Поступь Империи. Бремя Власти - Иван Кузмичев

— Торговая кампания Кирана Эбирея просит подождать, пока войска шаха не очистят от мятежников захваченные области.

— Сроку им три месяца и ни днем больше. Ступай!

От хозяина Еремей вылетел пулей, размашисто перекрестился и бегом бросился вниз. На ходу он обдумывал как поступить, ведь князь не бросает слов на ветер, а там где опростоволосился казанский купец может статься, что и грешки самого Еремки всплывут. А что умеют делать княжеские заплечных дел мастера, он знал не понаслышке, приходилось бывать в качестве зрителя.

Стоило верному слуге выйти, как князь расслабленно откинулся на спинку кресла, сложил пальцы в замок и устало сомкнул веки.

В душе советника клокотала ярость. В первую очередь на себя, ведь ему пришлось пойти против своих, хотя и хотелось в этом не признаваться, однако против правды не пойдешь — в этом случае он предатель.

'Нельзя дать Алексею набрать силу, никак нельзя, иначе ведь наши дела могут вскрыться. И тогда от наказания не отвертеться, пойду вслед за Мишкой, но не в Персию, а в Сибирь, коровам хвосты крутить, как князь Гагарин'.

Царский советник поступил так как считал нужным, ну а то, что пришлось расстроить многоходовую игру государственной важности… что ж, накладки бывают везде, особенно в интригах…

Из дневника первого генерала-витязя Прохора Митюха.

Заметки о боевых действиях 1715 года.

Как не удивительно, но эта война отличается от всех предыдущих. И это видят все: воины, их офицеры, генералы.

Ведь что есть военные действия? Это маневры, завершающиеся выполнением поставленной задачи путем наибольшей результативности. Ну а в зависимости от цели выбирают и средства. Важно чего требуется добиться: разбить врага, очистить территорию или наоборот взять ее под контроль.

Эта война начиналась как оборонительная, а уже после трех месяцев с начала боевых действия превратилась в захватническую. Но удивление вызывает не это, подобное случается сплошь и рядом, благо возможности применить агрессивную стратегию имеются. Странность в другом — в повальных восстаниях на нашем пути. Такого мы даже в Турецкую кампанию не встречали! Здесь же нас встречали едва ли не хлебом с солью на каждой развилке.

Это неправильно. Это непонятно. Это странно.

Нам многое рассказывали о братьях-славянах, живущих на подвластных шляхте землях, но подобного угнетения никто не представлял. Такая любовь была разве что у осман к православным, да и то встречались изверги не так часто как рассказывалось, здесь же каждый шляхтич драл с крестьян по семь шкур, а то и восьмую снимал. Живьем.

Генерал Алларт на второй день перехода границы с Польским королевством на совете поинтересовался будем ли мы захватывать эти земли или же обойдемся временными мерами. На этот вопрос Старший Брат ответил не сразу, он будто думал над тем как доходчиво объяснить своим командующим простую истину, однако правильных слов не находил. Да и как найти, если половина генералов обрусевшие иноземцы. Ответ прозвучал лаконично: 'Славяне славян не бросают'.

Больше эта тема не поднималась. А вся стратегия, вырабатываемая для начавшейся кампании, опиралась в первую очередь на местное население, его желание отойти под руку императора России и конечно же на выучку отдельных полков.

Это и правда была странная война.

Мы шли как на параде, порой даже укрепленные малая крепостьы сдавались только при одном нашем приближении, но чаще они вообще пустовали — загнанные в черное тело белорусы вырезали бывших хозяев с маниакальным остервенением. Иногда встречали разоренные церквушки — католические, правда их было очень мало, в основном были наши — православные, кои были куда приятнее глазу и душе.

Целые области вспыхивали заревом мятежа стоило русскому воинству подойти ближе. Попытки гордых панов и их союзников отбить захваченные земли дважды не увенчались успехом. Да оно и понятно, ведь фельдмаршал Савойский покинул свой пост, по слухам его отозвали на войну против осман, что быстро забрали под свою руку всю Морею, считай и трех месяцев не прошло!

Великий визирь Дамат Силахдар Али-паша спланировал комбинированные операции: две армии двинулись через Фессалию, а флот с третьей армией на борту в то же время направлялся на юго-запад через Эгейское море. Местные греки, не видевшие от католиков-венецианцев ничего хорошего встречали осман как освободителей. И в принципе были по-своему правы.

