему лицом и избавила от этих мучительных признаний. Женщина, кажется, услышала его молитвы и, наконец, посмотрела на него. Но от душевных страданий избавления не последовало. Напротив, сказанные ею после этого слова произвели на него какое-то странное действие — его словно парализовало — и духовно и физически.

— Больше никогда не прикасайся ко мне!!!

Он не мог произнести ни слова, сделать хоть шаг в сторону или пошевелить рукой. Казалось, все до одной мысли исчезли из его опустевшей вдруг головы, и сердце внезапно перестало биться. Он словно умер на мгновение. Жаклин убила его единственным оружием, которое у нее было, — своей любовью.

— Нет! — Вырвалось у него. Он сжал ее плечи так, что ей стало больно. — Я не хочу расстаться вот так.

— Зато я хочу! — Яростно отозвалась Жаклин. — Отпусти меня! Мне больно!

— Нет! Только не сейчас!

Дэну казалось, что если он сейчас отпустит Жаклин, то навсегда останется ее самым главным врагом. Этого ни в коем случае нельзя было допустить. Со всеми остальными женщинами ему было все равно, но не с Жаклин. Ведь она была ему далеко не безразлична.

Он судорожно вздохнул… и вдруг опустился перед женщиной на колени. Крепко обнял ее за ноги, уткнувшись на мгновение лицом в складки ее легкого летнего платья. Жаклин, не ожидавшая ничего подобного с его стороны, ошалело уставилась на его темноволосую с чуть посеребренными висками голову, беспомощно разведя руки в стороны, как бы спрашивая, что ей с этим делать. Бежали секунды молчания, оглушающей тишины. Сердце женщины постепенно оттаивало, и вскоре ее ладони легли на голову Дэна, тонкие пальцы осторожно, словно опасаясь чего-то, зарылись в его густых волосах. По ее лицу катились слезы бессилия и отчаяния. Дэн победил.