Синий мопс счастья - Дарья Донцова

– Вы, что ли, Евстафия из милиции?

– Евлампия.

– Ну и имечко! Жуть берет, – хмыкнула девица и снова оглушительно чихнула. – Ваще, блин, скрутило меня пополам! Чего случилось-то? Ни фига я не поняла. Позвонили, наорали.

Стараясь держаться подальше от разносчицы инфекции, я вошла в прихожую и сурово спросила:

– Римму Борискину знаете?

– Ну, – лениво ответила Алла.

– Да или нет?

– Да.

– Она ваша подруга?

– Ну… ваще… общаемся.

– Несмотря на разницу в возрасте?

– Ну разница небольшая. Римка, правда, маленькая, но ведет себя суперски, ни в жизнь не подумаешь, что она школьница. Наши все ее за студентку вначале принимали.

– Зачем же Римма к вам в институт постоянно ходила?

– Она поступать к нам хочет, – пустилась в объяснения Аллочка, – в кружок «Юный медик» записалась, я там занятия веду, вот Римка со мной подружилась, ну и… Эй, а что это вы у меня ею интересуетесь? Спросите у нее.

– У кого? – поинтересовалась я.

– Так у Риммы.

– Вы когда в последний раз общались с Борискиной?

– Да три дня назад по телефону трепались, она сегодня ко мне прийти обещала, небось к вечеру прирулит, – сказала Алла, – у меня мама в командировку укатила, она часто уезжает, ей за работу вне Москвы двойная оплата идет. А у Римки мать пьет по-черному, прямо без продыху. Вот Борискина у меня и ночует, когда нет никого. Засядет в ванной и стонет: «Эх, Алка, классно у вас! Лежи в пене, никто в дверь не стучит, не орет: «Выходи скорей, всем помыться надо». Кафель розовый, кругом чистота. Вот выучусь, разбогатею, куплю себе квартиру и тоже красоту наведу».

– Ваш отец не возражает против визитов Риммы?

– Нет, – хохотнула Аллочка, – потому что его у меня нет. Был, наверное, но встретиться с ним как-то не удалось. Мамуля молчит, ничего не рассказывает, у меня ее фамилия.

– Алла, – тихо сказала я, – боюсь, я принесла вам очень плохие новости.

Девушка внезапно побледнела так, что ее губы по цвету сравнялись со щеками.

– Мама! Она попала в аварию!

– Нет-нет, я имела в виду Римму.

На лице Аллочки появилось выражение явного облегчения.

– Фу, напугали. Что с ней?

– Римма умерла.

– Как? – вытаращила глаза девушка. – Вы че! Таким не шутят! Римка маленькая совсем, с какой стати ей в ящик играть?

– Причина смерти пока не установлена, – осторожно добавила я, – вроде у нее сердце больное было. Нездоровая генетика, тяжелое голодное детство, побои. Наверное, Римме доставалось от матери.

– Она ее колотила, – пробормотала Алла. – Борискина рассказывала, как на пустыре крошкой сидела, ждала, пока мать задрыхнет. У нас с Римкой судьбы похожи, она тоже своего папульку не знает. Только моя мама совсем другая, чем Ленка. Она все мне несет, работает, надрывается, чтобы дочь не хуже всех выглядела. Знаете небось, что академия – платное заведение? Римка деньги копит. Ой! А вы уверены, что она умерла?

– Аллочка, – ласково сказала я, – давай сядем где-нибудь в уголке и поболтаем.

Алла кивнула:

– В моей комнате пойдет?

– Конечно.

Мы переместились в крохотное, едва ли не пятиметровое помещение. Из-за тесноты сюда влез лишь раскладной диван, узенькая тумбочка и крошечное кресло. Маленькая кубатура казалась еще меньше из-за полок, висевших над диваном. Я невольно вздохнула.

– Вам тут, наверное, очень тесно.

– Вовсе нет, – улыбнулась Алла, – мы с мамой из коммуналки выехали, денег лишь на двухкомнатную квартиру хватило, с крохотной кухней. Стали ремонт делать и поняли: поставим холодильник, стол не влезет, стол впихнем, рефрижератор надо крохотулечный покупать. И тут мне как стукнет! Комнат-то две, одна большая, двадцать метров, вторая маленькая, двенадцать. Мама хотела в меньшей себе спальню сделать, а мне отдать большую. Только я сказала: «Ладно, живи в двенадцатиметровке, в большой устроим гостиную-столовую-кухню, я поеду в пятиметровку, где планировалась кухня». И теперь красота! Все влезло. Мне главное, чтобы фото расставить.

Я улыбнулась:

– Действительно, столько снимков! Увлекаетесь фотоделом?

Аллочка кивнула:

– Да, еще со школы, у нас кружок был, много чего интересного наснимала. Вон мамин портрет, правда, классно получилось?

– Просто великолепно. Но почему на простой пленке?

Алла прищурилась:

– Мне кажется, что черно-белые тона лучше передают характер. Цветные кадры дают лубочную картину, слишком яркую. Вот, например, смотрите!

