Увлекательное приключение - Барбара Картланд

Но дома герцог обнаружил, что оказался в весьма затруднительном положении. При виде карлика слуги с криками ужаса разбегались, убежденные, что у того дурной глаз. Герцогиня умоляла мужа спрятать уродца куда-нибудь подальше.

— Но что же мне теперь делать с этим беднягой? — беспомощно спрашивал герцог.

Донья Алькира нашла ответ на этот вопрос. Она не испытывала отвращения или страха при виде Фриволо. Что-то в его уродстве находило отклик в ее собственной извращенной натуре. Она ясно представила себе, какую произведет сенсацию, если сделает Фриволо чем-то вроде своего пажа и станет повсюду появляться в его сопровождении.

"Красавица и чудовище!" Она уже отчетливо слышала, как окружающие произносят эту фразу, видела со стороны яркий контраст между своей изысканной, утонченной красотой и вопиющим уродством этого несчастного существа.

Карлик платил ей собачьей преданностью, которую она принимала как должное, точно так же, как и поклонение всех окружавших ее мужчин.

И сейчас, когда он поцеловал ее руку своими толстыми губами и уставился на нее поросячьими глазками, она подарила ему гораздо более ласковую улыбку, нежели те, которых обычно удостаивались ее прочие пылкие обожатели.

— Прием? Мы отправляемся на прием? — взволнованно прокричал Фриволо своим пронзительным голосом.

— Да, на прием, — ответила донья Алькира. — Его устраивает дон Карлос. Тебе ведь нравится дон Карлос, не так ли, Фриволо?

— Нет, нет, Фриволо не любит дона Карлоса, — твердо заявил карлик. — Дон Карлос хитрый, жадный, слишком многого хочет.

Донья Алькира рассмеялась. Это описание как нельзя лучше подходило дону Карлосу. Ее не переставало забавлять, что карлик оказывался неизменно прав в своей оценке характера любого из ее знакомых. Он обладал редкой проницательностью, которая помогала ему легко срывать внешние покровы любезности и доброжелательности и обнажать то, что скрывалось под ними.

Донье Алькире было известно, что дон Карлос не раз пытался войти в доверие к карлику, дарил ему деньги и сладости, рассчитывая, что тот поможет ему добиться благосклонности своей хозяйки. Но Фриволо нельзя было ни подкупить, ни обмануть.

Дон Карлос, маркиз де Страда, жил в относительно скромном особняке недалеко от дворца Каркастилло. Ходили слухи, будто для того, чтобы прилично существовать в Мадриде, он непомерными поборами довел своих крестьян почти до полного разорения. Однако его поместья находились так далеко на юге, что проверить эти слухи не представлялось возможным. Еще поговаривали, что дон Карлос все равно не смог бы содержать свой особняк, если бы не огромные суммы денег, которые он регулярно выигрывал за карточным столом.

Находились даже такие, кто утверждал, будто удача в игре слишком часто сопутствует дону Карлосу, поэтому опытные игроки, чья репутация была безупречной, никогда не садились с ним за стол, так что он вынужден был довольствоваться обществом зеленых юнцов, которые неизменно проигрывали ему.

Возможно, все эти слухи не соответствовали действительности и распускались теми, кто имел основания опасаться дона Карлоса и желал разделаться с ним.

Что касается доньи Алькиры, в ее жизни он играл всего одну роль — назойливого воздыхателя. Он хотел жениться на ней с того дня, как она овдовела, и, по ее мнению, не только потому, что она была обладательницей огромного состояния. Она смеялась над ним, отказывала ему и уверяла, что он напрасно теряет время. Но дон Карлос упорно продолжал домогаться ее руки, день за днем, год за годом.

Когда донья Алькира и Фриволо вышли на улицу, карета уже ждала их. В нее была впряжена четверка белых лошадей, на козлах сидел кучер, рядом с ним — лакей, и еще два лакея в напудренных париках стояли на запятках. Донья Алькира любила появляться в обществе в полном блеске.

Она удобно расположилась на мягких подушках, аккуратно расправив пышную юбку, чтобы случайно не помять ее. Фриволо подождал, пока она устроится, потом стал неловко взбираться по ступенькам. Лакей, который должен был помочь ему, слегка замешкался, и карлик, оскалившись, как зверь, принялся всячески поносить его на самом грубом площадном жаргоне.

Он высказал свои соображения по поводу законнорожденности провинившегося, не забыв усомниться в добродетели его матери и достоинствах его отца. Закончив, Фриволо втиснулся наконец в карету, взобрался на сиденье напротив доньи Алькиры и уселся там, злобно ухмыляясь и болтая своими короткими толстыми ножками.

Стоя на запятках кареты, уже тронувшейся с места, несчастный лакей, подвергшийся такому оскорблению, пробормотал:

— Эта маленькая свинья! Я свернул бы ему шею, если бы не боялся, что его призрак станет преследовать меня!

— Тебе следовало бы быть поосторожнее. Она души в нем не чает, — ответил второй лакей.

— И не только в нем! — заявил первый и подмигнул.

В это время карета накренилась, попав колесами в выбоину, и им пришлось на время умолкнуть, сосредоточившись на том, чтобы не свалиться. Когда они снова выехали на ровное место, второй лакей поинтересовался:

— Что ты хотел этим сказать?

Первый лакей не замедлил удовлетворить его любопытство.

Когда донья Алькира в сопровождении Фриволо вошла в особняк дона Карлоса, было уже около часу ночи, но веселье было еще в самом разгаре, и никому не пришло бы в голову уехать раньше чем наступит рассвет.

Едва мажордом громко объявил о ее прибытии, дон Карлос вскочил из-за стола, где играл в карты, и поспешил к ней навстречу.

Это был худой, малопривлекательный мужчина с длинным носом и слишком близко посаженными глазами. Он держался грубо и заносчиво с теми, кого считал ниже себя, и подчеркнуто заискивающе и любезно с теми, кто находился выше его на общественной лестнице.

Он поднес ее пальчики к своим губам, и донья Алькира с отвращением отметила, что его рука была влажной и горячей.

— Наконец-то взошла луна и озарила своим светом мое сердце! — объявил он.

— Мне жаль, что я опоздала, сеньор, — церемонно ответила донья Алькира — К сожалению, я была очень занята.

— Но вы все же приехали — и это главное, — начал было дон Карлос, но его перебил пронзительный голос Фриволо:

— Она была занята тем, что готовилась к приезду этого англичанина, — с насмешкой объявил карлик. — Того самого, который специально пересек море, чтобы жениться на ней!

Гости, с интересом наблюдавшие за встречей дона Карлоса и доньи Алькиры, громко рассмеялись при этих словах, заметив, как лицо хозяина покрылось краской негодования.

— От Фриволо ничего невозможно скрыть, — сказала донья Алькира тем тоном, которым обычно говорят о любимых, но капризных детях.