Остап Бендер — агент ГПУ - Анатолий Вилинович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– До свидания, Семен Гаврилович, спасибо, что буду участвовать в Международном съезде археологов. И вот что еще. В Германии я закажу сделать цветные снимки молочника и буду более активно рекламировать его, и фото его раздавать охотникам купить.
– Разумно, очень разумно, Остап Ибрагимович, довольным голосом проговорил Шавров. – Все. Удачной командировки, товарищ археолог.
– До свидания, Семен Гаврилович. Спасибо за пожелание, – произнес Бендер, выходя из кабинета, держа газетный пакет с натюрмортом.
Два оставшихся дня перед отъездом Бендер провел в хлопотах так, что даже сократил свой сон до трех часов. Оформление командировочных документов для отъезжающего за рубеж, зубреж разговорной речи по-немецки, пользуясь составленным для него учителем-немцем. И главное, определением драгоценных камушков так, чтобы на случай проверки все прошло бы гладко, без подозрений. Когда-то он читал, что один контрабандист провозил бриллианты, распределив их по почтовым конвертам, собранным в пачку. Так сделал и он, определив их в небольшой дорожный баульчик с другими нужными вещами в поездке. А более крупные, распределив их по цветам, он определил в пояс, подобно такому, в котором когда-то носил Балаганов. Этот пояс сделал он сам, несколько усовершенствованной конструкции.
Получив документы на поездку в Берлин на Международный съезд археологов, Остап отыскал Клюева в одном из его магазинов и в категорической форме потребовал срочно перевести десять тысяч через Внешторгбанк в Берлинский банк, как раньше договаривались.
– Почему такая срочность? – спросил нэпман.
– Государственные дела этого потребовали, Юрий Власович, – ответил Бендер и предупредил, – Не вздумайте затормозить этот перевод, товарищ нэпман. Перевод на предъявителя ведь так? На Остапа Ибрагимовича Бендера.
– Да, да, конечно, не извольте беспокоиться, Остап Ибрагимович. Но мы договаривались о десяти тысячах рублей, ведь так?
– Так, Юрий Власович, есть сомнения?
– Да, договаривались в рублях, а переводить надо в долларах. А это в лучшем случае наполовину меньше, Остап Ибрагимович. Долларов, валюты…
– Вот это да… – разочарованно протянул Бендер. – В Берлин я еду на Международный съезд археологов по государственному заданию, предстоят непредвиденные расходы…
– Понимаю, – встал и заходил по кабинету нэпман. – Хорошо, для закрепления нашей дружбы, я переведу семь тысяч, Остап Ибрагимович, валюты.
– Вот это по-деловому, Юрий Власович. В свою очередь я гарантирую, что уголовное дело с молочником будет ликвидировано и в подтверждение этому… – достал из портфельчика лист с показаниями Славы Лоева. – Можете ликвидировать, уважаемый товарищ нэпман.
Юрий Власович схватил бумагу со словами:
– Благодарю, благодарю, уважаемый Остап Ибрагимович, – всхлипнул нэпман, как показалось Остапу. – Завтра же деньги на ваше имя будут в Берлинском Внешторгбанке, не сомневайтесь. Гарантирую… – закончил нэпман. – Впрочем, – достал он из сейфа чековую книжечку и произнес:
– Чтобы не было у вас в Берлине каких-либо проволочек… Вот вам готовый чек на договоренные семь тысяч долларов, – написал он в чеке цифры и прописью: семь тысяч…Прошу, дорогой Остап Ибрагимович. Гарантирую…
– Гарантирую и я, и я, Юрий Власович, не сомневайтесь, взял с чек Остап, с интересом рассматривая его, так как такой документ великий комбинатор видел впервые в своей многодеятельной жизни.
– И еще, Юрий Власович, у вас есть телефонная связь с родственниками Эльзы в Берлине?
– Да, да, конечно, вот их адрес, – написал на листке из блокнота нэпман по-русски, фамилия Эльзы Дортман, а ее мужа зовут Вальтер…
– Хорошо, но адрес прошу написать по-немецки…
– Да, да, понимаю, – заторопился нэпман и повторил надписи уже на немецком. – Они тоже коммерсанты, большие коммерсанты, Остап Ибрагимович. – Сегодня же ночью, я позвоню им с просьбой оказывать вам все услуги… Быть дружелюбны и прочее… и все другое.
– Благодарю, Юрий Власович, – взял лист с написанным Остап и заспешил к ожидающему его «майбаху», за рулем которого сидел Адам Казимирович, а рядом Балаганов.
– Ну, компаньоны, концессионеры мои дорогие, с нэпманом денежная проблема улажена. Вперед Адам, за билетом на поезд Москва-Берлин!
