Карта небесной сферы, или Тайный меридиан - Артуро Перес-Реверте

Полгода назад Палермо в поисках информации отправился в мадридский Морской музей, что и прежде делал не раз. Он хотел убедиться в том, что некая бригантина, которая вышла из Гаваны и не достигла пункта назначения, действительно потерпела крушение возле испанских берегов. На судне, видимо, не было ценного груза, однако кое-что не могло не заинтересовать: например, название «Деи Глория» встречалось в письмах, конфискованных во время изгнания ордена иезуитов при Карле III, о чем, как узнал Палермо, упомянул библиотекарь обсерватории Сан-Фернандо в своей книге о кораблях и мореходстве иезуитов. А он сам сопоставил цитату из этой книги: «но Господь в своей справедливости не попустил, чтобы „Деи Глория“ достигла пункта назначения с теми людьми и той тайной, что были на ее борту», — с описью документов севильского Архива Индий, архива в Висо-дель-Маркес и мадридского Морского музея… Сошлось. Удача. В каталоге Морского музея значился рапорт из Картахены, датированный февралем 1767 года, «о гибели бригантины „Деи Глории“ в бою с корсарской шебекой, предположительно называвшейся „Черги“». Это привело Палермо в Морской музей, к Танжер Сото, которая — будь проклят тот час и ее должность — заведовала этим отделом. После первого прикидочного разговора они пошли обедать в арабский ресторан «Аль-Муния» на улице Реколетос. Там за кускусом из барашка с овощами он кое-что весьма убедительно ей рассказал. Конечно, не открывая всего. Он старый воробей, понимает, что к чему. Он только едва коснулся, как бы между прочим, вопроса о «Деи Глории».

И — будь проклята эта образованная, компетентная, любезная ведьма — она обещала ему помочь. Так и сказала: я вам помогу. Сделаю вам копию этого документа, если он еще в нашем хранении, и все такое прочее. Я вам позвоню, сказала эта чертовка. И — ни звука, бог ты мой. Ни звука. Прошло уже несколько месяцев, и она не только не позвонила, но и пустила в ход все свое влияние в министерстве Военно-морского флота, чтобы лишить его доступа к архивам музея, даже к тем документам, которые касаются пребывания бригантины в Гаване, — он в конце концов нашел их в описи морского архива Висо-дель-Маркес, но не смог с ними работать, потому что, сказали ему там, с этими документами работают в министерстве обороны. Палермо, разумеется, руки не сложил. Он знал входы-выходы, и денег у него было достаточно. Он вел свое параллельное расследование, и теперь ему достоверно стало известно, что бригантина затонула неподалеку от Картахены и на ее борту был груз чрезвычайной важности — или пассажиры, или какие-то предметы. И преследование «Черги» — «Шерги» по-английски — британской корсарской шебеки с алжирской припиской, которая затонула в то же время и в тех же водах, — не было, возможно, случайным. Палермо много раз пытался переговорить с Танжер Сото и потребовать объяснений, но не тут-то было — в ответ он получал только глухое молчание. Она ловко ускользала от преследования, или ей просто везло, как тогда, в Барселоне, когда между ними встал Кой. Палермо — ну и дурак же я был — наконец-то понял, что она не только водит его за нос, но и втихую предпринимает собственные усилия. Это подозрение переросло в уверенность, когда на аукционе он увидел, что она охотится за Уррутией.

— Эта тихоня, — сказал Палермо, — решила… Бог ты мой. Ну, вы понимаете… Оставить «Деи Глорию» себе.

Кой кивнул головой, хотя на самом деле еще не переварил услышанное.

— А разве вы не знаете, — заметил он, — что она работает от Морского музея?

Палермо как бы против воли издал короткий хриплый смешок — Я тоже так думал. Но сейчас… Она из тех, кто кусает исподтишка.

Кой, все еще озадаченный, потер нос.

— А если так, то доложите ее начальству, и вся ее затея рухнет.

Палермо опять позвякал кубиками льда.

— Но тогда рухнет и моя… Я не такой дурак.

Он снова криво ухмыльнулся, показав два акульих зуба. Он улыбается как акула, завидевшая в полуметре от себя кальмара, подумал Кой.

— Это как гонки, понимаете? — добавил Палермо. — У меня шансов больше… Бог ты мой. Я был неосторожен, и она получила преимущество. Но такое преимущество… В общем, я отвоевал проигранное.

И отвоюю еще больше.

Кой пожал плечами.

— Желаю удачи.

— Отчасти моя удача зависит от вас. Мне достаточно посмотреть на человека, чтобы… — Палермо подмигнул карим глазом. — Ну, вы меня понимаете.

— Вы ошибаетесь. Я не понимаю.

–., чтобы узнать, сколько он стоит.

Кою не понравился устремленный на него взгляд. А может, ему пришлась не по душе доверительная, сообщническая интонация, с которой собеседник произнес последние слова.

— Со мной это не пройдет, — ответил он холодно.

