Толлеус, искусник из Кордоса - Анджей Ясинский

Старик аж задохнулся от возмущения. Рука сама собой потянулась к посоху, чтобы прижечь сорванцу чем-нибудь погорячее в обычно прикрытое портками место. Но пришлось срочно заняться собой, благо жилет никто не взял поиграть.

Когда кашель отступил, первый импульс праведного гнева уже прошел. Парень тем временем скорее почувствовал, чем увидел проснувшегося искусника и деловито принялся грести доской-лавочкой к берегу.

То ли приступ, то ли еще что вспугнуло конструкта Ока, который до этого исправно висел над стариком, лишь изредка спускаясь глотнуть у хозяина маны. А вот теперь он хаотично заметался вокруг с бешеной скоростью, так что при взгляде в камень начинала кружиться голова. Толлеус снял Око: с ним он разберется позднее. Пока же искусник, опираясь на посох, неподвижно ждал, когда «лодочник» причалит к берегу. Взгляд старика не сулил ничего хорошего.

- Простите, господин, - тихо сказал Оболиус, потупившись. – Было так жарко… А вы спали, я не посмел вас разбудить…

- От смиренного вида и искреннего раскаяния в голосе паренька Толлеус немного остыл. Хотя все равно оставалось непонятным, зачем и как подросток умудрился спустить на воду тяжеленную бадью, чтобы «немного освежиться». Впрочем, при беглом осмотре телеги все стало ясно: ноги голема послужили пандусом, по которому подросток догадался спихнуть вниз свое импровизированное плавсредство. А дальше требовалось лишь докатить круглую в основании купальню до берега и уронить в воду дном вниз. Наверняка был грохот, сопенье и громкие всплески, пока негодник проворачивал свои махинации. Почему искусник не проснулся – загадка. Не иначе он и в самом деле рано покинул постель, не восстановившись до конца после болезни.

Теперь перед искусником стояла большая проблема – как своими силами затащить деревянную бадью обратно на телегу. Однажды старик вытащил из трясины и переставил целую повозку. Тут тоже можно было попробовать нечто подобное, но требовалась ювелирная точность. Толлеус не хотел рисковать разбить купальню или задавить лошадей без крайней необходимости.

С другой стороны, собирать голема можно было без проблем прямо здесь. Места на берегу полно, все детали были с собой. Придется разок заночевать у озера. Благо, вода есть, костер соорудить можно. Нужно только организовать ужин. Олитон должен был быть где-то совсем рядом: незадачливый возница уверял, что знает дорогу. Значит, нужно вернуться на лошади в город и купить еду. Толлеус с сомнением посмотрел на Оболтуса. Пошлешь такого – еще заедет куда-нибудь искупаться или еще зачем. С другой стороны, не самому же ехать, оставлять его стеречь голема? Нет, это совсем не вариант. Пусть уж в худшем случае он потеряется вместе с лошадью навсегда. Тогда искусник завтра поутру соберет голема, а телегу потянет вторая лошадь. Придется по пути раскошелиться и купить еще одну. Ну и еще поголодать разок. Не впервой.

- Выпрягай кобылу и скачи в город, привези что-нибудь съедобное! – распорядился старик, выдав сорванцу пару монет. Тот послушно закивал, горя желанием услужить.

Еще не затих стук копыт вдали, а Толлеус уже вытащил из сундука чародейский светлячок. Голема до темноты все равно не собрать, но и время до возможного ужина зря терять не хотелось. Раз уж выдалась свободная минутка, можно попробовать разобраться либо с Оком, либо с губкой маны. Но если Око скорее интересная игрушка, то мана – это великая ценность. Именно поэтому старик выбрал ее в первую очередь.

Итак, вот он, чародейский накопитель, выполненный в виде набалдашника жезла: как есть пористая губка, напитавшаяся маны. И нет ни входа, ни выхода – в первый раз искусник не ошибся. Вот и сейчас повертев светлячка в руках, он не заметил в набалдашнике ничего – со всех сторон все одинаково.

- Может быть, секрет кроется внутри? – пробормотал старик. Поднапрягшись, он запустил аурный щуп внутрь сочащегося маной предмета, лежащего на ладони. Нет, сплошная однородная субстанция, никаких вкраплений или спрятанных плетений. Чудеса да и только.

- Как же ты получаешь ману из губки? – требовательно спросил Толлеус у светлячка. Тот не ответил, полный решимости до конца не выдавать чародейские секреты. Впрочем, старик и не ждал сотрудничества. Поднеся жезл к самым глазам, искусник попытался в истинном зрении разглядеть испускающую свет точку-конструкт, порхающую вокруг набалдашника. Ничего. Глазами видна светящаяся точка, истинное зрение показывает крохотное аурное поле вокруг нее. Но ни существа, ни предмета, ни плетения в этой точке разглядеть не удается.