Поезд в Берлин отходил вечером и компаньоны решили устроить проводы в вокзальном ресторане. Заказывали все лучшее, что было в меню. Пили сдержано, разговаривали в основном о делах остающихся компаньонов и совсем мало о предстоящей поездке Бендера за рубеж. Мало потому, что каждый из них смутно представлял себе что и как там будет, на этом совсем им незнакомом съезде. И каждого волновала судьба алмазов. Удастся ли без неприятностей перевести их в Германию, не прощупают ли этот ценный груз таможенники. О том, что их командор везет алмазы за рубеж, знали и Балаганов, и Козлевич. Бендер и не пытался скрыть от них этот рискованный контрабандный шаг.
Компаньоны проводили своего командора до вагона и растроганно много раз говорили:
– До свидания, командор. Удачи вам, дорогой.
– С Богом, Остап Ибрагимович, удачи…
– С Богом, командор, с Богом, – повторял Балаганов.
Он так расчувствовался, что обняв Бендера, пытался поцеловать его.
– Без телячьих нежностей, Шуренций, – отстранил он от себя своего рыжеволосого друга.
Звякнули буфера и после команды проводника:
– Прошу, в вагон, отъезжающий… – компаньоны расстались.
Состав медленно поплыл вдоль платформы, друзья Бендера немного прошли за вагоном, махая руками, и направились к «майбаху» в полном молчании с чувством разлуки с дорогим им человеком.
Вагон с табличкой «Москва-Берлин» был мягкий с двухместными купе. Пройдя по вагону, Бендер открыл дверь с номером «7» и увидел человека в пижаме, сидящего у окна, пытаясь, очевидно, рассмотреть проплывающие очертания города в лунном свете.
– Здравствуйте, – сказал Остап, ставя свой баульчик у белоснежно застеленной полки. – Я ваш попутчик, не возражаете?
– Очень хорошо, рад, что есть теперь поговорить с кем. Располагайтесь.
– Благодарю, – снял куртку Остап и повесил ее на плечики над своим местом.
– Вы в Берлин? – спросил сосед по купе.
– В Берлин. В командировку, – присел к столику у окна Остап.
– Кто в командировку, а кто домой.
– Надо полагать, что вы уже из командировки? – улыбнулся Остап.
– Не ошиблись, уважаемый товарищ. После трехлетней, если можно так сказать.
– Такая долгая? – удивился Бендер.
– Служебная, товарищ… В немецком посольстве, если уточнить.
– В немецком? И так хорошо говорите по-русски?
– Учил, работа обязывает. Я дипломат.
– О, рад буду познакомиться. Я, Бендер, археолог, еду на Международный съезд археологов.
– Очень приятно, товарищ Бендер. Я – Карл Герман, служил секретарем в нашем посольстве в Москве. Возвращаюсь домой, за новым назначением. А может… – помолчал Карл, – и не будет назначения, – вздохнул тяжело он.
– Как это не будет, вы же специалист.
– В Германии сейчас намечается смена власти, вы, наверное, слышали, читали, я думаю, ваши газеты много пишут об этом.
– Да, коммунисты, фашисты, митинги, стычки, – согласился Бендер.
– Да, и с кровопролитием, к сожалению. А вот вы едете на съезд археологов, это интересно. Из Украины, как я понимаю. Из республики охваченной страшным голодом. Как нам известно, Советы из сел выметают хлеб до последнего зернышка, чтобы на эти тонны закупать у нас оборудование для развития своей промышленности. Да и в городах тоже, строгая карточная система.
– Да, это так, но культура остается культурой, археология… Вот я, я являюсь Председателем Добровольного Общества любителей археологии. И вы знаете, многие вступили в наше Общество и продолжают вступать. Ведутся раскопки древности, средневековья и многовековья до нашей эры.
– Это очень интересно, товарищ Бендер, – произнес немецкий дипломат. – Однако, время позднее, – взглянул попутчик на ручные часы, – можно и поспать какое-то время, – начал поправлять свою постель немец.
– Да, пора и поспать, – начал раздеваться Остап, отбросив одеяло со своей полки. – Спокойной ночи, господин Герман.
– Взаимно. Выключим свет, не возражаете? – щелкнул он выключателем.
– Не возражаю… – улегся Остап, чувствую сильную усталость от хлопотов перед отъездом и ресторанных проводов его.
Бендер спал крепко и когда проснулся, то не услышал привычный стук колес идущего поезда. Приподнялся и увидел своего попутчика. Он стоял у своей полки и смотрел на проснувшегося соседа, одетого в костюм с галстуком на белой рубашке.
– Стоим на какой-то станции? Доброе утро, господин Герман.
– Доброе, – ответил немец. – Стоим потому, что меняют ширину колес, вашу русскую на европейскую узкую.
– Вот как? Интересно, я не знал…
– Предлагаю позавтракать в ресторане. Пока вы умоетесь и будете готовы, я пойду и займу места, – сказал дипломат, выходя из купе.