Барышня-воровка (сборник) - Светлана Алешина

Сережа налил себе еще вина.

– Я Аню знал, когда она еще в университете училась, – продолжал он, сделав пару глотков. – Красивая девчонка была! Пока ее не довели. Ух, я бы их всех! – Он погрозил кулаком невидимому противнику и возобновил монолог: – Я ей часто говорил: «Давай, Ань, покончим со всей ботвой! Новую жизнь начнешь!» А она – в отказку. Сердцем она добрая.

– Если вы не можете помочь ей сами, может, позволите это сделать нам?

Сергей отрицательно покачал головой.

– Нет. Знали бы вы, как мне тошно! Я когда пацаном был – во всякую ботву верил. Это – хорошо, то – плохо, так, короче, рассуждал. А теперь смотрю и вижу: это – дерьмо и то – тоже дерьмо.

– О чем вы?

– Так, выговориться хотелось. Не люблю тех, кто людям жить мешает!

– Это вы про милицию?

– Не только. Про всех. Я же говорю: это – дерьмо и то – тоже дерьмо. Везде дерьмо! А Аня, короче, хорошая. Таких мало сейчас. И таким хуже всех. Несправедливо мир устроен!

– Но вы помочь торжеству справедливости не спешите, – заметила Соня.

Сергей отмахнулся.

– Ане угрожает опасность со стороны ее мужа, – внезапно заявил он. – И боюсь, теперь – не меньше, чем раньше.

– Что-то угрожает ее жизни?

– Боюсь, что и такое возможно. Она обращалась ко мне за помощью не так давно. Я ей помог. Но не так, как хотелось. А то… Моими методами… Знаете, мне бы, чтобы ваше расследование помогло справедливость… это… восстановить, короче. Мне очень хочется вам помочь. Но я не могу. Моя работа… Ну, вы понимаете, чем я занимаюсь.

– Понимаю, – опечаленно кивнула Соня.

– Когда-то, давным-давно, на зоне, я видел одну ботву, короче, – сказал Сережа. – Среди нас завелась сука. Ну – стукач. Мы долго его вычисляли. Вычислили наконец. Парнишка один догадался все хитроумно подстроить, так что сука сама себя и выдала. А раньше этот предатель уважением пользовался. Ну, мы его, естественно, того – в петушатник.

А сука была – любимейшая у кума. И был у меня тогда кореш. Я с ним всем сокровенным делился, и он со мной – тоже. Это было на следующий день после той ботвы. Я с прогулки шел. Водили нас маршировать кругами на так называемом свежем воздухе. Вижу, у входа во двор мой кореш стоит. С кумом что-то перетирает. Ну, мало ли что, думаю. И со мной иногда кум беседу иметь желал. Прохожу и слышу, как кум говорит тихо-тихо: «Спасибо, Володь. Скончается от сердечного приступа». Володя – это так кореша звали. Кум хотел так, чтобы никто не услышал, сказать, а вот не получилось. Я бы и забыл: мало ли что, да только парнишку того, что так ловко суку выявил, отвели в тот же день куда-то. Три дня его не было, а потом нам сказали: скончался от сердечного приступа. Мол, у него скрытый порок сердца был, да никто об этом не знал. А я думаю: рассказать о том, что я видел и слышал, зэкам? Мой кореш – уголовник со стажем. Четыре ходки имеет. Авторитетом пользуется. А я так, пацан желторотый на птичьих правах. Кому поверят – мне или ему? Тем более за мной косячок мелкий был, по глупости сотворил. Да еще и вот что меня беспокоило: если всеми уважаемый человек оказался сукой и если мой кореш, которому я верил без оглядки, оказался сукой, то сколько их еще? Поделюсь с кем-нибудь, а вдруг он тоже? И задал я себе вопрос: может, стоит промолчать, только взять себе на заметку? Я молодой тогда совсем был. Будь постарше, может, что и придумал бы… Короче, решил я держать язык за зубами. И так мне тошно было, так совесть мучила! Стучал ведь, сукин сын! Я-то понимал, как это делается! А кому довериться? Доверюсь, а вдруг он действительно – тоже…

– И что, так и стучал этот Володя?

– Так и стучал. Потом на волю вышел. В преуспевающие бизнесмены заделался. Правда, сколько веревочке ни виться, а конец будет. Накосячил он на воле. Тут за ним и старые грешки всплыли. В общем, бывшие кореша его грохнули…

– По заслугам, – поддержала девушка.

– Да, но тот случай засел мне в душу, как заноза. И потом, на воле, я везде наблюдал то же самое. Суки, козлы, крысы – в разных обличьях, но по сути все те же, заправляют жизнью, диктуют свои порядки. Иногда маскируют замыслы свои, а иногда, короче, прямо заявляют: так – правильно. И таким, блин, тоном, что у людей больше нет сомнений: да, так правильно, так и нужно, это мы где-то ошиблись, накосячили; по глупости никак не дойдет, почему правильно, но, видно, раз авторитетное мнение – значит, так оно и есть. А мне от этого – тошно! Может, сейчас я говорю все это не к месту, но именно сейчас я в который раз наблюдаю то же самое.