Свириденко потянулась было к одному из снимков, стоявших на полке, но я решила вернуть разговор в прежнее русло и быстро спросила:

– Алла, а где Римма брала деньги? За счет чего или кого жила?

Собеседница пожала плечами:

– Фиг ее знает, где-то зарабатывала. Римка за любую службу хваталась: собак прогуливала, полы мыла. Одевалась она в секонде, там порой классные вещи нарыть можно, а на еду не тратила.

– Это как? – удивилась я.

Аллочка ухмыльнулась:

– Просто. Придет к кому-нибудь в гости и поест или в супермаркете украдет чего.

– Там же охрана.

– И что? Есть «мертвые» для камер зоны, их легко вычислить. – Алла стала обучать меня мастерству магазинного воришки: – Заходишь туда, срываешь защиту, запихиваешь в карманы кусок колбасы, баночку кофе, йогурт, потом берешь пакет сухариков, самых дешевых, и на кассу. Главное – наглый вид и полнейшая уверенность в том, что не поймают. Римка ни разу не попалась. Она вообще-то честная, у своих никогда ничего не стырит, ни деньги, ни колечки, а в магазине чего ж не взять? Там же все непонятно чье. И потом, известно, кто супермаркетом владеет, олигарх какой-нибудь, он у народа деньги спер, мы у него колбаски с сыром натырим, по-моему, все по-честному выходит.

Я не стала оспаривать более чем вольную трактовку понятия «честность», в мои планы совершенно не входило заниматься воспитанием Аллы.

– У Римки была цель, – объясняла Аллочка, – институт, она диплом любой ценой получить хотела.

Я кивнула:

– Понятно. А теперь скажи, кто дал Борискиной пакет с завтраком?

Аллочка захлопала красными, опухшими веками.

– Вы о чем?

Пришлось довольно детально объяснять суть дела. Чем дольше я говорила, тем сильнее удивлялась Алла, и скоро мне стало понятно: время потрачено зря, она совсем ничего не знает, Римма не вводила подружку в курс дела.

– Ну как ты думаешь, – в полном отчаянии спросила я, – Борискина способна на дурной поступок?

– За большие деньги – да, – не раздумывая, брякнула хозяйка.

– Что же ты, даже предположить не можешь, кто подбил ее принять участие в подобной забаве?

– Нет, – протянула Алла, – мы, конечно, дружили, но не настолько, чтобы такое доверять друг другу.

– Я поняла, что вы лучшие подруги.

– Просто приятельницы.

– Но ты порекомендовала ее Касаткиным.

Аллочка хмыкнула:

– Мы с Виталькой корешимся, хоть он и дебил. Я знала, что Касаткины ищут бабу с псами гулять, Римка нуждалась в работе, вот я и свела их. К тому же Борис Сергеевич наш ректор. Римка мечтала в академию попасть. Вот я и подумала их столкнуть, со всех сторон хорошо выходило. Думала, Римка Касаткиным понравится, Борис Сергеевич ей с поступлением поможет, ну, как своей. Виталька, правда, гад, но ведь с ним общаться необязательно.

Алла замолчала, я растерянно смотрела на нее. Кажущаяся такой прочной нить внезапно оборвалась. Покойная Римма, в отличие от большинства школьниц, умела держать язык за зубами, она унесла тайну с собой в могилу.

– Хотите, покажу Римкины фотки? – неожиданно спросила Аллочка.

Я машинально кивнула и в тот же момент пожалела о содеянном. Ну зачем мне сейчас заниматься перелистыванием чужого альбома?

Но Аллочка уже стащила с полки толстый том, открыла его и пустилась в объяснения:

– Это Римка и Ленка Осипова в академии, тут мы на озере, потом в кафе. Вот эта смешная, в моей комнате сделана, узнаете?

Я кивала из вежливости, краем глаза глядя на совершенно неинтересные снимки, запечатлевшие памятные моменты чужой жизни. Аллочка медленно переворачивала толстые страницы. Минут через пять я решила, что соблюла все приличия, набрала в грудь побольше воздуха, собралась сказать: «Спасибо, мне пора», но тут взор неожиданно упал на одно фото.

Три молоденькие девушки, почти девочки, сидят на банкетке, у окна. Одна – Аллочка, вторая – Римма, а вот третья… которая поправляла волосы… На руке у нее крупная родинка. Я схватила альбом и поднесла снимок поближе к глазам. Третья подружка на фотографии, весело улыбающаяся, – это… Марийка, невестка моей соседки Маши, та самая девушка, чьей родственницей назвалась пришедшая ко мне в недобрый час цыганка Галя. Здесь у нее другой макияж, иная одежда, но очень похожа. Или не она? Эта светловолосая! Нет, я ошибаюсь! Или все же да? Может, вовсе и не родинка на руке, просто дефект пленки?

– Ты их знаешь? – воскликнула я, тыча пальцем в фото.