Уголовный розыск. Петроград – Ленинград – Петербург - Сборник

Ни работники уголовного розыска, ни милиционеры не получали никаких дополнительных пайков и даже не снабжались по нормам воинских частей – обычная карточка, как у всех ленинградцев.

259 сотрудников ленинградского уголовного розыска и милиции умерли от голода при исполнении служебных обязанностей. Две с половиной тысячи попали на больничные койки в разных стадиях дистрофии. А сколько их похоронено на Пискаревском кладбище…

Несмотря на всю тяжесть блокадного бытия – голод, холод, дистрофию, – сотрудники не только уголовного розыска, но и всех служб милиции работали, не жалея ни сил, ни здоровья. И если в 1941–1942 годах около 15 % фактов проявления бандитизма оставались нераскрытыми, то в 1943–1945 годах раскрываемость бандитских преступлений была практически стопроцентная.

Для полноты картины сюда следует добавить изъятые у преступников 16 500 000 рублей наличных денег, 5000 долларов США, 146 килограммов изделий из золота и других драгоценных металлов, 1680 штук золотых монет (в пересчете на пятирублевые монеты). Все эти ценности были направлены в фонд обороны.

27 января 1944 года Ленинград салютовал войскам Ленинградского фронта, снявшим полностью блокаду. Это был и салют ленинградским милиционерам, не сдавшим город уголовной нечисти.

5 августа 1944 года Указом Президиума Верховного Совета СССР ленинградская милиция была награждена орденом Красного Знамени. К этому времени почти весь ее личный состав имел медаль «За оборону Ленинграда», которую ценил больше всего.

В кольце блокады

8 сентября 1941 года бойцы сводного милицейского отряда по приказу вышестоящего командования оставили Шлиссельбург. Этот день стал первым днем блокады Ленинграда.

Руководство ленинградской милиции уже достаточно четко представляло себе перспективу ухудшения криминогенной ситуации, но кошмарные реалии зимы 1941–1942 годов не мог представить никто.

Уже 18 июля 1941 года, через 26 дней после начала войны, правительство приняло постановление о переводе жителей Москвы, Ленинграда, Московской и Ленинградской областей на нормированное снабжение, т. е. ввело карточки. Уровень обеспечения населения продуктами питания продолжал сокращаться. «Хвосты» очередей с каждым днем становились все длиннее (до 2 тысяч человек) и беспокойнее, подогреваемые слухами. Люди занимали там место с 2–3 часов ночи. Даже бомбежка или артобстрел не могли заставить их покинуть свое место. Возле очередей вертелись карманники, мошенники и обычные грабители.

Милиционеры патрульно-постовой службы, сотрудники оперативных служб взяли под свой постоянный контроль 829 продовольственных магазинов. Возле одного из них сотрудники угрозыска во второй половине октября 1941 года выловили 17-летнюю Антонину Кириллову и ее 14-летнюю помощницу Веру Васильеву. У карманниц изъяли более сорока комплектов карточек. К сожалению, поиски владельцев этих карточек заняли куда больше времени, чем потребовалось для задержания двух несовершеннолетних негодяек.

Распространенным видом мошенничества этого времени стало выманивание карточек у доверчивых людей обещанием за небольшое вознаграждение купить хлеб без очереди. Естественно, ни карточек, ни хлеба эти люди не получали. Их, как правило, ждала голодная смерть. Раскрыть такие преступления было очень тяжело. Но и их раскрывали, а преступников судили по законам военного времени, хотя порою жертвы мошенников уже ничем не могли помочь следствию. Да и сами карточки были им уже не нужны…

20 ноября 1941 года в городе начался голодный кошмар. «125 блокадных грамм с огнем и кровью пополам» для выживания было недостаточно. Ленинградцы начали употреблять в пищу листья, коренья и прочие суррогаты.

Характерной приметой времени стало быстрое распространение «черного» рынка и спекуляции. На каждом из крупных рынков города (Клинском, Кузнечном, Октябрьском, Мальцевском и Сытном) ежедневно собирались более тысячи человек для приобретения продуктов.

Информационная сводка, адресованная секретарям Ленинградского горкома ВКП(б) от 26 ноября 1941 года сообщала: «Безнаказанно действуют на рынках Ленинграда спекулянты и перекупщики. За хлеб, жмыхи, за папиросы и вино они приобретают ценные вещи: верхнюю одежду, обувь, часы и т. п. На Мальцевском, Сенном, Сытном и других рынках люди выносят все шубы, пальто, сапоги, часы, дрова, печки „буржуйки“ и т. д.

