Проект особого значения - Владимир Николаевич Васильев

– Может, и к лучшему? – улыбнулся Лекс. – Иногда так и хочется шандарахнуть дверью со всей силы. Если их везде заменить – куда человек выплеснет злость при случае?

– На окружающую реальность спроецирует, естественно, – пожал плечами Тайвин. – Спонтанная аффективная агрессия в принципе в духе человечества. Дверей не будет – так кружка под руку попадется. Или чье-то чрезмерно участливое лицо.

Подтверждая его слова, дверь соседнего кабинета с оглушающим грохотом впечаталась в стену.

– Да кто вообще такой этот ваш Санников? – громогласно возмущался разъяренный до предела Ветров. – Понабрали сброд вместо компетентных специалистов!

Его взгляд споткнулся о стоящих неподалеку бок о бок и с интересом наблюдающих производственную драму штатного гения и эпигенетика. Лекс, внутренне немножко обмирая от собственной смелости, слегка приподнял руку и высказался:

– Я Санников. Вы имеете какие-то сомнения в моей компетентности?

– Имею. Я сейчас тебя так буду иметь… – Ветров сжал кулаки.

Лекс, повинуясь безотчетному порыву, вздернул подбородок, смело посмотрел оппоненту глаза в глаза и решил последовать совету Тайвина – быть предельно откровенным до кристально прозрачного хамства.

– Ввиду пола не получится, разве только вы оригинальны в ориентации. А чем вас моя кандидатура так не устраивает, сударь? Если уж на то пошло, биомиметрик в Программе – не пришей кобыле хвост, да как и я со своей эпигенетикой. Может, не в научных достижениях дело?

– Да ты…

Ветров пошел было в сторону Лекса, но Тайвин демонстративно сложил руки на груди и вмешался:

– Мне охрану позвать?

Сын кафедры остановился, разжал кулаки и смерил Лекса таким взором, что эпигенетику срочно захотелось за широкие надежные плечи охранников – компенсировать мелкость роста и комплекции за их счет. Ветров с минуту молчал, глядя сверху вниз на Лекса, затем процедил сквозь зубы первый же штамп, на который набрел его мозг в поисках внушающих страх угроз:

– Мы еще с тобой разберемся, ш-ш-шваль.

Затем посмотрел на Тайвина не менее уничижительным взором, но не сказал ничего и предпочел удалиться.

– Вот так человек и приобретает себе кровных врагов на всю жизнь, – сказал Лекс, провожая взглядом его спину и пребывая в глубокой задумчивости.

– Вы же не девушка модельной внешности, чтобы всем нравиться, – не менее задумчиво ответил ему штатный гений. – Кем бы его заменить…

– Биомиметрика-то мы найдем, если он будет нужен. А вот вопросы красоты и ее восприятия, Тайвин, еще более сложны, чем вопросы крови, то бишь наследования как области моей непосредственной компетенции… коллега. – Лекс хотел было добавить по выработавшейся за годы преподавания привычке «мой юный нерадивый друг», но вовремя осекся и исправился.

Но от внимания Тайвина его секундная заминка не укрылась, и гений позволил себе краешком рта улыбнуться: менторские привычки экс-преподавателя он знал хорошо, в роли таких нерадивых студентов больше половины его одногруппников побывали в свое время.

6

Александра Морозова от научной среды отдалиться не успела. Взбешенная и доведенная Ветровым до ручки и самолетика с заявлением об уходе ему на стол, она, недолго думая, пристроилась в одну из городских больниц. Квантовые биологи – специалисты полезные и навыками обладают очень разнообразными, так что за месяц переквалифицироваться на лабораторную диагностику ей не составило труда.

Тут-то ее и нашел Санников. И сразу Саше не понравился. В самом деле, поневоле испугаешься, когда приходит к тебе на работу какой-то невзрачный мужичонка годков под сорок, внешность и одежда которого потрепаны жизнью и финансовой нестабильностью, называет тебя сударыней и начинает сманивать в таинственные недра государственной Программы с невероятными задачами и перспективами. Впору на улицу посмотреть и уточнить – а не межсезонье ли, а может, полнолуние, что потенциальный пациент психдиспансера вдруг индуцировался.

Но нет, месяц только начинал робко расти, тополиный пух возвещал жаркий июнь, да и сладкоречивый субъект, откровенно говоря, слишком нескладно для городского сумасшедшего ее увещевал. У бредовых идей есть свойство выглядеть исключительно логичными, а у их носителей присутствует маньячный блеск в глазах, а неуверенности в собственной правоте как раз нет, но Александр Николаевич вел себя ровно наоборот. Смущался, терялся, пытался чертить схему нанита, и чем-то неуловимо-правильным, задевшим Сашин исследовательский интерес изнутри, умудрился-таки ее подкупить.

Согласившись прийти на собеседование, она долго не могла поверить в реальность происходящего. Как-то неправдоподобно это все: новый Шестой мир, кремнийорганика, наниты, штатный гений, на гения совершенно не смахивающий. Но присутствие жизнерадостного и улыбчивого в кои-то веки Кевина в команде ее порядком успокоило. Ксенозоолог пробегал мимо кабинета, где она беседовала с Тайвином и Александром, с планшетом в руках, от экрана которого ввысь тянулась проекция с формулами, и Кевин по пути прямо в проекцию вносил пометки. Саша, приглядевшись, с удивлением признала нуклеотиды, только в неключевых позициях вместо углерода зачем-то был вписан кремний. «Да ну, чушь какая-то», – подумала было Саша, но Кевин, видимо, почувствовал ее взгляд – поднял голову от расчетов, улыбнулся от всей души, помахал ей рукой и унесся прочь. Искренность улыбки и крейсерская скорость человека, что был сейчас занят самым интересным для него на свете делом, склонила для Саши чашу весов в пользу Программы – терять кроме пробирок с кровью и другими жидкостями человеческого тела ей было нечего.

С Нилом и Кевином она мгновенно спелась, а вот к Санникову испытывала поначалу стойкую неприязнь. Но чем больше Саша работала с небольшого росточка, но крепко сбитым и чрезвычайно гиперактивным эпигенетиком, тем больше проникалась доверительным уважением к его неунывающему характеру и уникальному дару соединять несоединимое – да взять хотя бы собранный им разношерстный коллектив. А когда Сашу пригласили о своем, о женском, посплетничать в небольшую компанию из Юльки, Аннушки и еще пары ехидных дев бальзаковского возраста, концентрирующих сплетни со всех отделений Межпланетарного университета, да рассказали ей о том, каким напыщенным сухарем, погибающим от недостатка живительной для души и ума научной работы, он был, Саша и вовсе изменила свое к Лексу отношение. А еще подхватила с острого языка Аннушки такое короткое, емкое и удивительно подходящее ему сокращение имени, и коллегам подкинула.

Вскоре после утверждения Саши в штат они вчетвером – Александр, Александра, Нил и Кевин – задумчиво смотрели на тонкую пленку, сплошным куполом закрывшую планшет Тайвина радужными переливами. Лекс разработку от гения изъял на время, к своей маленькой команде в большой лаборатории притащил, развернул и заставил ученых созерцать прототип будущего защитного купола новой колонии на Шестой экзопланете. В перспективе.

– И в чем загвоздка? – нарушила молчание Саша.

– В том, что этот вариант защиты дороже стограммового слитка палладия уже сейчас, – покачал головой Лекс. – А купол нужен минимум