Освобожденная инопланетным воином - Хоуп Харт

Я нахожу ярко-зеленые ягоды марадозы, рассматривая их на пригодность. Всего несколько таких ягод могут означать верную смерть.

Я вздрагиваю при этой мысли, заворачиваю их в носовой платок и осторожно кладу в карман.

— Зои?

Я поворачиваюсь.

— О, привет, Невада. Что ты здесь делаешь?

Она пожимает плечами, и я замечаю двух воинов, идущих за ней. Ракиз не рискует своей беременной королевой. Они останавливаются и разговаривают с Кронизом, а я наклоняюсь в поисках листьев, из которых мы сделаем ортар.

— Я хотела прогуляться. Могу я помочь тебе?

— Конечно. Помоги мне нарвать несколько темно-зеленых листьев отсюда. Чем больше лист, тем лучше.

Она кивает, приступая к работе, но морщится, потирая спину, и я прищуриваюсь, глядя на неё.

— Ты в порядке?

Невада закатывает глаза.

— Я в порядке. Боль в спине, кажется, идёт рука об руку с беременностью. Чудо жизни не так уж и чудесно с моей точки зрения. — Я смеюсь, и она меняет тему. — Как у тебя дела со всем, Зо? Всё ещё пьешь тот ужасный тоник?

Я рассматриваю её лицо. У неё хороший цвет, и она больше не морщится. Медсестра во мне хочет надавить на неё из-за боли, но если я что-то и знаю о Неваде, так это то, что она ненавидит, когда люди суетятся из-за неё.

— Наконец-то я покончила с ним. Знаешь, Мони напоминает мне одну из старших медсестер, с которыми я когда-то работала. Её девизом было «не навреди, но не твори всякое дерьмо».

Невада улыбается мне.

— Мони страшна. Я убеждена, что она, по крайней мере, немного, экстрасенс.

Мои глаза расширяются, когда она рассказывает мне о своём друге Джеке и о том, как Мони передала от него сообщение. Словно из могилы.

— Вау.

Невада кивает.

— Ага.

— Каково это, быть беременной здесь? — спрашиваю я, внезапно заинтересовавшись.

Невада наклоняет голову, снова морщась.

— Знаешь, я никогда не думала, что у меня будут дети. — Она отводит взгляд, выглядя такой уязвимой, какой я её никогда не видела.

— Моя мама была пьяницей, а отца я никогда не знала. Мой брат свалил, как только смог. Я понятия не имею, как выглядит здоровая семья, Зо. Что, если я облажаюсь с ребёнком? Я даже не знаю, есть ли у меня настоящий материнский инстинкт.

Я не привыкла к таким разговорам с Невадой. Она одна из самых уверенных в себе людей, которых я когда-либо встречала. Но я понимаю. Родить ребенка на чужой планете посреди войны? Должно быть, это очень тяжело. Рожать, не понимая, как выглядит нормальная семья? Ещё труднее.

Я тщательно подбираю слова.

— Знаешь, я недавно думала об этом. Моя мама умерла, когда мне было девятнадцать. До этого в основном были только мы вдвоем. Я думаю, что каждый родитель задаётся вопросом, облажаются ли они со своим ребёнком. Но что бы ни происходило в моей жизни, я знала, что моя мама всегда на моей стороне. Я знала, что если дерьмо попадет на вентилятор, я смогу позвонить ей, и какая бы у меня ни была проблема, мы решим её вместе.

Я моргаю, чтобы сдержать слёзы, и Невада выпрямляется, её лицо выражает сочувствие, когда она вытирает глаза.

— Проклятые гормоны, — бормочет она, и я смеюсь с ней.

— Я думаю, что это лучшее, что ты можешь дать ребенку, Невада. Знание того, что ты будешь с ним, несмотря ни на что. Что он никогда не будет один и, когда ты ему понадобишься, ты будешь рядом с ним, сражаясь вместе, плечом к плечу. И если я что-то и знаю об обалденной женщине, которая спасла меня от вуальди, так это то, что она станет всем для своего ребенка. Со всем остальным разберешься со временем.

Не знаю, кто больше потрясен — я или Крониз, — когда Невада заключает меня в свои объятия. В Неваде много всего, но она не любитель обнимашек. Рот Крониза открывается, когда я встречаюсь с ним взглядом через плечо Невады, и воины рядом с ним выглядят такими же потрясёнными.

Я чувствую, как дрожь пробегает по Неваде, и отстраняюсь, когда она вздрагивает.

— Нам нужно вернуть тебя в лагерь, — бормочу я. Я начинаю беспокоиться, что её боли в спине могут быть на самом деле схватками.

Она кивает, её лицо внезапно бледнеет, и мы обе поворачиваемся к охранникам.

Я кричу, прыгая перед Невадой, когда поляна становится полем боя.

Глава 10

Тагиз

Она бросила меня.

И я не могу винить её.

Самка, которой я одержим. Самка, которая мне нужна, никогда не примет меньшее от своего мужчины, только его всего. Зои может быть нежной и доброй, но она также и сильная. У неё огненный стержень.

Я приближаюсь к Ракизу, отчаянно пытаясь заменить боль в груди другой болью.

Наши мечи лежат на земле, мы будем сражаться на кулаках. Другие воины больше не делают вид, что тренируются, вместо этого они делают ставки на исход нашего боя.

Я подгибаюсь под кулак Ракиза, но тут же у меня перехватывает дыхание, когда его вторая рука врезается мне в живот. Я уже видел это движение.

— Ты тренировался с Врексом.

Ракиз ухмыляется мне, его зубы окровавлены, благодаря моему удару локтем по его лицу.

— Убийца Агрона может многому научить нас в бою.

Я улыбаюсь, прорываясь вперёд, пытаясь сделать ложный выпад кулаком в корпус. Он уворачивается, но моя нога уже поднята, моя ступня врезается ему в рёбра.

Ракиз рычит, но в его глазах читается уважение.

— Ты тоже тренировался.

— Дексар может ещё многому меня научить.

Рычание превращается в хмурый взгляд, и я почти смеюсь. Два короля племени когда-то были союзниками поневоле, а теперь стали друзьями. Но эта дружба по-прежнему пересекается с конкуренцией и гордыней.

Я вырос, тренируясь с Ракизом. К настоящему времени мы точно знаем, наши удары, что делает каждый последующий бой труднее.

Я злюсь на отца, на себя, на весь мир. Бой с Ракизом — это именно то, что мне нужно. Я хочу быть в синяках и истекать кровью, пока моя внешность не совпадет с моим внутренним состоянием.

Я её потерял.

Моя маленькая целительница отказалась от меня. Женщина, которая никогда ни в чём не отказывала, даже раненому карье, решила, что я зря старался.

Потому что я причинил ей боль. И она знает, что я, скорее всего, причиню ей ещё большую боль.

Моя голова откидывается назад, когда кулак Ракиза врезается мне в щёку.

Мир становится серым, и глаза Ракиза больше