Вокруг меня – одни суки, а я, короче, пляши под их дудочку!

– Почему же не к месту? По-моему, вы все правильно говорите.

– Иногда мне хочется все бросить, взять в руки автомат и стрелять по паскудам, которых я знаю, пока не пристрелят меня… Возможно, когда-нибудь я так и сделаю.

– Агрессия с налетом мазохизма, – заметила Соня.

Сережа пожал плечами. Наверное, он не знал, что это такое, но решил не уточнять, а просто продолжил:

– Я особенно хочу расправиться с теми, кто превращает в ад жизнь Ани. Только обещание сдерживает меня.

Сонечка смотрела на этого человека широко открытыми глазами. Откровенная вульгарность и косноязычие загадочным образом сочетались в нем с утонченной чувствительностью и умением размышлять на сложные темы.

– Вы очень странный человек, – заметила она. – Но, не буду врать, мне приятно было с вами пообщаться.

– Взаимно.

– Может, вы передумаете и согласитесь помочь?

– Если передумаю, то помогу. А пока – не те обстоятельства.

И тут Соня решилась показать Сергею письмо.

– Послушайте, это писала Анна Викторовна? Вы ведь должны знать ее почерк!

Сергей взял в руки письмо, повертел в руках.

– Нет, – сказал он. – Точно не помогу! Это не Аня писала. Точно. Я ее почерк знаю.

– А вы не обманываете?

– Посмотрите мне в глаза и сами ответьте на этот вопрос.

– По-моему, нет.

– Вот то-то и оно! Но почему такой запах от этого письма?

– Неважно. Улики добывать не всегда оказывается простым делом.

Сергей ухмыльнулся.

– Я этим не занимаюсь.

Соне стало грустно-грустно. Расследование вновь повернуло в тупик.

– Это не она, – повторил симпатичный рецидивист. – Я испытываю благодарность по отношению к вам за то, что вы вызволили Аню из плена. Но это не она, отвечаю за базар! – последние слова Сергей произнес особо громко и торжественно, так что у Сони разом отпали всякие сомнения относительно того, что он говорит правду.

– Вы проводите меня до дома? – спросила Соня.

– Конечно!

В этот момент Соня увидела за одним из столиков знакомую физиономию. Это был Цереберов. Похоже, он следил за ней.

Майор подмигнул. Соня отвернулась. Этот человек вызывал в ней отвращение.

– Пойдемте, – сказала она Сергею.

Цереберов оставался на месте. На его лице по неизвестным причинам продолжала сиять торжествующая улыбка.

Когда Соня оказалась дома, Маргарита Ярополковна сокрушенно качала головой.

– Ай-яй-яй, Соня! – переживала она. – К тебе уже такие люди приходят! Не доведет это все до хорошего! Другое дело – Рыбак!

Соня принялась терпеливо объяснять маме, что Сергей – не такой уж и плохой человек, при этом она размышляла также о том, что он в какой-то степени даже более галантный кавалер, чем Олег, но вслух этого не сказала.

Глава 9

На следующий день Соня переговорила со Светлинским. Владимир был мрачен. Оказывается, его тоже вызывал на допрос Цереберов, и, по всей видимости, он вот-вот найдет повод, чтобы можно было отправить несчастного за решетку.

– У меня подозрение, что наш глубокоуважаемый психиатр соврал, – заявила Софья. – Конечно, этому Сереже тоже сложно безоговорочно верить на слово, но я все же склонна думать, что письмо писала не Исаева.

– Быть может, и соврал, – уныло протянул Владимир. – Мне от этого как-то не легче.

– Но если это так, у него наверняка были причины. Он наверняка что-то скрывает! – воскликнула актриса, поразившись этой своей блестящей догадке, честно сказать, только что пришедшей ей в голову.

– Может, профессиональная этика? – предположил Владимир.

– Все может быть, конечно, но, мне кажется, дело не только в этом.

– Ну, наверное, он решил отмахнуться от вас хоть бы чем, думал, что вы эту Исаеву все равно не достанете, поскольку муж ее – человек настолько влиятельный, что связываться с этим семейством себе дороже.

Соня пожала плечами.

– Мутный он тип, на мой взгляд. Как бы из него еще выбить сведения?

– А если этот ваш приятель, Олег, явится к нему в служебной форме и потребует официального объяснения? – предложил Светлинский.

– А вот это мысль! – сказала Соня.

Однако мысль в конце концов оказалась вовсе не такой ценной, как выглядела сначала. Соня с Олегом действительно явились к Агафьеву, однако на этот раз Соня была в своем обычном наряде, а Олег – в форме. Встретил Василий Григорьевич их довольно прохладно.

– А вот и господа бандиты пожаловали! – усмехнулся он. – Неужто на противоположную сторону перейти решили? А я-то вас сразу раскусил! Как только немного пришел в себя, конечно.