Но за деньги никто ничего не продает. За мужское полупальто с меховым воротником просили буханку хлеба, зимняя меховая шапка продана за 200 граммов хлеба и 15 рублей наличными, за 400 граммов хлеба один купил кожаные перчатки, за глубокие резиновые галоши к валенкам просили килограмм хлеба или два килограмма дуранды, за две вязанки дров просили 300 граммов хлеба и т. д.

Многие становятся жертвами жуликов. Так, на днях одна женщина отдала две бутылки шампанского за 2 кг манной крупы. Но впоследствии оказалось, что вместо крупы ей всучили какой-то состав, из которого делается клей».

Борьба с карманниками, с лицами, вырывавшими сумки с хлебом у ослабевших людей, велась беспощадно. Типичным было дело некоего Ильина по кличке Гоха. Он орудовал в основном в очередях у магазинов Куйбышевского района. Карманник он был опытный, начал воровать чуть ли не с десяти лет, успел побывать в тюрьме. Воровал только с так называемым «тырщиком», который забирал у него краденое. Помогали ему, как правило, еще двое-трое пацанов-малолеток, отвлекавших внимание возмущенных людей и сотрудников милиции.

Отловил Гоху сотрудник угрозыска Сергей Иванович Чебатурин. Причем самым сложным был не столько сам процесс задержания, сколько вопрос спасения жизни карманника. Брать его пришлось подальше от очереди, которая запросто могла устроить самосуд. Такие факты имели место.

При задержании Гохи и обыске его комнаты оперативник нашел 14 комплектов краденых карточек и несколько сумок, явно отнятых у несчастных людей. Несколько человек, у которых преступник украл карточки, удалось установить. Их показания и решили судьбу Гохи-Ильина. Ну а карточки вернули потерпевшим.

Сыщик Чебатурин даже не был поощрен за раскрытие этого преступления. Это была обычная, по 18–20 часов в сутки рутинная работа сотрудников уголовного розыска, без отпусков и выходных.

Остался без награды и оперативник Александр Егорович Некрасов. В декабре 1941-го он, измученный дистрофией, еле передвигавший ноги от усталости, вступил в схватку с грабителем, отнявшим у 13-летней девочки хлебную карточку. Некрасов доставил задержанного в отделение, а карточку вернул девочке. Может быть, сегодня она, живая, ходит по улицам нашего города, радуется правнукам.

12 декабря 1941 года сотрудники уголовного розыска Виктор Павлович Бычков и Федор Михайлович Черенков прикрывали очередь за хлебом у булочной на углу улицы Восстания и Жуковского. Отсюда поступали сигналы об ограблениях «на рывок». Опытные оперативники четко просчитали варианты действий грабителей и время их появления у булочной.

Ждать пришлось недолго. Вскоре сыщики обратили внимание на трех мордастых молодцов, явно присматривающихся к тем, кто выходил из магазина. Они искали тех, кто получил несколько пайков.

Черников подошел к троице, потребовал документы. Бычков его надежно страховал.

Когда бандиты поняли, что милиционеров только двое, они кинулись на них с ножами. Но оперативники были хорошими боксерами и быстро «успокоили» всех троих.

Следствие было коротким. Ранее судимые Петров, Сморчков и Тында по приговору трибунала были расстреляны.

Нередко преступная цепочка от карманной кражи в очереди за хлебом вела к другому, более тяжкому преступлению. 30 марта 1942 года в очереди за хлебом у гражданки Безруковой украли три комплекта карточек. В тот же день из рук 12-летней девочки были вырваны сразу 7 комплектов карточек, принадлежавших семье Семеновых. Преступницу, ограбившую ребенка и укравшую карточки у Безруковой, удалось задержать. Ею оказалось некая Зинаида Лукина. Ей было чуть за двадцать, но она уже имела две судимости за воровство.

Незадолго до войны Лукина вышла из тюрьмы, ее прописали в Ленинграде. С началом блокады она вступила в сговор с продавцами булочной Волковым и Родионовым, которые отоваривали украденные воровкой карточки без очереди. Убедившись в надежности Лукиной, они стали доверять ей продажу излишков хлеба, которую умело создавали. Затем привлекли ее к еще более «ответственному делу» – к отовариванию фальшивых карточек, которые изготовляли некие Чиль и Кунин. Эти фальшивки были изъяты у Лукиной при обыске ее комнаты. Она сдала сообщников на первом же допросе… Всех их, включая Лукину, по решению трибунала расстреляли.

Главной бедой в борьбе с воровством, особенно зимой 1941–1942 года, было то, что заявители обращались в милицию очень поздно. Как правило, это были люди, которые неделями не покидали цехов своих заводов и еле держались на ногах от усталости и истощения.