Мракобой - Дино Динаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На двери висела табличка «клозет». Сколько себя помню, она была здесь всегда. Толкнул дверь и вошел.
«Дежурный» базарил с гардеробщицей, отклячив охрененно жирный зад. На звон колокольчика он обернулся. Кликуха у жирного была Палец, не знаю почему, потому что все пальцы у него были на месте.
— Етит твою, Тугрик! Сколько зим! Давно не захаживал! — воскликнул Палец.
У Тушинских меня знали, как Тугрика, мелкого спекулянта и скупщика краденного. Это был мой самый крайний вариант, и теперь время его настало.
— Чего желаете? Красной пыли? Луноход?
— Пожрать и выпить! — интеллигентно сказал я.
— А девочку? Контингент простаивает, бабла нет ни у кого. Мама сказала, без съема шлюх клиентов не кормить!
Мама — это начальница проституток и левая рука Хмурого. Я ее видел. Красивая баба неопределенного возраста, чью красоту сделал господин великий ботекс.
— Шлюху, пожрать и выпить! — согласился я.
— А бабки е?
— Не верить Тугрику западло! Я правильный пацан! — возмутился я.
— Покаж бабки! — настоял Палец.
Это было совершенно «противу правил», но времена на самом деле застойные. Я показал горсть мятых бумажек.
— Тоже атас? — покачал он головой.
Если б он знал, насколько прав. Все мои наличные остались в хосписе, у администратора в сейфе. По всему выходило, в нем его и похоронили. Профессор, сучонок, надо было его давно пристрелить.
Я сдавал в гардеробе куртку, когда из зала выпорхнула Матильда, которая выглядела бы симпатичной, если бы веки не были выкрашены зеленым. Настоящее имя ее было Маша. Если не врала в прошлый раз.
Она прильнула ко мне. Профессионально, всем телом, чтоб я почувствовал ее груди и бедра.
— Говорили, что тебя закрыли! — сказала она приятным грудным голосом.
Не знаю, что такое грудной голос, но когда говорит Маша, не важно что, своим тягучим низким для женщины голосом, это звучит как:
— Возбуждайся! Вставай! Давай!
— Бог миловал! — сказал я.
— А еще говорили тебя завалили!
— Где именно?
— Где завалили или где говорили?
Есть мнение, что, Маша закончила колледж, и говорить она умеет. Или книжек много читает. Среди шлюх это не редкость.
Мы пошли в зал. Я полуобнял Матильду за талию, чуя сквозь шелк ровную без складок кожу. А жизнь то налаживается!
Бар занимал два этажа. Наверх вела деревянная лестница. Там тоже был зал, но я не стал подниматься. Пожалел официанток, им еще весь день бегать. (Также наверху обычно сидели разные упыри, любители набить морду такой мелочи как я. А я и был мелочевка. Неудачливый барыга. Вшивота, как сказал бы генерал Мельник).
К нам подошла официантка с бейджиком «Наташа», но это ничего не значило. В баре все поголовно были Наташами.
— Здорово, Тугрик! — сказала Наташа. — Решил посетить наше болотце? Говорят, ты в центре тусуешься!
Я был на грани провала.
— Нам покушать и выпить! — сказал я. — Только чтоб я отсюда без трусов не ушел!
— Хотелось бы посмотреть! — ухмыльнулась Наташа.
Я не помнил, трахал я ее или нет.
— О чем ты думаешь? — поинтересовалась Маша.
— Секс, алкоголь, наркотики!
— Дурак!
Когда дама произносит «дурак», это комплимент.
Наташа сразу принесла выпить. Открыла при нас бутылку бренди, разлила по бокалам.
— Что-то случилось? — спросила Маша.
— С чего ты взяла?
— Ты выпил 3 бокала даже не чокаясь!
— Просто хотел пить! — зло сказал я.
— Ради бога! — она подняла ладошки, влажные от крема. — У нас за лишние вопросы сразу язык отрежут!
— Вот именно! — буркнул я.
Наташа принесла две шашлычные тарелки. Я посмотрел на аппетитные куски шашлыка из свиной шейки, кетчуп в соуснице, зелень, огурцы-помидоры.
И понял, что не смогу проглотить ни кусочка.
Кипеж по-тушински.
По времени выходило, что люди Кента уже доехали до Сандры, захватили девушку и спусти в находящийся рядом подвал «Дохлой лошади». А потом пришел Профессор…
Самое плохое не в том, что девушку захватили, а в том, что я постоянно об этом думал. Не мог выкинуть из головы.
Сандра с ее милым детским хмыканьем и взглядом из-под челочки, полным ужаса. Профессор в очках отца-иезуита ходит вокруг, с вожделением изучая роскошное женское тело. Здесь есть где разгуляться и работы будет много.
Как-то я присутствовал на экзекуции, когда один из пацанов проштрафился.
— Тебя зачем посылали? — спросил тогда Профессор скрежетнувшим голосом, от которого кровь застыла в жилах, и все рады были, что вопрос адресован не им.
Кому угодно, только не мне.
— Сволочь я! — признался я.
— Не хилое признание! — Маша озадаченно посмотрела на пустой пузырь.
— Ничего ты не понимаешь! — повысил я голос.
От дверей озабоченно посматривал Палец.
А плевать!
— Я могу здесь всех положить! — сообщил я Маше.
— Ты мой герой, Тугрик! — сказала она.
— Ты мне не веришь! — напирал я. — Тогда слушай! Я мог их там всех положить! Мне нельзя!
— Развоевался! — усмехнулась она.
Тон мне ее отчаянно не понравился.
— Заткнись! — крикнул я и двинул… нет не по лицу, а по столу.
Бутылка покатилась и разбилась.
— Там люди гибнут!
— А я тут при чем? — воскликнула Маша.
— Все вы одним миром мазаны! — вопил я.
Палец бежал ко мне через зал. Он даже не стал доставать дубинку, обмотанную скотчем. Зачем, когда имеешь дело с мелким жуликом с погонялом Тугрик.
В этот момент до меня дошла вся неправильность мира. Я, майор МГБ, резидент-оперативник, генно модифицированный и наученный убивать жуткими костоломными приемчиками, не имею права применить ни один из них.
Не имею права спасти понравившуюся и доверившуюся мне женщину. Да какой там спасти кого-то там. Сам себе не защитник.
Палец подбежал и без паузы врезал. Я закрыл глаза. Кулак угодил мне в скулу. В результате полученной кинетической энергии ноги оторвались от пола, я полетел спиной вперед, попал на соседний стол и повалился вместе с ним.
Первой реакцией тренированного тела было разом оказаться на ногах и поставить блок, чтобы рассвирепевший охранник не размазал меня окончательно, но я подавил первый позыв и остался лежать.
Палец подбежал и плотно ударил ногой по ребрам. Ощущение было такое, словно ударили бревном. Армированные кости выдержали, но перед глазами заплясали шаровые молнии от боли.
Я завыл и пополз прочь. Палец схватил сломанный стол и обрушил мне на голову. Я позволил сознанию выключиться и больше уже никуда не полз.
Рай на свалке.
Я не должен был умереть. Государство вложило в своего оперативного резидента слишком большие деньги, чтобы он мог так легко окончить свой бренный путь. Нет, он должен был