Поговаривают, что именно по высочайшей просьбе веницианцев Священная Римская империя отозвала свой корпус из Польши и перебросила его, усилив троекратно, на южную границу, аккурат на земли отошедшие Империи по Карловицкому соглашению.

Чудны дела твои, Господи.

Но нам главное свое Отечество сохранить, да братьев-славян от гнета освободить, чем и занимаемся. Инженерные части уже начали прокладывать войсковую дорогу по завоеванным землям, ту самую, что оборудована бивачными местами, кухнями и прочими местами для отдыха воина после длительного перехода. Несколько генералов думают, мол временно все это, но я то знаю — такие вещи просто так, на пару месяцев не делают.

Быть белорусам под рукой Старшего Брата!

Приписка мелким почерком:

Когда-то я думал о том, что нужно ли нам воевать на чужой земле? Ведь родились то мы далеко от этих мест и какой прок от них? Теперь вижу, что война не цель для Старшего Брата, он не получает удовольствия ведя полки в бой, но знает — это необходимо. Недаром он говорил мне, что славянам нужно быть вместе как братьям одной семьи вне зависимости от того озлоблены они друг на друга или нет. Родня есть родня. В семье может быть ругань, но никогда не должно быть вражды, потому то у нее должен быть один глава — отец, что поймет как старшего сына так и младшего, а если потребуется побалует одну из дочерей.

Именно поэтому Россия будет воевать до тех пор пока не объединит под свое рукой всех славян, и пусть на это уйдут столетия, но когда-нибудь этот день настанет.

Прав был Мишка, когда написал:

И пуля навылет

И взгляд станет строже

И каждый прошепчет:

"Честь, жизни дороже!"

И время — наждак

Стирает портреты

Никто нас не вспомнит

…два мига до смерти

Но мы не отступим

Шаг тверже, шаг тверже

И сердце набатом:

"Честь, жизни дороже!"

Август 1715 года от Р.Х.

Абердин.

Яков Брюс хоть и являлся потомственным дворянином сначала Русского царства, а теперь уже Российской империи, но быть далеким потомком короля Шотландии не перестал. В нем по-прежнему чувствовалась порода, а развитый ум только усиливал и без того значимый эффект.

Та просьба молодого царя запала в душу Брюса, верного ставленника Петра. Казалось бы вроде ничего сложного — всего лишь пообщаться с партией якобитов, да с людьми перемолвиться. От Якова требовалось лишь одно — понять насколько сильна оппозиция. Что нравится, а что не очень не только шотландцам, но и англичанам.

Со всеми делами Брюс конечно же бы не справился, если бы не вовремя подвернувшийся Александр Баскаков — юноша умный, энергичный и перспективный. Правда ему не хватает опыта, но в этом Яков готов помочь, чем постоянно и занимался.

Больше года потребовалось для того, чтобы войти в доверие к верхушке оппозиционных сил, ратующих за возрождение династии Стюартов на английском престоле.

Ведь после Славной революции Яков Второй бежал с новорождённым сыном, принцем Уэльским Джеймсом Фрэнсисом Эдуардом, к Людовику Четырнадцатому. Ну и парламент тут же провозгласил королями-соправителями его дочь-протестантку Марию и зятя Вильгельма Оранского, штатгальтера Нидерландской республики.

Вот только наследников после себя они не оставили и престол перешел к королеве Анне, почившей в прошлом году. Но вся беда была даже не в этом, ведь претендентов оказалось двое, однако из-за принятия в тысяча семьсот первом году Акта об устроении католики исключались от английского престолонаследия. И после королевы Анны должны править потомки внучки Якова Первого Софии Ганноверской, то есть курфюрст Брауншвейг-Люнебургский Георг Первый, а не к Джеймсу Эдварду, принцу Уэльскому.

И вот с этим многие подданные были категорически не согласны! Особенно выделялись якобиты. К ним принадлежали большинство тори Англии и Шотландии, да еще почти всё дворянство горной Шотландии. Они противились слиянию Шотландии с Англией и в настоящее время ратовали за независимость Шотландии, готовые вспыхнуть при первой возможности.

Однако действовать открыто Баскаков и Брюс не могли. Дело даже не в аресте по прибытию, а в том, что Россия при всей своей силе оставалась страной сухопутной и те потуги, которые она делает на морях всего лишь детские шаги, чего нельзя сказать об Англии в силах которой перекрыть все водные артерии, а то и сколотить коалицию против. А этого допустить Алексей Первый не мог, по крайней мере если не будет уверен в целесообразности прямого конфликта с Георгом, о чем своих соратников и предупредил.