- Что за напасть? – рассердился старик. Однако кое-что удалось понять: аура конструкта соприкасалась с губкой, открывая канал, и через него конструкт высасывал ману из выпускаемых губкой протуберанцев. Недолго думая, Толлеус сформировал простейшее плетение и сунул его маноканал в губку. Плетение стало наполняться маной, но медленно-медленно. Напора губка не давала никакого. А «самотеком» цедить ману можно было до утра.

Искусник поскреб прикрытую шлемом лысину. Чародеи ведь как-то умудряются получать из своих губок должное количество маны.

- Получают сами? - задумался вслух Толлеус. - Это мысль! - Он снова запустил аурный щуп в губку и «всосал глоток» маны. – Работает! – улыбнулся он кончиками губ. Значит, чародейские конструкты сами берут необходимое им количество маны. Но искуснику такой вариант не подходит. Действительно, можно выкачать ману из губки в свою ауру, а потом перелить ее в обычный накопитель. Только это хлопотно, да и накопителей не так много, как хотелось бы. Нужно научиться закачивать ману из губки в плетение напрямую, не используя собственное тело в качестве посредника. Привычный манонасос тут не подходит: старик уже попробовал. Нужно изобретать другой, специально для чародейских источников маны.

В этот момент послышался стук копыт: невероятно, но Оболиус вернулся. Оказывается, времени прошло порядочно: на землю легли длинные тени, а в воздухе зазвенели комары.

- Как же мне выжать ману из губки? – на автомате продолжал рассуждать Толлеус сам с собой.

- Сжать покрепче! – услужливо подсказал парень, спрыгивая с коня. Он решил, что вопрос, произнесенный вслух, адресован ему.

Искусник сначала раздраженно нахмурился, но потом задумался: тут, конечно, не вода в мочалке, но ассоциация очень явная. Почему бы и не попробовать? Он живо сформировал вокруг губки кокон и «сжал» его. По воткнутому в самый центр чародейского накопителя искусному каналу хлынула мана, враз наполнив небольшой накопитель. Правда, губка от такого воздействия получила повреждения. Второй раз заполнить ее маной уже вряд ли получится. Но все-таки это был результат!

Толлеус радостно заулыбался и даже простил Оболтуса за то, что тот привез «пожевать» только пару дорогущих праздничных пряников вместо нормального ужина.

- Они же вкуснее! – оправдывался подросток. – А мало, так ведь вы, господин, денег мало дали!

Толлеус. Крылья веры.

Погода испортилась. Все последние дни ярко светило солнце, но стоило один раз заночевать на улице, как поднялся пронизывающий ветер, и небо заволокли тяжелые грозовые тучи. Очень не хотелось собирать голема под проливным дождем, но все шло именно к этому. Впрочем, выбора у Толлеуса не было.

Правда, дело двигалось значительно быстрее прошлого раза. Может быть, искусник уже поднаторел в сборке, а может, сказывалась помощь Оболиуса. Действительно: раньше каждую лапу на свое место приходилось подтягивать с помощью искусных нитей, тщательно рассчитывая каждое действие. Теперь же достаточно было скомандовать пареньку, и он, кряхтя от напряжения, волок нужную деталь, куда покажешь. Прошел какой-то час, а облик голема уже был вполне узнаваем: только сейчас, лежа на земле с растопыренными лапами, он больше напоминал паука, раздавленного гигантским башмаком.

К обеду все было готово. Толлеус выполнял окончательную сборку в гордом одиночестве, снова отправив помощника за едой и в этот раз строго определив перечень продуктов.

Гроза, погромыхав над головой, прошла стороной, и небо начало светлеть. Прискакал Оболиус и замер в седле, глазея, как искусник разъезжает по полянке на големе, проводя окончательную настройку.

Надо сказать, голем претерпел серьезные изменения. Памятуя о пожаре, старик сделал лапы не из толстых деревянных балок, а из железных прутьев в два пальца толщиной. Дороже, конечно, зато надежнее. Также очень сильно изменилось тело. Раньше купальня выполняла главную несущую роль. А тонкие деревянные жерди сверху годились разве что для того, чтобы натянуть на них тент, и чтобы было легче держаться на ухабах. Теперь же каркас был выполнен все из тех же железных прутьев. Шесть штук, изгибаясь дугой, выходили из-под днища купальни и, подобно растопыренным пальцам обхватив ее, куполом сходились над головой. Еще один прут опоясывал бадью по верхнему краю. Были и менее заметные изменения: манокристалл Толлеус сделал съемным, все амулеты разместил в небольшом сундучке и защитил его от воришек и прочих напастей. Теперь огонь Пауку не страшен. В худшем случае сгорит деревянная купальня, но на ходовые качества голема это никак не повлияет.