История России. Факторный анализ. Том 1. С древнейших времен до Великой Смуты - Сергей Нефедов

На волго-балтийском пути имелись и другие поселения скандинавов, помимо Ладоги. На Шексне близ поселения Крутик существовала скандинавская фактория с кузницами, здесь также как в Ладоге, делали стальные ножи, на которые выменивали у угров меха.[451] Многочисленные следы присутствия скандинавов обнаружены на Сарском городище и близ Тимерева в Ростовской земле. Характерно, что в Тимеревском могильнике имелось большое количество погребений скандинавских женщин – вероятно, шведские колонисты приезжали на Волгу с семьями.[452] Действительно, генетические исследования показывают наибольшую на территории Киевской Руси концентрацию «скандинавских» геномов именно в районе Ростова и Ярославля – она здесь примерно такая же, как в Нормандии.[453]

Земли у Ладоги и вдоль волго-балтийского пути в то время принадлежали угро-финским народам, которые звали скандинавов «русью». Финское ruotsi, саамское ruossa, эстонское roots, водское rotsi, ливское ruots, карельское rotsi одинаково означает «швед, Швеция»; это слово происходит от шведского ruþs – «гребцы»; оно первоначально означало экипаж дракара, а позже – «морское ополчение», «войско».[454] Мусульманские купцы в Булгаре, по-видимому, переняли этот этноним у угро-финнов; они называли норманнов «ар-рус». Мусульманские источники IX века говорят о том, что русы спускались по Волге до столицы хазар, Итиля, и достигали торговых городов на берегах Каспийского моря.[455] Они везли на продажу меха, рабов, мед, воск, янтарь с побережья Балтики и стальные клинки шведского и франкского производства.[456] В обратном направлении, на Балтику, поступали шелк, стеклянные изделия, ткани, драгоценные украшения, пряности и огромное количество монет, серебряных дирхемов, которые находят в кладах Скандинавии. Первоначально торговля носила в основном транзитный характер; местные товары, которые можно было получить в Приладожье, – это были меха и рабы. В начале IX века на Волхове выше Ладоги появилось укрепленное поселение скандинавов, которое позже называли Треллеборг, «Холопий городок»[457] – вероятно, отсюда производились набеги с целью захвата рабов. Эта местность среди болот и озер, по мнению Г. С. Лебедева,[458] как нельзя более соответствует описанию арабского историка Ибн Русте: «Что же касается ар-Русийи, то она находится на острове, окруженном озером. Остров, на котором они (русы) живут, протяженностью в три дня пути, покрыт лесами и болотами, нездоров и сыр до того, что стоит только человеку ступить ногой на землю, как последняя трясется из-за обилия в ней влаги».[459]

Помимо Ладоги и Волхова существовал и другой путь проникновения викингов в славянские земли. «Повесть временных лет» говорит, что прямая дорога в страну варягов ведет по Двине и Днепру[460] – и действительно, здесь рано появились поселения скандинавов. Крупнейшее из них относится к первой половине IX века, оно находилось в Гнездове, близ теперешнего Смоленска; здесь, как и в Ладоге, были найдены остатки судоремонтных мастерских и большие курганы с типично скандинавскими захоронениями. Путь по Двине и Днепру шел к Черному морю и Константинополю; судя по находкам византийских монет, он начал использоваться в 830 – 840-х годах.[461] «Бертинские анналы» под 839 годом упоминают о посольстве в Константинополь некоего «хакана росов», которое на обратном пути попало к франкскому двору и, как выяснилось, состояло из шведов.[462] Очевидно, «хаканом» был какой-то шведский конунг, назвавший себя так в подражание хазарскому хакану, но сам факт появления посольства в Константинополе означал, что скандинавы нашли дорогу по Днепру к Черному морю – путь «из варяг в греки».

До этого времени интерес норманнов к землям восточных славян ограничивался в основном волжско-балтийской торговлей. Теперь же возможность использовать днепровский путь для нападения на богатые области Византии резко изменила геополитическую ситуацию. Нашествие викингов на Европу принимало все большие масштабы; отправлявшиеся из Скандинавии флотилии искали новые пути и объекты для грабежа. Конечно, кто-то из скандинавских конунгов должен был воспользоваться открывшимися новыми возможностями. Считается доказанным, что этим первопроходцем стал Рёрик Ютландский, владетель Дорестада в Фрисландии, прозванный «желчью христианства» за свои кровавые подвиги на Западе.[463]

