Время огня - Вячеслав Шалыгин

Можно обойти опасное открытое местечко слева, по краю Никольского болота, но там обычно кишмя кишели скорги и биомехи. Небольшие, в основном, скарабеи и стальные крысы, но от этого было не легче. Да и топь то и дело плевалась высоченными фонтанами грязи, которые могли запросто сбить с ног и смыть набежавшей волной прямиком в трясину.

Вариант обойти Уласовскую паутину справа исключался вовсе. На месте бывшего Грубчанского озера теперь зиял круглый, километра четыре в диаметре провал неизвестной глубины, над которым днем и ночью стояло зеленоватое зарево. Что там светится в глубине провала, никто толком не знал, поскольку подходить к Грубчанской яме ближе, чем на два километра, смертельно опасно. Радиационный фон в тех местах такой, что не спасали даже самые серьезные средства защиты. Теоретически можно было «заглянуть» в провал с помощью спутников, но на картинках с орбиты яма выглядела обычным озером с непонятно каким наполнителем.

В общем, как ни крути, приходилось рисковать, но если двигаться по прямой, риска получалось на процент-другой меньше.

Леший достал пластиковую флягу, оценил на просвет, сколько осталось бесценной чистой воды, и приложился к защищенному клапаном горлышку. Три глотка — это все, что Леший смог себе позволить. Топать еще далеко, а пополнить запас воды негде. Разве что попробовать собрать дождевую воду, но это крайний и очень вредный для здоровья вариант. Вместе с каплями дождя на землю оседали далеко не самые полезные испарения.

«И добывали они пропитание в поте лица своего…» — Леший утер испарину. «Будь умнее, сидел бы сейчас в офисе с кондиционером, пил кофе, шлепал бы секретаршу по круглой заднице и подписывал бумажки. Красота! А тут мало того, что в грязи по уши, так еще и сдохнуть от жажды — раз плюнуть. Зря не послушался батю, надо было школу закончить да в колледж пойти. Может, и вышло бы что-нибудь путное. Во всяком случае, не грязь месил бы сейчас в Зоне, а офисное кресло просиживал. На худой конец, мог бы в армию пойти… И снова месил бы грязь в Зоне? И какая разница?».

Леший усмехнулся. Нет, разница была. Будь Леший военным, шел бы сейчас в строю и в случае чего имел бы возможность вызвать вертушки или коробку. Да и думать, чем заработать на пропитание, военному не нужно. Воюешь или спишь, а денежки капают, страховка опять же, пенсионные отчисления и прочие культурные вещи. А что до риска, так он не выше, чем у вольных ходоков.

«В армию податься, что ли? С колледжем за плечами было бы лучше, в сержанты мог бы метить, а так, если и возьмут, то рядовым, но…».

Леший вдруг будто бы проснулся. Что за мысли?! Чушь! Бред какой-то! В солдаты захотел! И кто? Леший, вольный ходок с пятилетним стажем и длинным шлейфом грехов за плечами. Да военные, если только узнают, какие за Лешим числятся «подвиги», сразу отведут в сортир, замочат и смоют вместе с дерьмом. Вояка нашелся!

«Точно, нашелся, или, вернее, меня нашли, — Леший невольно пригнулся. — Не поминай лихо, пока оно дрыхнет. Накаркал!».

По лабиринту хитросплетений Уласовской паутины прямиком на Лешего двигались чистильщики. И не какой-нибудь патруль из одной пятерки и БТР прикрытия, а целый отряд, штыков в двести, да еще и при поддержке нескольких десятков бронемашин и тучи вертушек, правда, пока лишь на горизонте.

Шли красные развернутым строем, не слишком быстро, но Лешему от этого не было никакой выгоды. Военные могли бы и вовсе ползти по-пластунски, уйти от такой гребенки сталкеру не светило. Разве что двинуть рысью в обратном направлении, только что он там забыл? Ему надо в Слободу, на Обочину, а не в центр Зоны. Ужас, как надо!

Леший повертел головой, пытаясь найти выход из очередной западни. Рискнуть здоровьем и пройти через Никольское болото? После такого дождя там не пройдут даже танки. О приближении к яме нечего и думать.

Отойти за Волчьи горы и попробовать прорваться через Масаны? Придется пройти впритирку к Болотному Городищу скоргов, что выросло на месте поселка Погонное. Верная смерть. Вернуться в Красное и обойти по восточной тропе, через Михалевку? Там вот уже два месяца развернута вспомогательная база Ордена. Заплутавшего красного узловики с удовольствием поймают и порвут от копчика до макушки. Куда же ломиться?!

