Испания от античности к Средневековью - Юлий Циркин

Вестготы, поселившиеся в Галлии, встали перед проблемой взаимоотношений с местным населением, которое много превосходило его и по численности, и по образованности, и по социальному развитию. Необходимо было выработать определенные нормы этих взаимоотношений. Сначала Атаульф склонился к уже опробованному варианту: снова объявил императором Аттала (Oros. VII, 42, 7), который, в свою очередь, «назначил» Атаульфа командующим армией (magistermilitum){272}. Этот пост давал Атаульфу юридически безупречное право распоряжаться в Галлии. Трудно сказать, воздействовал ли как-либо этот акт на местное население. Но во всяком случае он осложнял отношения Атаульфа и вестготов с Равенной. А положение было таково, что сотрудничество с ней становилось для Атаульфа все более необходимым, ибо вестготы во все большей степени испытывали затруднения с продовольствием. И главной задачей Атаульфа стала необходимость добиться поставок продовольствия от императорского правительства в Равенне. В конце концов он был готов даже вернуть в Равенну Плацидию в обмен на определенное количество хлеба (это предложение было сделано еще до свадьбы), но мятеж римского наместника Африки Гераклиана не давал Гонорию возможности (если он действительно хотел добиться соглашения с Атаульфом) выполнить это требование. И тогда Атаульф перешел к более решительным действиям. Он попытался захватить Массалию (Марсель), но был отбит. Зато вестготы захватили некоторые другие города Южной Галлии. После этого, видимо, и была сыграна свадьба Атаульфа с Плацидией. И тогда перед готским предводителем прежде всего встал вопрос о его собственной роли. Поскольку вестготы уже дважды захватывали «главу мира» (caput mundi) Рим, то Атаульф мог законно, с его точки зрения, считать себя наследником римских императоров. Правда, в Равенне сидел на троне Гонорий, а в Константинополе — его племянник Феодосии II, но после его свадьбы с Галлой Плацидией они становились его родственниками[43], так что в мысли варварского вождя вполне мог возникнуть план своеобразного властного триумвирата при решающей роли его самого. В таком случае перед местным галло-римским населением Атаульф представал бы как законный правитель, равный, по меньше мере, правящим императорам. И когда Плацидия родила сына, он назвал его гордым именем Феодосии.

Но как быть с готами? Хотя готы, как уже говорилось, понимали разницу между императором (thiudans) и своим королем (риксом), по мере своих побед они могли все более уменьшать в собственном сознании эту разницу и воспринимать своего короля если и не полностью равным императору по положению, то вполне равным, если не превосходящим, по реальной власти{273}. Правда, королевское достоинство было закреплено за остготским родом Амалов, но, как пишет Иордан, резкое разделение двух ветвей некогда единого народа заставило вестготов и своих вождей облекать королевским достоинством. Такое резкое разделение можно отнести именно ко времени Атаульфа. Остготы, к тому же подчиненные гуннам, остались далеко на востоке, а вестготы поселились почти на самом западе римского мира. Это все, как кажется, и стало основанием принятия Атаульфом титула короля. И решающим шагом в этом направлении явилась его свадьба с Галлой Плацидией; недаром она была одета в одежды императрицы. Произошло ли это в новогодний день 415 г., или несколько раньше, неизвестно. Можно только говорить, что именно с 413—414 гг. ведет свое начало вестготская монархия.

Женитьба Атаульфа на Галле Плацидии показала Гонорию, что вестготский король решил любыми средствами добиться своей цели. С другой стороны, Гонорий решил, что его положение настолько укрепилось, что он может силой справиться с вестготами. И он направил против вестготов армию во главе с тем же Констанцием, который недавно, разгромив Константина, восстановил власть Равенны в Галлии, чтобы вновь вернуть себе Галлию, теперь уже отняв ее южную часть от вестготов. Римляне даже сумели отбить у них некоторые города, включая Нарбонн. А главное, в результате морской блокады, навязанной Констанцием, вестготы были отрезанны от поставок продовольствия. И тогда Атаульф решил покинуть Галлию и перейти в Испанию (Oros. VII, 43, 1). Аттал, ставший теперь ему не нужным, был вновь лишен пурпура. Сначала он вместе с вестготами оказался в Испании, но вскоре, брошенный ими на произвол судьбы, попытался было бежать в Африку, однако его корабль был перехвачен, и он был пленником привезен в Равенну (Oros. VII, 42, 9). А вестготы впервые оказались на испанской земле.

