Запрещенная реальность. Одиночка. Смерш-2 - Головачев Василий

Транспортник «Ан-12» не имел особых удобств для переброски людей, поэтому двум новым пассажирам пришлось лететь вместе с бойцами спецназа, молодыми, энергичными, уверенными в себе и не обремененными житейскими заботами. Они расселись по лавочкам вдоль бортов, устроив оружие между колен, и Тарасу с Елисеем Юрьевичем не оставалось ничего другого, как пристроиться к спецназовцам в конце салона. Командир корабля предложил было полковнику место в кабине пилотов, но тот отказался. Поэтому так и летели: слева от Тараса команда, справа учитель и еще дальше – контейнеры с грузом.

Сначала Тарас прислушивался к разговору молодых ребят, доносившемуся сквозь гул винтов: речь шла о шашлыках и о напитках, которыми их следовало запивать; к примеру, шашлык из баранины стоило запивать не вином, а более крепкими или горячими напитками, как утверждал один из участников спора. Тарас шашлыки не ел, поэтому предмет спора был ему безразличен, хотя он и знал, что парень, ратующий за горячее питье, прав. Бараний жир самый тугоплавкий из жиров, организм человека может переработать его только в жидком состоянии, а соки или минералка, которыми многие разбавляют водку, могут «заморозить» жир, что непременно ведет к диспепсии, то есть к вульгарному несварению желудка.

Перестав прислушиваться к спору справа, Тарас попробовал было осторожно расспросить учителя о подробностях теракта, в результате которого погибли его жена и мама, но успеха не добился. Елисей Юрьевич молчал, откинувшись к стенке кабины, полузакрыв глаза, уйдя мыслями в себя.

Впрочем, причину нападения на русских жителей Чечни можно было не выяснять. Все еще не пойманные полевые командиры разного калибра, но одинаково безумные, до сих пор пытались дестабилизировать обстановку в республике, терроризируя русскоязычное население, убивая русских женщин, детей и стариков. То есть тех, кто гарантированно не мог дать им отпор. И федеральная власть до сих пор не могла или не хотела найти способ борьбы с этими подонками, проклятыми Богом и людьми.

Тараса в этом деле больше всего возмущала позиция силовиков, утверждавших, что им прекрасно известно, где прячутся главные идеологи джихада, «войны до победного конца»: Басаев, Хаттаб, Гелаев и Масхадов, – но «во избежание больших потерь среди военных операция по уничтожению главарей бандформирований невозможна». По мнению Тараса, здесь играли основную роль либо очень большие деньги, либо политика. Кому-то в федеральных верхах было выгодно, чтобы война в Чечне продолжалась.

Незаметно для себя он задремал и увидел сон, который уже снился ему с разными деталями и подробностями.

Перед ним вдруг открылась дверь, светящаяся, как голубой лед, и он вошел в огромный темный храм, колонны которого – в виде гигантских каменных идолов странной «человеко-насекомообразной» формы – поддерживали готический купол потолка. Дальняя стена храма казалась зыбкой, как пелена тумана, и сквозь нее иногда проступали очертания человеческой фигуры или светящееся лицо с внимательными лучистыми глазами. Женское лицо, по оценке Тараса.

В центре зала стоял гигантский трон из переливающихся цветами радуги драгоценных камней, а напротив, на возвышении, напоминающем массивный каменный пюпитр, лежала книга в толстом переплете.

Оглядевшись, ощущая живую тишину храма, Тарас приблизился к трону, потом, снедаемый любопытством и ожиданием чудес, взобрался на сиденье пятиметровой высоты и взглянул на книгу.

Тотчас же на ее обложке проступила светящаяся золотистая надпись: «Свод Повелеваний».

Откуда-то прилетел громыхающий, но полный чудесного звона и силы голос:

– Это книга основ метаязыка. Ты готов к восприятию Истины?

– Э-э… готов, – после паузы подтвердил Тарас, чувствуя дрожь в коленях.

– Подойди.

Тарас приблизился к трону.

