МИСТЕР МОНК ИДЕТ В ПОЖАРНУЮ ЧАСТЬ. - Ли Голдберг

—Таким образом, он не соприкоснется с другим мусором в грязных «главных мешках».

—Не все так добросовестны, как я, — грустно заключил он. — Печальная правда жизни.

—Но Ваши мешки все равно бросают в кузов грузовика вместе с другим хламом.

Монк покачал головой.

—Мои мешки ездят спереди вместе с водителем.

—Все равно это не имеет значения, — сказала я. — По-любому мусор отправляется на свалку.

—Мой мусор отправляется в девятый сектор.

—У Вашего хлама есть собственный сектор на свалке?!

—Весь действительно чистый мусор отправляется туда.

Я застонала, вручила ему свою сумочку и вскарабкалась на вершину мусорного контейнера.

—Подожди, подожди, — протестовал Монк. — Ты подвергаешь себя опасности!

Я остановилась. — Мои штаны сползли, оголив задницу?

—Черт, нет, — задергался Монк.

—Тогда чему я себя подвергаю?

—Ты подвергаешь себя поражению смертельными токсинами, — затараторил он. — Ты не делала рентген. На тебе нет перчаток. Ты не используешь респиратор. Это самоубийство!

—Мистер Монк, я лишь собираюсь снять крышку.

—Один Бог знает, что ты можешь выпустить в атмосферу! Если не думаешь о себе, подумай о человечестве, о своей дочери, но прежде всего обо мне!

Я подняла крышку. Монк вскрикнул и отскочил, словно ожидая, что контейнер взорвется, и оттуда на него вылетят остатки гниющей еды, битое стекло, старые ботинки и использованные подгузники. Ничего похожего не произошло.

Я заглянула внутрь. Контейнер был практически пуст, за исключением нескольких выпуклых мешков на дне. Я знала, что с пятницы из отеля могли вывезти весь весь мусор. Скользнув к самому концу контейнера, я поднялась к следующему. Подняла крышку. Пустой. Как и следующий.

Если плащ и был в одном из контейнеров, теперь он исчез вместе с нашей надеждой доказать, что Лукас Брин виновен в убийстве.

Я через плечо обернулась на Монка, но позади меня его уже не было. Он стоял на улице в двадцати ярдах отсюда, закрыв платком рот и нос.

Мне пришлось провопить плохую новость, чтобы он услышал:

—Мы опоздали!

15. Мистер Монк навещает свой мусор.

Мне понадобилось около тридцати минут, чтобы убедить Монка в отсутствии необходимости вызова службы экстренного реагирования при утечке чрезвычайно опасных материалов для обеззараживания меня, переулка и всего квартала.

Но для этого мне пришлось заверить его, что я чиста. Он заставил меня около пятидесяти раз вытереть руки и лицо салфеткой, зайти в уборную отеля для чистки зубов, закапать в глаза Визин и прочистить носовые пазухи спреем.

Даже в машине он старался сидеть от меня как можно дальше, когда мы ехали на свалку.

Весь не предназначенный для переработки мусор города отправляется в Центр Перевозки Твердых Отходов Сан-Франциско, так причудливо называют у нас мусорную свалку под крышей. Мусор хранится здесь до тех пор, пока его не перевезут огромными фурами на полигон Альтамонт в городе Ливермор, в шестидесяти милях от Сан-Франциско.

Центр Перевозки — это огромное, похожее на ангар здание по соседству со стадионом Кэндлстик Парк, в наши дни прозванным Монстр Парком, и не потому, что это парк развлечений, полный динозавров. И не из-за убийственных ветров, внезапно наскакивающих с залива — ветра, который сдул с горки питчера Джайантс Стю Миллера во время матча всех звезд 1961 года, или того, который перевернул клетку бэттеров во время тренировки Нью-Йорк Мэтс. И даже не потому, что он расположен рядом с закрытой свалкой.

А называется он в честь Монстр Кэйбл — компании, производящей компьютерные кабели и заплатившей городу миллионы долларов за размещение своего логотипа на стадионе. Думаю, городу еще нужно позволить кабельной компании повесить свой логотип на здании свалки на безвозмездной основе. Ее могли бы называть Монстр Свалка, поскольку пахло здесь не настолько солидно, насколько важно звучит название «Центр Перевозки Твердых Отходов Сан-Франциско».

Одно то, что мы находились в этом месте, свидетельствовало о решимости Монка привлечь Брина к ответственности. Вспомните, какой была его реакция, когда я подняла крышку мусорного контейнера! А теперь он сам оказался прямо в сердце тьмы — на городской свалке.

Монк не пожелал выходить из машины. Он неподвижно сидел в кресле и в ужасе смотрел на огромный склад и линию мусоровозов, выезжающих из него. Мне пришлось позвонить Чеду Гримсли, руководителю объекта, и попросить его выйти для встречи с нами.

