Большая книга ужасов – 55 (сборник) - Эдуард Веркин

Репей указал в стену.

– С ними пришел человек один, – продолжал Репей, улыбаясь. – Он работал в правительстве и все рассказал… Они уже давно подбирались, потихоньку, и везде они были, в каждом городе, а некоторые и в семьи пролезли… Вот ко мне…

Репей поморщил носом.

– Такое по всей стране у нас. – Репей обвел пальцем окрестности. – Везде…

– Так кто они? – спросил кто-то из людей. – Откуда?

– Это эксперимент вроде такой, – ответил Репей. – Его запустили в пятидесятых, изучали…

Репей поглядел на Фельдшера.

– Ретрогеном, – пояснил Фельдшер.

– Ага, ретрогеном. Эти ретрогеномщики, они как бы будили в человеке темные начала… Хотели создать суперменов, так вот…

Репей закурил.

– Этих суперсолдат много наделали, – продолжил рассказывать он. – Их хотели в войне использовать, но нормальной войны так и не случилось, вот их на подземных базах и держали. А потом они взбесились и разбежались… Э-э-э… а сам проект… Его как бы закрыли и забыли… А эти стрыги потихоньку себе жили в лесах, и потихоньку их становилось все больше и больше…

Репей почесался и опять забыл, о чем следует рассказывать.

– Они жили в лесу и создали что-то вроде…

– Цивилизации, – пояснил Фельдшер.

– Во-во, – кивнул Репей. – Они там жили, а все думали, что их нет. Думали, что это все бродяги. А они постепенно пробирались… в эту…

– Инфильтрация в политическую элиту, – сказал Фельдшер.

– Ну да, внедрение. В политику, в армию. И вообще… Законы себе удобные принимали. Собак вот перебили, эпидемии распространяли…

Тут все поглядели на меня.

Я в нашем отряде пользуюсь большим уважением. Потому что я последний пес. Многие считают, что вообще самый последний – что другие все погибли, твари нашли их и уничтожили. А я себя последним не считаю, так, крайним немного.

Может, и правда, не знаю. Знаю, что меня все любят и подкармливают. Я не против.

– Говорят, что некоторые из них забрались очень высоко, – сказал Репей. – Очень-очень. И вроде как эксперимент опять запустили…

Не то. Я знал, что не то. Никаких лабораторий, никаких секретных исследований, какой, к черту, ретрогеном, чушь все это. Это просто… Другие. Они всегда были среди нас.

Те, кто любит мясо.

Были те, кто выкапывал коренья, и были те, кто ходил в лес за мясом. Охотники. А потом пришел холод, сполз ледник, и мяса не стало совсем, и хищники спрятались, ушли в землю, в глубины, остались собиратели. Они вырубили леса, засеяли поля и построили города там, где раньше жили мясоеды. А в этом году пришла жара. Температурные рекорды. Такой не было в последнюю тысячу лет или в пять тысяч? Короче, не было никогда, солнце проснулось и проникло в самые глубокие щели, и разбудило тех, кто спал слишком долго.

И они хотели есть.

Все просто.

– Но Господь милостив. – Репей поглядел в потолок ангара, и все остальные тоже туда поглядели. – Он послал нам холод – и чудовища уснули. И теперь у нас есть время. Мы возвращаемся на свою землю. Туда…

Репей сновал указал на стену, на юг.

– Мы отправимся туда и очистим еще один город. А потом другой. Вот так вот. Я все сказал.

Он слез с помоста. Остальные начали собираться, надевали шапки, надевали рукавицы, закидывали за плечи винтовки, закуривали папиросы. Отряд уходил на зачистку.

Я оставался. На трех ногах не очень-то побегаешь, и вообще я стар, дряхл и не готов. В поход идут молодые и сильные. Я останусь здесь и буду охранять лагерь. Вскарабкаюсь кое-как на лабаз и стану слушать окрестности.

Собственно, в этом теперь и состоит моя работа – нюхать да гавкать. Хотя гавкать совсем не приходится – за последние несколько месяцев к лагерю приближались только люди. Много людей, не думал, что столько осталось. И каждый день приходят, бредут через снег, являются полуобмороженные и полуживые, Репей всех принимает. Так что теперь нас много, почти сто человек. А сейчас они отправляются обратно, к югу.

Они отправляются к югу. Фельдшер, Репей, все остальные. Костик с ними. У каждого по два ружья и патроны, много патронов. А еще ножи, топоры, взрывчатка. Остаются только совсем малые да женщины. И я.

Они уйдут, снег заметет следы, я залезу в лабаз и буду слушать воздух. Это очень хорошо – слушать воздух и ждать своих. Они уходят, а я их дожидаюсь. И знаю, что дождусь.

Мария Некрасова

Когда приходит Тварь

31 декабря

Я так боялась этого Нового года, что от ужаса делала вид, будто все в порядке. Полдня носилась по дому с пылесосом и тряпкой, полвечера торчала на кухне с теткой, нарезая салаты под «Иронию судьбы». Машка (двоюродная сестра) закрылась у себя в комнате, делая вид, что готовится к экзаменам – нарастила «хвостов» перед праздниками. Я-то знала: она просто боится лишний раз со мной сталкиваться. Есть причина: кто-то вчера неосторожно назвал меня дурой, а извиниться гордость не позволяет. Я не умею дуться так долго и уже давно бы забыла, но Машка спряталась в комнате и своим поведением забыть не давала. В другой день я бы уже пошла мириться сама, но тогда на нервах мне было просто не до нее. Казалось, пока убираюсь-готовлю, изображаю занятость, ничего не случится.

Тетка стряпала с какой-то показной дотошностью, взвешивая каждую картофелину на кухонных весах, и, кажется, тоже боялась. Нет, она никак себя не выдавала: стучала ножом и гадала вслух, что такого привезет нам дядя Леша, еще с утра уехавший за подарками. Он у нас всегда работает Дедом Морозом: мы с теткой и Машкой покупаем только по одному подарку для дяди Леши, а за остальными – для матери моей, одноклассников, друг для друга – снаряжаем его. Я думаю, ему просто не нравится вся эта предновогодняя возня, вот он и рад вырваться из дома.

– Ты просила что-то конкретное? – Тетка потыкала ножом овощи в кастрюле и слила кипяток. От раковины пошел пар, и теткино лицо оказалось как в тумане. Нет, как в сауне: оно еще такое красное от кухонного жара…

– Нет.

– Значит, он купит тебе велосипед. У тебя же нет велосипеда.

– Зимой?! – Иногда я думаю, что она дура.

– А что? Зимой дешевле. – Иногда я это думаю два раза подряд. И тогда мне становится легче. Дура – значит дура. Какой с нее спрос, с дуры-то?! Можно не принимать ее слова всерьез и не обижаться.

– Да не стучи так ножом, палец отхватишь! – Она шлепнула меня по руке. – Ты какая-то шальная сегодня. И с Машей поссорилась.

– Помирюсь.

– Уж пожалуйста. А то вы, девки, поцапаетесь, а я тут как одинокий ковбой между кактусами!

Я хрюкнула, да и царапнула ножом по пальцу. Чуть-чуть, тетка, может, и не заметила бы, но я автоматически сунула палец в рот, чем себя и выдала.