— Не скажите.

Игривый тон не улучшил положения. Кой почувствовал, что его неприязнь снова оживает.

— И тем не менее. — Он постарался скривить рот пооскорбительнее. — И правда, почему бы вам не попробовать и не объединить усилия? Судя по всему, вы с ней два сапога пара.

Палермо, видимо, совсем не обиделся. С полным хладнокровием он оценивал предложение Коя.

— А почему бы и нет, — сказал он. — Хотя сомневаюсь, что она пойдет на это. Ей кажется, что все козыри у нее.

— Уже не все. Валета, во всяком случае, она потеряла.

И снова перед ним акулья улыбка. На сей раз вполне ожидаемая, от чего приятнее она не стала.

— Вы серьезно? — Палермо, явно заинтересованный, размышлял: —…вы больше не с ней?

— Конечно, серьезно.

— Это будет нескромный вопрос, если я спрошу вас почему?

— Я только что сказал: она ведет нечистую игру.

Почти как вы. — Тут Кой припомнил недомерка:

— И скажите вашему карлику-меланхолику, чтобы он успокоился. Я не буду бить ему морду, если встречу еще раз.

Палермо, собравшийся было отхлебнуть виски, посмотрел на Коя поверх стакана:

— Какой еще карлик?

— Хоть вы-то не прикидывайтесь. Вы прекрасно знаете, о ком я говорю.

Палермо так и не поднес стакан к губам, хитро прищурив свои разноцветные глаза.

— Поймите меня правильно…

Палермо начал говорить, но, подумав как следует, умолк якобы для того, чтобы отхлебнуть из своего стакана. Поставив стакан на стол, он сменил тему:

— Не могу поверить, что вы с ней расстались.

Теперь настала очередь Коя улыбаться. Но я все равно не могу так ухмыляться, как подначивает меня этот тип. Наверняка у меня не получится такой акульей морды, разве что на треску буду смахивать.

— Я и сам себе не совсем верю, — сказал он.

— Вернетесь в Барселону? У вас проблемы?

— Вот еще, — скучливо отмахнулся он. — Что, вас тоже интересует моя биография!?

Палермо поднял левую руку, словно ему в голову пришла ценная мысль. Он вынул визитку из толстого бумажника, набитого кредитными карточками, и что-то написал на ней. Кой посмотрел на визитку, прежде чем положить ее в карман: «Нино Палермо. Deadman's Chest Ltd. 42b, Main Street. Gibraltar». Ниже он приписал телефон мадридского отеля.

— Возможно, я сумею быть вам полезным, как-то компенсирую… — Палермо сделал паузу, откашлялся, отпил еще глоток и быстро взглянул на Коя. — Около сеньориты Сото мне нужен человек…

Он не договорил, давая собеседнику время самому завершить эту фразу. Секунду Кой, не двигаясь, смотрел на него. Потом наклонился вперед, упершись ладонями в стол.

— А пошел ты в задницу.

— Простите?

Палермо хлопал глазами, он словно бы ожидал совсем другого. Кой начал подниматься из-за стола и с тайным удовольствием отметил, что Палермо чуть сдвинулся назад.

— А то, что сказал. В задницу В жопу. Разве я не ясно выразился? — Ладони, упиравшиеся в стол, сжались в кулаки. — И все вы туда отправляйтесь — ты, карлик твой, «Деи Глория». И она тоже.

Палермо не отрывал от него взгляда. Зеленый глаз казался холоднее и внимательнее, чем несколько расплывчатый карий — как будто одна половина его тела испытывала страх, а вторая расчетливо выжидала.

— Подумайте хорошенько, — сказал Палермо и положил руку Кою на рукав, словно хотел не то убедить его, не то удержать. Это была рука с перстнем из золотой монеты, и Кой набрякшими мышцами предплечья с отвращением почувствовал его прикосновение.

— Уберите руку, — сказал он, — или я оторву вам голову.

V

Нулевой меридиан

Установив исходный меридиан, определяют географические координаты любых основных точек по широте и долготе.

Он спал всю ночь и еще часть утра. Он спал так, словно во сне и была жизнь, или наоборот — словно хотел как можно дольше держать эту самую жизнь на отдалении и, просыпаясь, упрямо хотел продлить это состояние. Он вертелся в постели, крепко зажмурив глаза, чтобы не видеть светлого прямоугольника на стене. Еще в полусне он увидел этот прямоугольник и впал в отчаяние — световое пятно было совершенно неподвижным и только с течением времени почти незаметно перемещалось по стене. И, если не присматриваться, казалось таким же неподвижным, как и все на суше; еще не вспомнив, что он находится в номере пансиона в четырехстах километрах от ближайшего морского побережья, он уже понял — или почувствовал, — что и в этот день не суждено ему проснуться на борту корабля: на корабле свет из иллюминатора все время слегка колышется сверху вниз, слева направо, а тихое урчание машины — р-нн, р-нн — передается на переборки покачивающегося на волне судна.