Леший начал потихоньку сдавать назад. Пока следовало просто сохранить приличную дистанцию до чистильщиков, а в какую сторону удирать, можно придумать по ходу дела. В конце концов, попытаться врубить маскировку. Как это делают реальные метаморфы, Леший представлял себе слабо, но надеялся, что у него опять все получится как бы само собой, рефлекторно.

«А если не получится? — Леший помотал головой. — Да и не лыком шиты военные, засекут маскировку, доказывай потом, что не верблюд».

«Под Уласами идет сухой канал. Вход на Четырех колах, выход на окраине Радина».

Леший насторожился. Прозвучавшая в сознании подсказка походила на совет импланта, но сталкеру почему-то казалось, что подсказывает вовсе не имплант. Проснулась собственная память? Возможно, но и этот вариант не выглядел полностью убедительным. Впрочем, разницы никакой. Про заброшенную штольню на южном склоне высотки «111,1», или как выражались сталкеры — на Четырех колах, Леший слышал, правда, никто не говорил, что эта штольня вообще куда-то ведет.

Эдик, например, упоминал об этой норе как о препаршивейшем местечке, в котором обитает Цепень, дальний родич Сцепщика — гигантского железного червя, промышляющего в тоннелях метро Московской локации. Видимо, для соблюдения «фамильной» созвучности сталкеры и прозвали местное чудовище Цепнем. Габаритами и прожорливостью местный железный червяк явно отличался от московского кузена в меньшую сторону, но стрескать человека мог за один прием.

На кой черт ему жрать органику? Ведь другие чугунки убивали людей не для пропитания, а чисто в процессе борьбы за территории и источники энергии. На этот счет народная молва ничего не говорила. Возможно, Цепень, в отличие от братьев по техносу, получал энергию не из «Аккумуляторов» и энергополей (где их найдешь под землей?), а из автономного источника-конвертера, перерабатывающего все, что горит. А возможно, он никого на самом деле не жрал, а просто пережевывал и выплевывал. В любом случае, встречаться с ним нежелательно, и по причине нежелательности встречи с Цепнем в дыру на Четырех колах никто никогда не лез.

«И я буду последним лохом, если стану первым, кто туда полезет, — Леший ухмыльнулся, посчитав, что придумалась неплохая шутка. — Но если даже народ врет про Цепня, какой может быть сухой канал, когда кругом вода? Нет, брат-имплантат, что-то ты путаешь».

До слуха Лешего вновь донесся отчетливый стрекот вертушек. Машины были плохо видны на фоне низкой облачности, но чтобы оценить масштаб разворачивающейся операции, хватало и размытой картинки.

В памяти всколыхнулось пренеприятнейшее воспоминание о ноябрьском утре пятьдесят шестого. Когда началась Большая зачистка. Тогда тоже казалось, что военные просто вышли в плановый рейд, но потом… начался сущий кошмар, и Леший в нем едва не погиб. Спасибо верному другу Эдику, который успел затолкнуть Лешего в развалины и прикрыл собой от взрыва плазменной ракеты.

В той заварушке выжили оба, но Эдик с тех пор сидит в лавке, на хате в Крылатском, поскольку не может нормально двигаться, не дают рубцы от ожогов, а Леший работает в поле и за себя, и за него. Так что картина надвигающейся воздушной армады стала для Лешего зрелищем не величественным и брутально-красивым, а пугающим.

«Ну и хрен с ним, с Цепнем! Далеко не буду заходить, просто спрячусь в норе, авось пронесет!».

Вообще-то могло и не пронести, Леший это понимал. Во-первых, что все-таки этот Цепень, миф или реальность? А во-вторых, пройдут ли мимо норы чистильщики? Насколько Леший разбирался в их правилах, все подозрительные норы, дыры, ямы и прочие укрытия им полагалось зачищать. То есть бросать туда гранаты или хотя бы заглядывать в них после короткой очереди из ИПП. На то они и чистильщики. Да и чтобы обезопасить тылы, эти меры нелишни.

Получалось, что прятаться — себе дороже, но и бежать, как бежал в пятьдесят шестом, Леший не мог. Не хватало смелости. Жуткие воспоминания об огненном шторме, который бушевал тогда со всех сторон, вызывали слабость в коленях. Повторения Леший боялся больше, чем Цепня и очереди из ИПП. Цепень, в конце-то концов, мог оказаться мифом, а очередь — не попасть в цель.

Леший забросил сумку на плечо и быстрым шагом двинулся на юго-восток к высотке Четыре кола.

До норы Цепня, или входа в сухой канал, как утверждал имплант, оставалось каких-то десять шагов, когда стрекотание вертушек стало оглушительным. Леший слегка запаниковал и бросился бежать. Логика подсказывала, что вертушки не будут стрелять по одиночной цели, да еще и в форме чистильщика, но страх был сильнее здравого смысла. Леший с ходу зашвырнул сумку в нору и запрыгнул следом сам.