Сталин – Аллилуевы. Хроника одной семьи - Владимир Аллилуев

Отец увлекался фотографией. У него была разная аппаратура, в том числе фотоаппарат ФЭД. Его подарили отцу воспитанники колонии имени Ф.Э. Дзержинского, созданной А.С. Макаренко в пригороде Харькова. Колонию патронировала ВЧК, и отец много занимался ее делами. Совет командиров этой детской колонии предложил на ее базе организовать выпуск фотоаппаратов типа "лейка". Чекисты идею поддержали и помогли наладить серийное производство. Фотоаппараты получились классные, на уровне мировых стандартов, и колонисты в честь Феликса Эдмундовича присвоили им марку ФЭД.

Интересно, что одним из колонистов-макаренковцев был отец ныне популярного экономиста Г. Явлинского.

Еще любил отец футбол и часто бывал на матчах. Однажды старший сын Павла Аллилуева, с которым отец ехал на стадион, спросил у него: "Дядя Стах, а за кого вы будете болеть?" — "Болеть нужно за слабых! Сильная команда может победить и так".

А теперь вновь вернемся к закавказскому периоду жизни С.Ф. Реденса, где жизнь свела его с Берия. Уже тогда у этого человека были далеко идущие планы. Сильному, хитрому и прожженному интригану Берия, рвущемуся к большой власти, Реденс — человек дзержинской закалки — был совсем не нужен в качестве начальника, он был ему опасен. Причем опасен вдвойне, ибо мой отец, породненный семьями со Сталиным, имел к нему прямой доступ.

Свалить Реденса по деловым качествам Берия было не под силу, и тогда он обращается к приему, которым он мастерски пользовался всю свою жизнь — нужно человека скомпрометировать. В этом Берия был непревзойденный профессионал.

Мать мне потом рассказывала, что отцу было непросто работать в Грузии, она, как могла, скрашивала и смягчала эти трудности. Особенно ему досаждали частые застолья и обильные возлияния. Пить он не любил и всячески старался этих застолий избегать. Но в один прекрасный день, где-то под Новый год, Берия со своими людьми хорошенько напоили отца, раздели его и в таком виде пустили пешком домой. "Шуточка" удалась. После этой "шалости" работать в Закавказье на посту полномочного представителя ОГПУ и председателя ГПУ отец уже не мог. В начале 1931 года Реденса переводят в Харьков и назначают председателем ГПУ Украины.

Конечно, в наше время, эру, мягко говоря, моральной и сексуальной раскованности, когда гомосексуалисты и лесбиянки, педофилы и некрофилы и прочие "филы" объединяются в ассоциацию сексуальных меньшинств и учреждают даже свой печатный орган, такое событие ни у кого не вызвало бы никакого интереса. Но тогда к нравственным вопросам относились иначе. Даже великий комбинатор Остап Бендер не рискнул осчастливить мир своим "эпохальным шедевром" — "Большевики пишут ответ Чемберлену" (на репинский манер), так как никак не мог решить, можно ли рисовать Чичерина голым по пояс, а Калинина в папахе.

На Украине С.Ф. Реденс проработал два года и в 1933 году переводится полномочным представителем ОГПУ по Московской области, а затем начальником Управления НКВД по той же области. Здесь он работает до 1937 года.

В 1938 году отца направили в Казахстан наркомом внутренних дел. А буквально через несколько месяцев — 20 ноября — его арестовывают, бросают в тюрьму и вершат неправедный суд. Обвинения самые тягчайшие — связь с генштабом Польши и шпионаж в ее пользу, провокатор в тайной царской полиции, сокрытие своего "меньшевистского прошлого", приписка партстажа, его также обвиняют в препятствии массовым репрессиям и защите врагов народа.

В 1961 году Военная коллегия Верховного суда СССР реабилитировала С.Ф. Реденса — посмертно. В те годы это был, пожалуй, единственный руководитель НКВД такого ранга, которого сочли возможным реабилитировать.