Глава III.

ВАРВАРСКОЕ ЗАВОЕВАНИЕ ИСПАНИИ.

НАЧАЛО ВАРВАРСКОГО ЗАВОЕВАНИЯ

Как говорилось в предыдущей главе, в последний день 406 г. союз вандалов, свевов и аланов перешел Рейн. Регулярных римских войск там уже практически не было. Франки, бывшие федератами империи, пытались задержать вандалов и их союзников еще на правом берегу Рейна. В ожесточенном сражении они уничтожили большое количество вандалов и даже убили их короля Годегизела. Но на помощь вандалам пришли аланы во главе с их главой Респендиалом, и франки потерпели поражение (Greg. Tur. II, 9). После этого никаких препятствий для варварского вторжения в Галлию не оставалось. Варвары сначала опустошили восточную часть Галлии, а затем обрушились на ее юго-западную часть, выйдя к Пиренеям{274}. Захвативший Галлию Константин сумел восстановить границу по Рейну и не дать возможности новым варварам перейти из Германии в Галлию.

В Испании в это время шла борьба между Константом и Геронтием, и толи по приглашению Константа, не видевшего других возможностей бороться с Геронтием, то ли из-за предательства варварских отрядов, оставленных Геронтием для охраны пиренейских проходов, толи просто воспользовавшись сумятицей на Пиренейском полуострове, осенью 409 г. свевы, вандалы и аланы[44] перешли Пиренеи (Oros. VII, 40,9; Hydat. 42). Ни Геронтий, ни Констант не могли им помешать, так как были заняты борьбой друг с другом. Более того, Геронтий заключил с варварами мир (Olymp. fr. 16). Каковы были его условия, точно неизвестно, но они явно развязали варварам руки, и они стали опустошать Испанию, как это было сравнительно недавно в Галлии. Армия Константа была разбита, и Геронтий направился в Галлию для завершения войны с Константином и Константом и даже сумел осадить узурпатора в его столице Арелате. Однако против Константина наконец-то выступили войска законного императора Гонория, порвавшего с Константином, во главе с Констанцием. Солдаты Геронтия перешли к Констанцию, и это вынудило мятежного полководца бежать в Испанию{275}.

В восточной части Испании, не занятой варварами, правил Максим. Его провозглашение привело к некоторой дезориентации римской администрации и, может быть, остатков римских войск{276}, что, несомненно, облегчало действия варваров. Сам Максим всячески подчеркивал свое значение как римского императора. Не имея доступа к источникам золота, находившимся в основном в разоряемой варварами Северо-Западной Испании, он чеканил медные монеты с обычными римскими легендами, считая себя одним из трех августов{277}. Вероятнее всего, речь идет о Гонории, правившем на Западе, и Феодосии II, царствовавшим на Востоке[45]. Геронтий и Максим явно претендовали на легальное управление префектурой Галлией. Однако удержаться в Испании Геронтий не смог: как уже говорилось, против него восстали остатки его собственных войск, принудившие его к самоубийству, а Максима к отречению. Не дожидаясь прибытия войск Гонория, Максим бежал к варварам. Олимпиодор (fr. 16), сообщая об этом, подчеркивает, что для этого тот использовал существующий договор о перемирии. Видимо, между варварами (по крайней мере, их частью), и Геронтием и Максимом при заключении мира (или перемирия) были оговорены и еще какие-то условия, позволившие беглому императору найти у варваров приют.

Варвары опустошали страну. Испанские авторы, рассказывавшие о вторжениях варваров, говорят о нашествии аланов, вандалов и свевов, в то время как писатели, жившие в Италии или других странах, говорят либо об аланах и вандалах, либо чаще только об одних вандалах. Видимо те, кто непосредственно не соприкасался с испанскими событиями или черпал свои сведения не от испанцев и поэтому имел л ишь самое общее представление о том, что происходило в этой стране, не очень-то различали состав варваров, вторгнувшихся на Пиренейский полуостров и воспринимали их как более или менее единое целое. Интересно, что Иордан (Get. 153) приписывает императору Гонорию предложение вестготам занять Галлию и Испанию, почти потерянные из-за нашествия вандалов. По-видимому, даже при императорском дворе в Равенне не очень-то знали о реальном положении в далеких провинциях. То, что называются обычно вандалы или в крайнем случае еще и аланы, но не свевы, говорит о том, что именно вандалы, объединившиеся с аланами еще в Паннонии, возглавляли союз варварских племен в Испании.