Принц Теней - Рэйчел Кейн

Это был не Тибальт – кто-то менее важный, один из его бездельников-кузенов, но он очень быстро разозлился, и на его вопль «Капулетти, ко мне!» сбежалась целая стая людей в красно-черных одеждах, которые окружили шута. На раскрашенном лице артиста появилось тревожное выражение, глаза его заметались в поисках выхода или спасения – но тщетно. Кто-то из Капулетти выбил у него из-под ног стойку, но акробатика – это хлеб уличных артистов, поэтому он сделал сальто и приземлился на землю невредимым. И тут другой Капулетти двинул ему кулаком прямо в лицо.

– Грубияны! – воскликнул Меркуцио, хватаясь за рукоять меча. – Шуты бьют шута – это же просто непристойно! Мы должны вмешаться, Бен.

– Нет, – остановил я его. – Сегодня утром убили двоих Капулетти, и подозревают, что это сделал кто-то из Монтекки. На сегодня достаточно столкновений.

Но Меркуцио явно сочувствовал шуту – по меньшей мере, он был против Капулетти, которые его сейчас избивали.

– Нельзя позволить им просто избить его! Мы же ведем себя как трусы!

– Он не нашего рода и не один из нас, – возразил я, тем не менее вздрогнув всем телом при виде того, как шут отлетает назад от мощного удара сапогом. – Бальтазар, беги за городской стражей. Приведи их.

– Да, синьор. – И Бальтазар испарился.

Прошло довольно много времени, но он все же вернулся вместе с людьми, одетыми в цвета герцога. Капулетти, услышав окрики стражников, разбежались в разные стороны и растворились в толпе, оставив на земле скорчившееся тело шута и его сломанную стойку. Но он хотя бы был жив.

Я вдруг осознал, что Капулетти сегодня были более нервными и готовыми к стычкам по любому поводу, чем обычно. Определенно сегодня был не лучший день для прогулки в цветах Монтекки.

Я успел заметить взгляд того самого кузена Капулетти, который и начал потасовку. Это был очень нехороший взгляд.

И поэтому, когда колокола стали сзывать всех к мессе, я сказал:

– А ну-ка марш все в церковь, безбожники. Каждый из вас нуждается в хорошей проповеди, а то и в двух!

Этим походом в храм я убивал сразу двух зайцев: во-первых, я мог таким образом оправдаться за свое непоявление на утренней мессе, а во-вторых, это уберегло бы нас, хотя бы на время, от столкновений с Капулетти. В жаркий полдень, после мессы, никто не стал бы ввязываться в драку.

– Без меня! – поспешно произнес Меркуцио с та– ким ужасом, будто увидел самого дьявола. – Я исповедался только сегодня утром, и мне отпустили все грехи. Я просто не выдержу двойной благодати.

Он подмигнул мне, озорно и легкомысленно, и мне вдруг подумалось, что его «отпущение грехов» было мало связано с духовностью. Я кашлянул, стараясь отогнать неприятные мысли по этому поводу, и кивнул, и Меркуцио тут же смешался с неистово бурлящей толпой и сразу затеял легкий флирт с молоденькой миловидной торговкой – он часто делал подобные вещи, хотя я не думал, что он мог оценить женскую красоту в полной мере. С тем же успехом мой друг мог флиртовать с граблями.

– Остальные – марш в церковь, – скомандовал я своим молодцам, которых явно не слишком воодушевляла подобная перспектива.

Бальтазар и Абрахам пошли вперед, я шел за ними, раздавая поклоны и по пути собирая приветствия родственников и знакомых, а Алессандро и еще двое парней замыкали нашу процессию. Но когда я догнал Бальтазара и Абрахама, они уже вляпались в неприятности.

На узкой улочке, ведущей к площади, им попались Капулетти. Когда я нагнал их, Абрахам спрашивал, довольно вежливым тоном:

– Вы грызете на нас ноготь, синьор?

Со стороны наших недругов это было оскорбление, вполне достаточное для того, чтобы затеять драку.

Капулетти ухмыльнулся:

– Да, я грызу ноготь, синьор.

В этот раз тон Абрахама был уже совсем не таким вежливым:

– Вы точно грызете на нас ноготь, синьор? – Абрахам оставлял ему возможность отступить, но ухмылка Капулетти стала только шире. Он пожал плечами и взглянул на своего компаньона в красно-черных одеждах.

– Если я скажу «да» – это будет законно?

– Нет. – Второй Капулетти, явно более осторожный и разумный, пытался остановить товарища, но это не возымело никакого действия.

– Нет, синьор, – заявил первый Капулетти наглым и насмешливым тоном. – Я просто грыз ноготь, я не грыз его на вас.

Второй оставил попытки сохранить мир и выступил вперед навстречу моим людям:

– Вы чем-то недовольны, синьор?

– Не доволен, синьор? Нет, синьор. – У Абрахама явно закипала кровь в жилах, и Бальтазар тщетно пытался придержать его за рукав. Я хотел было окликнуть Абрахама, но тут увидел, что вокруг нас стало больше цветов Капулетти.

И одним из тех, кто их носил, был Тибальт.

– Потому что если вы недовольны, синьор, я к вашим услугам. Я служу такому же хорошему человеку, как и вы, – предупредил наемник Капулетти.

– Но не лучше. – Абрахам издевался над ним, зная, что я стою позади него.

– Ну, синьор… – начал первый Капулетти, однако его прервали.

– Скажи «лучше» – здесь родич нашего хозяина! – крикнул один из людей Капулетти, и теперь, когда они знали, что Тибальт смотрит на них, катастрофу было невозможно предотвратить – как нельзя предотвратить землетрясение.

– Да, синьор, лучше, – немедленно подтвердил первый.

– Врешь, – сказал Абрахам.

И это был момент, когда случился переход от слов к делу.

– Дерись, если ты мужчина! – завопил Капулетти, и все обнажили клинки: и оба Капулетти, и два моих человека.

У меня был выбор. Я мог не вмешиваться, я знал, что Капулетти сегодня на взводе и что я уже устроил кровопролитие, этого было вполне достаточно. Было бы очень неплохо, если бы Монтекки благородно отступили – да еще у всех на виду.

Поэтому я выступил вперед и остановил их мечи своим собственным.

– Прекратить, глупцы! – воскликнул я и кивком велел Абрахаму отойти. Бальтазар, как всегда, сообразил все сразу и сам сделал шаг назад. – Уберите мечи!

И все могло бы закончиться мирно, если бы за спиной у меня не вырос Тибальт.

Голос этого мерзавца был бархатным и холодно-насмешливым:

– Как, и вы здесь, среди этих тупых простолюдинов? Повернитесь, Бенволио. Взгляните же в глаза собственной смерти.

Бальтазар сделал было мне знак бежать, но я понимал, что теперь у меня нет иного выхода, кроме как сражаться: это был прямой вызов со стороны равного – или почти равного. Я повернулся лицом к Тибальту, и при виде его физиономии кровь вскипела у меня в жилах, а руки задрожали от желания сделать с ним то же самое, что я сделал с его человеком сегодня утром.

Но я все же попытался.

– Я бы хотел разойтись миром, – сказал я как можно убедительнее. – Уберите свой меч или используйте его для того, чтобы усмирить ваших людей.