«Повесть временных лет» рассказывает легенду о добровольном приглашении Рюрика славянами и чудью. По летописи, «варяги из заморья взимали дань с чуди, и со словен, и с мери, и с кривичей». Но в 862 году славяне и чудь восстали: «Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть». Однако затем, говорит летопись, среди славян начались усобицы: «И въста род на род, и быша усобице в них, и воевати сами на ся почаша. И ркоша: „Поищем сами в собе князя, иже бы володел нами и рядил, по ряду по праву“. Идоша за море к Варягом, к Руси… Ркоша Русь, Чюдь, Словене, Кривичи, и вся: „Земля наша велика, и обилна, а наряда в ней нет. Да пойдите княжит и володеть нами“. И изъбрашася трие брата с роды своими, и пояша по собе всю Русь, и придоша к Словеном первее, и срубиша город Ладогу. И седе старейший в Ладозе Рюрик, а другии Синеус на Белеозере, а третей Трувор в Изборьсце, и от тех Варяг прозвася Руская земля. По дъвою же лету умре Синеус, и брат его Трувор, и прия Рюрик власть всю один, и пришед к Ильмерю, и сруби город над Волховом, и прозваша Новгород. И седе ту княжа, и раздая мужем своим волости, и городы рубити; овому Полътеск, овому Ростов, другому Белоозеро».[464]

Сказание о призвании «руси» вызывает обоснованные сомнения историков: оно слишком похоже на передаваемую Видукиндом Корвейским легенду о приглашении саксов в Британию. Послы бриттов приглашают саксов почти теми же словами, которые летописец Нестор вкладывает в уста славянских послов: «Нашу землю, которая велика и обширна, и всем обильна, мы подчиняем вашей власти».[465] По мнению многих историков, сообщение Нестора о том, что Рюрик прибыл с двумя братьями, Синеусом и Трувором, является неверным пониманием скандинавского источника, которым пользовался летописец: «сине хус» означает «со своим домом», а «тру варинг» – «с верной дружиной».[466] «Легенды о трех братьях, призванных княжить в чужую страну, были очень распространены в Северной Европе в средние века… – отмечал Б. А. Рыбаков. – Во всех случаях иноземцы прибывали со своими родичами („синеусами“) и верной дружиной („труварами“)… Норманнские набеги на северные земли в конце IX и в X веке не подлежат сомнению. Самолюбивый новгородский патриот мог изобразить реальные набеги „находников“ как добровольное призвание варягов северными жителями для установления порядка».[467]

Кроме того, поведение Рюрика совершенно не соответствует облику приглашенного князя: он вовсе не управляет «по ряду» (то есть по договору), он властвует один, строит («рубит») города и раздает их своим «мужам». Конечно, у славян тогда не было настоящих городов в средневековом понимании этого слова; в то время славяне понимали под «градами» любые укрепленные пункты; некоторые историки полагают, что славянское слово «град» произошло от скандинавского «гард» – «укрепленный двор», хотя возможно, что имело место лишь смысловое смешение близких по произношению слов – контаминация.[468] «Строительство городов» – это была обычная стратегия викингов, применявшаяся ими ранее в Нормандии и Англии: норманны строили небольшие укрепления, где размещались военные отряды, заставлявшие окрестное население платить дань.[469] Археологические данные свидетельствуют о том, что приход русов повсеместно сопровождался разрушением славянских общинных центров и появлением на их месте княжеских крепостей – этот процесс называют «окняжением» славянских земель.[470] Как отмечалось выше, на верхнем Днепре в VIII веке существовало множество (десятки, если не сотни) укрепленных городищ – к X веку осталось только шесть из них, превратившихся в княжеские замки.[471]

Процесс постепенного подчинения славянских племен русами очень скупо отражен в источниках. Вероятно, Рюрик построил укрепленное Рюриково городище на острове посреди Волхова; это городище вместе с возникшим позднее «Новым городом» («Новгородом») скандинавы называли Холмгард («Островная крепость»).[472] Никоновская летопись сообщает, что в 864 году славяне восстали против Рюрика, но варягам удалось подавить восстание.[473] Преемник Рюрика Хельги (Олег), присоединив к своей варяжской дружине воинов из славян и чуди, спустился вниз по Днепру и в 882 году овладел Киевом. «И сел Олег, княжа, в Киеве, и сказал Олег: „Да будет это мать городам русским“. И были у него варяги, и славяне, и прочие, прозвавшиеся русью…»[474] Таким образом, с этого времени «русью» стали называться все дружинники варяжских конунгов, независимо от происхождения; прежде же дружина – это были варяги (давшие клятву верности «варинги»).[475]