Законы исчезновения - Борис Иванов

— Ладно, — вздохнул шериф. — Валяйте, док. Понимаю, что вам не слишком приятно было подниматься по моему вызову посреди ночи. У нас всех впереди еще нелегкий день.

Док встал, понимающе мотнул головой и, отсалютовав присутствующим шляпой, исчез за дверью. Уолтер повернулся к подавленно молчащему детине.

— Скажи спасибо господам психологам-психиатрам, Моррис. Лопухнулся ты здорово. Но ограничимся просто объяснительной — накропаешь ее к утру. А сейчас — доберись до госпиталя и посмотри на того типа, которого вытащили из огня Петровски с Лейстнером. Не тот ли это фрукт, что этак ловко отвел тебе глаза... Как он там? — Шериф глянул на виновато притулившегося к подоконнику Петровски. — Заговорил?

— Пока нет... — пожал плечами Серж. — Четыре огнестрельных ранения, контузия, ожоги... Но удалось как бы установить его личность... Я его заснял на камеру — сразу, не отходя, как говорится, от кассы. Его — по фото — и опознали в «Центральной».

Он достал из кармана записную книжку.

— Вот... Джон Линдерманн, предприниматель. То ли коммивояжер, то ли производитель каких-то...

Он принялся разбирать собственные второпях нацарапанные каракули.

— Ах, лопоухая сволочь! — Уолтер треснул кулаком по столу. — Вот какой рыбалкой он приехал сюда заниматься!

— А ведь и действительно лопоухий... — заметил Петровски, рассматривая вынутый из папки снимок. И действительно — «Принадлежности для спортивной рыбалки» — его бизнес... Как вы догадались, шеф?

Уолтер усмехнулся, изобразив на лице чувство отеческого превосходства над бестолковыми отроками.

— Держать наши Болота под контролем — это основное занятие старины Уолтера вот уже четвертый десяток лет, ребята, — сурово отрезал он и принялся вытряхивать из пачки сигарету. — И на вашем, господа помощнички, месте я бы учился у старого Ли, пока того еще носят ноги...

Петровски услужливо щелкнул зажигалкой.

Конверт, вскрытый старым адвокатом, содержал в себе всего два листа бумаги. Один — обычного формата, тщательно отпечатанный на гербовом бланке, подписанный и заверенный документ — доверенность распоряжаться имуществом Форреста Дю Тампля, включая его банковские счета, на время его отсутствия. Доверенность была оформлена на имя Филиппа Фрагонара. В случае признания упомянутого Дю Тампля без вести пропавшим или погибшим Филипп Фрагонар объявлялся его душеприказчиком.

Адвокат нахмурился, позволил себе еще солидный глоток грога и, задумчиво попыхивая сигарой, отложил документ в сторону.

Второй листок был довольно длинной распечаткой, сделанной на портативном принтере, сложенной «гармошкой» и — никем не подписанной. Хотя с первых же ее слов не оставалось сомнений в том, кто ее автор.

«Филипп, — писал Форрест, — надеюсь, это мое письмо принципиально не может иметь ни малейшей юридической силы: оно не написано моей рукой и не подписано мною. Поэтому я могу позволить себе большую, чем обычно, откровенность.

Все то время, что мне пришлось коротать в «местах не столь отдаленных», мне не давали покоя рассказы Криса о тех тайнах, которые были связаны с его изысканиями в области «наследства Предтеч». Как ни странно, размышления об этих материях гораздо больше не давали мне покоя, чем планы отмщения тем, кто обрек меня на наказание за не совершенное мною преступление и наградил меня клеймом убийцы.

Та — злая, в общем-то, — шутка, которую я собираюсь — попутно с исполнением главного своего плана — сыграть с подлецом Джависси, просто мальчишеская шалость по сравнению с той серьезной игрой, которую я решил затеять с Судьбой. Кон, я думаю, выкрутится из этой истории, потеряв немного нервов и еще раз подмочив себе репутацию. Не в нем дело.

Дело в том, что тогда — теперь уже много лет тому назад — я не решился принять приглашение Криса и обрести иную судьбу в ином мире. В том, куда смело шагнул он, а за ним и Мэри-Энн. Я до последнего момента скрывал ото всех — и от тебя, Филипп, в том числе, — что гибель Криса Денджерфилда в огне пожара, охватившего концертный зал перед его вступлением, не более чем умелая мистификация. Признаться в этом — значит, признать свое соучастие в уголовном преступлении. у меня хватает ума не делать этого, несмотря на то что владельцы сгоревшего «Спейс-Феста» получили громадное страховое возмещение (у меня есть основания думать, что они с Крисом «работали» рука об руку), несмотря на то что, кроме самого Криса, пожар не унес ни одной жизни. Что до этой — единственной — жертвы пожара, то следствию пришлось иметь дело с останками какого-то несчастного, которого Денджерфилд долго разыскивал по моргам Малой Колонии, чтобы обеспечить себя достаточно подходящим по анатомическим параметрам двойником. Мало кто знает, что ни иммунологическая, ни генетическая идентификация покойного была попросту невозможна: Крис позаботился о том, чтобы ни в одной из клиник, услугами которых он пользовался, не сохранилось соответствующего материала для опознания. Он даже армейский банк данных времен боев на Архипелаге умудрился освободить от медицинских сведений о себе. А его зубной врач за соответствующую мзду заменил зубную карту и рентгеновские снимки челюстей Криса на карту и снимки, снятые с покойного двойника.

Он умел разыгрывать народ — Крис Денджерфилд.

А весь этот грандиозный обман был сделан им затем, чтобы естественность его ухода из этой Вселенной не вызывала ни малейших сомнений. Чтобы отсечь самую возможность проследить его тропинку в тот мир, среди правителей которого ему вздумалось занять свое место. А уж тем более — чтобы никто не прошел по этой тропинке следом за ним. Приглашение присоединиться к нему было сделано лишь немногим. Среди них был и я. И я это приглашение не решился принять. За что Крис и попытался лишить меня ключей от врат в его Мироздание, завещав выставить ключи от Ларца принцессы Фесты на аукцион.

Да-да. Он метил занять место не менее чем в пантеоне богов или — на худой конец — полубогов того совершенно иного мира, в который вели доставшиеся ему Врата. Он много раз посещал этот мир раньше. И открыл некие его слабости, которые могли, по его мнению, повергнуть к его ногам обитавшие там, в Ином Мироздании, племена и народы.

Не стану останавливаться на деталях его рассказов. Многое из них не может быть воспринято человеком, который не знал Криса близко и долго, иначе как бред. Вот и не будем об этом.

Не охватила ли его мания величия? У меня нет ответа на этот вопрос. Он был очень честолюбив — Крис Денджерфилд. Но честолюбие его было не тем честолюбием, что свойственно большинству людей... Впрочем, дело не ограничивалось одним только честолюбием. Об этом — потом.