А сегодня Реденса зачисляют в палачи. В 1989 году в "Открытом письме тов. Б.А. Корсунскому, первому секретарю обкома КПСС Еврейской автономной области" есть такие строки:

"Ну а другие палачи — это руководители карательных органов тех лет, начальники управлений НКВД на местах — Абрампольский, Балищсий, Блат, Гоглидзе, Гоголь, Дерибас, Ваковский, Залин, Зеликман, Карлсон, Капнельсон, Круковский, Леплевский, Пилляр, Райский, Реденс, Ритковский, и Симоновский, Суворов, Троцкий, Файвилович, Фридберг, Шкляр и т. д. Словом, выходцы, как Мехлис и Каганович, из сионистской организации "Паолей Сион" и Бунда вместе с близкими по духу и происхождению троцкистами составляли свыше 90 процентов руководителей карательных органов".

Возможно, что по отношению к кому-то эти обвинения журнала "Молодая гвардия" (1989, № 11) вполне справедливы и обоснованы, но мой отец, поляк по национальности, никогда не был ни сионистом, ни троцкистом. В партию большевиков он вступил в 1914 году и был ей верен до конца своей жизни.

Следует, видимо, привести другой список — список лиц, показания которых подвели моего отца под расстрел. Я изучал дело отца, никаких документов, подтверждающих его якобы враждебную деятельность, в нем нет. Только показания лиц, вот они: Л.В. Коган, С. Вейнберг, Я.Г. Закгейм, А.А. Ипполитов (Липовецкий), Р.А. Люстенгурт, Б.Д. Берман, Г.М. Якубович, А.П. Радзивиловский, А.П. Агаса-Мойм, А.А. Арнольдов, Н.Я. Трусме, А.И. Постель, Л.Н. Вельский, И.Е. Локтюхов. В этом списке значатся еще две фамилии — В.В. Косиор и Н.И. Ежов. Из их свидетельств следует, что С.Ф. Реденс не только не поощрял массовых репрессий, но разными путями пытался притормозить их. В Казахстане, например, он запретил "конвейерные допросы" и строго ограничил санкционированные Политбюро меры физического воздействия к определенным категориям подследственных, по мере своих сил и возможностей старался облегчить участь заключенных.

Мне удалось познакомиться с рукописью воспоминаний М.П. Трейдера, заместителя Реденса по милиции в Алма-Ате. Он много пишет об отце. На одном из совещаний руководящего состава Комиссариата внутренних дел Казахстана, — вспоминает Шрейдер, — С. Ф. Реденс прямо сказал:

"До меня дошли сведения, что кое-кто из работников отдела Викторова применяет физические методы во время допросов. Предупреждаю, что буду отдавать под суд любого работника за такие дела".

Из этих же воспоминаний я узнал, что в тридцатых годах в Москве М.П. Шрейдер сильно поругался с Р.А. Люстенгуртом и даже стрелял в него, но промахнулся. Отец, зная сволочной характер Люстенгурта, тогда спас Шрейдера от расправы, но Люстенгурт запомнил ему это и в итоге отомстил отцу.

Имели "зуб" на Реденса и другие доносители. Кому-то отец пересек дорогу и не дал арестовать Анатолия, сына Марии Анисимовны Сванидзе от первого брака, а ведь очень было заманчиво попытаться связать Анатолия с Павлом Аллилуевым и какими-то немецкими шпионами, попавшими в то время в застенки НКВД. Кому-то не дал санкции на арест руководителей московского аэроклуба (этот дамоклов меч повис над ними из-за гибели двух парашютистов, у которых не сработали автоматы новой конструкции, отвечавшие за раскрытие парашюта). Кстати, сама М.А. Сванидзе, ее муж А.С. Сванидзе и его сестра М.С. Сванидзе в 1937 году были арестованы и по распоряжению Берия расстреляны, но Анатолий ареста избежал. Он погиб на фронте в Великую Отечественную войну.