С тяжким гулом, так что содрогнулись стены и пол храма, книга раскрылась. На черном листе за обложкой высветились призрачным зеленым светом три изумительно красивые сложные руны. Холодея, Тарас прочитал вслух:

– Здраво… живо… добро…

Черная страница растаяла, но руны с нее перетекли на следующую страницу, коричневого цвета. К ним прибавились еще три такие же волшебно живущие, прекрасно вычерченные руны. Тарас продолжал читать:

– Славо… право… веди…

Превратившись в дым, исчезла и эта страница. На следующей – бордовой – сначала появилось одно слово, потом под ним текст, буквы-символы которого то и дело вспыхивали золотом, так что текст играл огнями, как россыпь золотых монет. Однако на этот раз Горшин не смог прочитать ни одного слова, в том числе названия главы, несмотря на знакомые буквы старославянской вязи.

– Что бы ты хотел понять-осознать? – напомнил о себе чарующий женский голос, и одновременно с ним из туманной пелены в конце зала проступил величественный женский лик, лик богини.

Тарас, открыв рот, замер. Такого красивого лица он еще не видел в жизни, и его появление было сродни удару по голове.

– Итак? Смелее.

– Э-э… я хотел бы овладеть искусством метабоя… – промямлил он.

На лик богини упала тень. Пелена тумана взволновалась, окрашиваясь в оранжевый цвет, скрыла женское лицо. Голос дрогнул, отдалился, стал сожалеюще-печальным:

– Ты придаешь слишком большое значение боевым искусствам, идущий. Боевое искусство не заменяет мировоззрения, на мир надо смотреть шире. Ты даже не смог прочитать вводящее повелевание – Мудро… Оно – основа отношений ко всему живому.

– Я хотел… я понял…

– Знание некоторых Ключей смысла еще не дает тебе права повелевать словами и явлениями. Мы поговорим в другой раз, когда ты прозреешь. Прощай.

– Подождите! – испугался Тарас. – Кто вы? Я уже видел вас… во сне…

– Сон сну рознь. Я Алконост, посланник инфарха. Удачи тебе, незавершенный…

Голос истончился, пропал.

Зал храма подернулся дымкой, стал таять, распался на струи дыма от непонятной вибрации.

Тарас проснулся, судорожно схватившись руками за сиденье.

Самолет дрожал и раскачивался, попав, очевидно, в область турбулентных завихрений, потом пошел ровнее.

Спецназовцы сопровождения продолжали спорить, теперь уже по поводу каких-то приоритетов в области живописи. Изредка сквозь гул доносились фамилии художников: Малевич, Чюрлёнис, Рерих…

Тарас встретил взгляд учителя и виновато улыбнулся:

– Уснул нечаянно.

Елисей Юрьевич продолжал оценивающе смотреть на него, и Тарас вдруг помимо своей воли рассказал ему свой сон. Елисей Юрьевич кивнул:

– Это зонг, наведенная пси-линия. Я это почувствовал. Ты в фокусе интересов инфарха.

– Это плохо?

– Ни хорошо, ни плохо. Если инфарх почувствует, что ты идешь не туда…

– Он меня ликвидирует?

– Что ты, бог с тобой, – сдвинул брови Елисей Юрьевич. – Он и дьявол – по разные стороны баррикад. Инфарх всего лишь Координатор Круга, Верховный Хранитель, а не судья и не палач. В случае твоего своеволия тебя просто отключат от Хроник.

– От астрала?

– Астрал – это еще не Хроники, это скорее искажение реальности, обход истинного знания. Не увлекайся походами в него.

Сбитый с толку Тарас недоверчиво посмотрел на учителя, но тот не шутил, пребывая в состоянии тоскливой отрешенности и ожидания. Можно было позавидовать тому, как он держится, и Тарас внутренне поежился, вдруг еще раз осознав, какая причина погнала их ночью на другой край земли. Сам он тоже терял близких: отца, двух дедов и бабушку, других родственников, дошедших до края жизни, но все они умерли от старости, естественной смертью, или от болезней (исключая отца-шахтера, погибшего во время взрыва газа под землей), и потеря их не казалась чрезвычайным событием, хотя и была нежелательной. Случай с учителем был качественно иным: самых близких ему людей убили! И он ничего не мог сделать, находясь в тот момент далеко от них.

Тарас почувствовал волну ненависти к неведомым убийцам и поклялся в душе, что сделает все, чтобы воздать им по заслугам.