Осел и морковка (СИ) - Анна Стриковская

Ручеек в овраге действительно оказался чистым, так что я попила. В моей любимой сумке нашлось несколько сухих лепешек. Я вспомнила, что в большую все не влезли, а оставлять я их категорически отказалась и засунула часть сюда. Вот и пригодились. Еще бы котелок… Вода — это хорошо, но горячему чаю я бы больше обрадовалась.

Вспомнив про котелок и чай, вспомнила про Армандо, у которого все это осталось, и еще раз обругала себя за глупость. Сама себе поклялась: больше никогда в жизни не действовать по первому порыву. И ведь буквально впервые так необдуманно поступила. Увидела мостки и… Вообще‑то я — человек продуманный, всегда действую по плану, а если плана нет, то выжидаю.

Меня этому учила, нет, не бабушка, мама. Она была тихой, спокойной, милой и очень разумной женщиной. Возможно, восемь человек детей свидетельствуют против ее особой разумности, но дело в том, что в данном вопросе она шла на поводу у отца и бабушки. Ей легче было родить еще одного ребенка, чем бороться с их желанием продолжить магическую и ведьминскую династии.

Не ее вина, что результат не впечатлял даже тогда, когда все были живы. Магом и ведьмой одновременно была я одна. У старшего брата Лоренцо вообще не было никакого дара, у младшего Карло — слабый магический. Таким прямой путь в лекари — травники. Мои любимые сестры Патриция. Доменика, Люсинда и Розамунда оказались, по бабушкиному выражению, пустышками. Очаровательными, милыми, умненькими и хозяйственными, но совершенно бездарными в магии. Наша самая младшенькая Бьянка еще не доросла до возраста, когда просыпаются ведьминские способности, так что в этом смысле была "лисой в мешке".

Но теперь никто не узнает, получила ли она дар. Никого из моих родных больше нет. Только в моей памяти они живы.

Обычно я отгоняю от себя эти мысли. О погибших родных думаю только тогда, когда совсем плохо. Вот как сейчас. Вспоминаю и пытаюсь представить, кто и что бы мне сказал.

Ну, братья стали бы упрекать за то, что вообще связалась с этим магом, Армандо. Они оба дружили с Антонио и были бы против любого, кто захотел бы занять его место. Сестры посмеялись бы над моей глупостью и посочувствовали моей беде. Бабушка отругала бы на все корки. Она вырастила нас в убеждении, что мы сами виноваты во всем, что с нами случается, и никогда не упускала случая ткнуть носом в совершенные ошибки.

Отец пожалел бы. Прижал к сердцу, погладил по голове, угостил вкусненьким… Он умел утешать, но спрашивать его совета было бы глупо. Он всегда смотрел на мир со своей очень мужской точки зрения. Дочери всегда в его глазах были глупышками, за которыми нужен пригляд.

Только моя тихая, кроткая мама могла бы дать дельный совет. Она никогда не кричала, никого не ругала и не обвиняла. Она просто разбирала любую ситуацию по косточкам и предлагала несколько выходов, заодно называя плюсы и минусы каждого варианта. Не навязывала готовое мнение, а давала возможность составить свое. Сейчас мне очень не хватает ее спокойного голоса, очень хочется услышать: "Ари, дочка, я, конечно, лезу не в свое дело… Мне кажется, ты совершила огромную глупость. Но у тебя есть три выхода"…

Мама всегда видела выход там, где я не вижу ровным счетом ничего. Вернулась бы к Армандо, если бы могла… Но я ухитрилась уплыть на такое огромное расстояние, которое мне пешком и за месяц не преодолеть. К тому же идти назад глупо.

Придется продвигаться вперед. Поплыву дальше, так довольно быстро получается. Плот у меня хоть и не настоящий, но показал себя неплохо: не перевернулся и не потопил меня. Мне бы до Элидианы добраться, а там я уж как‑нибудь.

Пока нужно до утра дожить, не заработав воспаления легких. Сейчас притащу еще хвороста и устроюсь спать у костра. Если станет холодно, всегда можно в костер веточек подбросить. А утром в голову придут хоть какие‑то здравые мысли…

Засыпая, еще раз вспомнила маму и подумала: есть одно, за что она бы меня похвалила. Я не поступила подло с Армандо, не забрала все вещи. Пусть я обездолила себя и сейчас страдаю от собственной глупости. Лучше так, чем радоваться собственной подлости.

Правда, не ко времени проснувшаяся совесть намекала, что бросить вот так, без объяснения причин, того, кто тебя спас, не самый благородный поступок, но я ее заткнула. Пусть не мешает спать!

Обсохнув и согревшись у костра, я заснула как убитая и открыла глаза только тогда, когда солнышко начало вовсю пригревать. Вскочила, огляделась…

Костер давно догорел, высокие стенки оврага не мешают дневному светилу заглядывать на самое его дно… Время ближе к полудню.

Перекусим и в путь. Я набрала воды в лист лопуха, свернув его и скрепив край травинкой, достала кусок лепешки, оставшийся с вечера, перекусила. Затем подобрала свои нехитрые пожитки и выбралась на берег Виэли. Он был пуст. Никаких признаков моего плота. Только на песке разводы от высокой волны как раз в том месте, где я его оставила.

Видно, ночью поднялся ветер и унес ничем не прикрепленную конструкцию. И что мне теперь делать?

Впервые с того дня, как пришла весть о смерти Антонио, я расплакалась. Вместо того, чтобы искать выход из создавшегося положения, позорно ревела, вспоминая все плохое и злое, что было в моей жизни за последние годы. Слезы текли без остановки и никак не желали заканчиваться. Я вытирала их подолом и мрачно констатировала, что он становится такой мокрый, как будто в реке побывал.

Но все когда‑нибудь кончается, кончился и мой рев. Я с удивлением отметила, что он пошел мне на пользу: на сердце полегчало. А бабушка еще всегда нам запрещала плакать и ругала, если увидит чьи‑то слезы. Мама, правда, разрешала и даже прятала плачущих у себя в комнате, пока глаза не просохнут. Я редко пользовалась ее добротой и гордилась этим. Выходит, зря. Горе действительно вылилось, оставив мокрое пятно на подоле и легкость пустоты в душе.

Теперь можно собраться и пораскинуть умишком. Что у нас есть в активе? Ничего. Дальше двигаться придется по берегу пешком. Идти вдоль воды по узкой полоске песка не выйдет. Она есть далеко не везде, как не везде можно залезть наверх, туда, где виднеется лес.

Значит, надо подняться по оврагу и выбраться на поверхность, а затем, держась берега, продвигаться вниз по течению.

Я в Мангре, а Армандо меня предупреждал: здесь магов не любят. Значит, чем меньше я буду сталкиваться с людьми, тем лучше. Первый пункт моего путешествия — остров Валарен на слиянии Виэли и Каруны. Там, по словам все того же Армандо, обосновалась община магов и ведьм. Надеюсь, они мне помогут.

Овраг оказался не таким уж большим, очень скоро я вылезла на усыпанную сосновыми иглами лесную подстилку. Подлеска здесь почти не было, золотистые стволы уходили вверх, раскрываясь на огромной высоте хвойными зонтиками. Было сухо, тепло и чудесно пахло смолой. По такой красоте идти будет приятно. Еще бы еды где‑то добыть…