Десять минут спустя Гримсли выехал со склада на электрокаре. Он был худым, маленьким человечком с козлиной бородкой, и на нем была надета каска, казалось, на пять размеров больше, чем его голова.

Гримсли припарковал кар рядом с пассажирской дверью. Монк опустил стекло на четверть дюйма и приложил носовой платок к лицу.

—Меня зовут Эдриан Монк, а это моя помощница Натали Тигер, — он указал на меня рукой. Я помахала Гримсли. — Мы работаем с полицией по делу об убийстве. Я хотел бы поговорить с Вами о мусоре, вывезенном из отеля Эксельсиор.

—Ваша помощница осведомила меня по телефону, — сказал Гримсли. — Почему бы нам не пройти в мой кабинет, чтобы обсудить это?

—Я бы этого не хотел, — отказался Монк.

—Могу Вас заверить, что Вы можете абсолютно безопасно выйти из своего автомобиля. Через несколько минут даже не заметите запаха.

—Вы можете не замечать радиацию, — проговорил Монк. — Но это не значит, что она не убьет Вас.

Гримсли посмотрел мимо Монка на меня. Я пожала плечами.

—В окрестностях Эксельсиора мусор был вывезен около семи утра, — сказал Гримсли.

—Где он может быть сейчас? — спросил Монк.

Гримсли указал на склад: —Там. Выгрузили пару часов назад.

Монк показал ему один из снимков Брина в плаще, который мы распечатали перед выходом из дома.

—Мы ищем этот плащ. Не могли бы Вы вынести его нам, прежде положив в герметичный мешок? Мы были бы очень признательны.

—Боюсь, это не так просто. Поверьте, будет лучше, если я вам все покажу, — Гримсли указал на офисное здание рядом с перевозочной станцией. — Это офисы управляющих. Вы можете подъехать прямо к двери вестибюля и зайти внутрь. От тротуара до двери пройти придется не более пяти футов, легко сможете по дороге задержать дыхание.

Монк закрыл глаза и кивнул мне. Я подъехала как можно ближе к двери вестибюля. Он сделал глубокий вдох, открыл дверцу и побежал в вестибюль.

Я вышла из машины, встретила Гримсли у двери и вошла внутрь. По лестнице поднялись в его офис на пятом этаже. На одной из стен офиса было огромное панорамное окно, позволявшее оглядеть весь Центр Перевозки.

Склад был размером с несколько самолетных ангаров, завален горами мусора, в которые почти непрерывно сбрасывали новый мусор с грузовиков. Тракторы загружали отходы в сложный лабиринт конвейерных лент, на которых мусор сортировался и грузился на большие грузовики, стоявшие вдоль дальнего конца объекта.

—Две тысячи сто тонн твердых отходов проходят через станцию каждый день, — сказал Гримсли. — Необходимо сто двадцать поездок в день, чтобы отвезти это добро на Альтамонт.

—Я вижу, — тихонько прошептал Монк, прислонившись руками к стеклу, чтобы не упасть. Вид такого количества мусора вызвал у него головокружение. — А где девятый сектор?

—Девятый сектор?

—Где вы держите особенный мусор.

—Пригодный к переработке мусор идет на другой объект; отходы от строительства и сноса домов тоже.

—Я говорю о секторе для реально чистого мусора. Как мой, — пояснил Монк. — Я хотел бы навестить свой мусор.

Гримсли указал на гору мусора: —Это наш единственный сектор. Будьте моим гостем.

Монк побледнел. Он стал похож на маленького ребенка, в одночасье узнавшего, что не существует ни Санта-Клауса, ни Пасхального Зайца, ни Зубной Феи.

—Вы смешиваете весь мусор вместе? — недоверчиво спросил он.

—Мы просто кладем новый поверх старого, — сказал Гримсли.

—Боже мой, — пробормотал Монк.

—А где мы можем найти мусор, привезенный из Эксельсиора? — вмешалась я.

—На переднем краю кучи, прямо там, — указал рукой Гримсли. — Сегодня еще очень рано, поэтому над вашим мусором может быть всего двадцать или тридцать тонн другого хлама.

—Двадцать или тридцать тонн? — растерянно вымолвил Монк.

—Вам еще повезло, — развел руками Гримсли.

Я спросила, может ли он изменить маршрут разгрузки мусора на другой край объекта, и заблокировать те двадцать или тридцать тонн, под которыми может быть погребен пока не найден плащ. Гримсли сказал, что может.

Мы вышли из кабинета Гримсли и молча спустились вниз. Монк находился в таком оцепенении, что не попросил ни одной салфетки за всю дорогу от офиса. Он даже не проронил ни слова по дороге в полицейский участок. Получился хороший перерыв, позволивший мне поволноваться о Джо без отвлекающих факторов.