Свадьба без брака, или в Пекло эльфов! - Анна Бахтиярова

Глава 9. Лапка

— Это шутка? — спросила я сердито.

Ибо ТАКОГО не могло быть по определению. Ви — Лапка? Да идите вы! Всё в том же направлении. В пекло! Или Мойра думает, что я настолько пришиблена проклятием, замужеством и бесконечными штурмами нашей лавки то моими женихами, то матушкиными, что легко поверю небылицам?

— Животные не могут стать людьми, — добавила я, чтобы поставить точку. Жирную точку. — Их можно превратить в людей. В теории. Но мозгов не хватит, что бы соответствовать нашему брату и…

Я оборвала саму себя, ибо вспомнила, что с Ви вечно происходят несуразности. Она без конца всё путает, организовывая «веселье» себе и другим.

И всё же… Всё же…

— Ну так я и не животное, — буркнула помощница с обидой.

— Человеком она была изначально, — пояснила Мойра. — То есть магиней. Потом кошкой. Потом снова магиней стараниями твоей бабки. Главная проблема в том, что кошкой она бегала гораздо дольше. Отсюда и все сложности.

Я села, ибо ноги меня держать отказывались. Правда, мимо стула. Пришлось с руганью подниматься, потирая пострадавшую часть тела, и снова устраиваться на стул. На этот раз более прицельно. А когда сие, наконец, удалось, я потребовала:

— Рассказывайте. По порядку. И ничего не утаивайте. Достали меня и тайны, и суды.

Ви традиционно вжала голову в плечи, а Мойра странно кашлянула и протянула многозначительно:

— Ну…

— Что «ну»? — спросила я жестко.

— Тебе всё это жутко не понравится. Сильнее всего, что уже стряслось.

— Может, позволишь мне самой делать выводы?

— Да пожалуйста. Делай, — Мойра махнула рукой. — Изначально бабка Рут учудила. Вроде бы что со старой дуры взять? А только бед наделала знатных.

— Бабка Рут? — напряглась я, ибо не забыла лысый череп муженька в свете луны.

— Она самая. Помнишь историю о пропавшем ребёнке, якобы в реке сгинувшем?

— Кто ж не помнит? Об этом тогда столько судачили. Бабкой Рут стращали. Стоп! — я вытаращила глаза. — Ты же не хочешь сказать, что это…

— Ага. Она самая. Лапка. Вивиана, в смысле. Изначально ее Виолеттой звали. Когда ребёнком была малым. С родителями сюда приехала. К знакомым в гости. Пока взрослые развлекались на берегу реки, костер жгли да песни распевали, эта мелкая непоседа умчалась по своим детским неотложным делам. А там — всё у той же реки — бабка Рут бродила. Она уж и в то время была на голову того. В общем, помешал ей чем-то ребятёнок. Не то шумел, не то с вопросами приставал. Сейчас не разберешь. Бабка Рут не ответит, а Ви мала была, чтоб помнить подробности. Знаем мы только, что старуха безумная шикнула на ребёнка, мол, брысь отсюда, кошка надоедливая, и пальцами щелкнула. Ну и… вышло боком колдовство. Так и превратилась Ви в кошку. В смысле, в котёнка.

Я закрыла лицо ладонями, ощущая себя полностью разбитой.

Да уж. Мужнина лысина тут и близко не стояла.

— Ну а дальше… — продолжила Мойра после вздоха. — Бабка Рут пыталась на себя вину взять, да не слушал ее никто. Ребятенка посчитали погибшим, в реке утонувшим. Родители горюющие восвояси вернулись. А котенка Эмилия подобрала. Себе оставила. Лапкой назвала. Так и жила Ви у нее много лет. А потом к нам в лавку наведываться стала. К бабке твоей всё подходила, да в глаза заглядывала.

— У Эмилии плохо было, — прохныкала Ви. — Могла и наподдать ни за что.

— Что ж ты от нее не уходила? — спросила я.

— А куда было деваться? Я ж чёрной кошкой была. А таких тут не жалуют. Остальные только вениками да башмаками грозили. А кое-кто даже кидался всем подряд.

Я впервые за месяцы знакомства посмотрела на Ви с сочувствием. Ведь права девчонка. Черные кошки считались в наших краях опасными бестиями, приносящими несчастья. Удивительно, что сама Эмилия не побоялась ее приютить.

Впрочем, этот вопрос тут же снялся.

— Хозяйка где-то вычитала, что если черную кошку взять котёнком, то в дом она несчастья не принесет, но может вызывать проклятия для всех недругов, — пробормотала Ви и потерла глаза по-детски.

— Чушь собачья, — припечатала Мойра. — Или кошачья. Неважно. В общем, приходила к нам эта кошка, приходила, и Фиона заподозрила, что дело тут нечисто. Решила проверить хвостатую нахлебницу обрядом одним. И нас ждал сюрприз.

— Так я на это и надеялась, — объявила Ви. — Думала, что раз ведьмы тут, может, догадаются, что я не просто кошка. Ну как «думала»… Кошки не думают, как маги и люди. Мысли у них того… другие. Проще. Где поесть, от дождя спрятаться, устроиться с удобством.

— Помню, как поменялась аура Фионы, когда она поняла, в чем тут дело, — Мойра всплеснула руками. — Сколько красок! В жизни столько не было! Прямо фейерверк готовый. А потом она думала. Долго и крепко. С месяц, наверное. Во-первых, вернуть мага из животного — сама по себе сверхзадача. Во-вторых, у бабки Рут колдовство неотменяемое. Такая уж уродилась.

— И всё же бабуля придумала выход, — констатировала я.

А у самой сердце похолодело. Что бы она ни сотворила, это должно было иметь последствия. Какие? Я не была уверена, что хочу знать.

Но разве у меня был выбор?

— Придумала-придумала, — протянула Мойра и погрозила пальцем Ви с грозным видом, будто, правда, могла видеть девчонку. — Да не хнычь ты, дуреха. Все дела уж сделаны. Что уж теперь. В общем, Фиона поняла, что сама не справится. Ну, без подпитки. Набрала энергии. Всякой разной. И за работу. Я думала, не выйдет у нее ничего. Но вот она — Вивиана наша. Магиня. Хоть и криворукая. Ни усов, ни хвоста. У тебя, Вэл, теперь и то больше звериных атрибутов по ночам.

— Спасибо за напоминание, — проворчала я. — А что за энер…

— Поначалу с Ви, конечно, проблем было, не счесть, — перебила Мойра, причем, сделала это нарочно, дабы отложить рассказ о таинственной позаимствованной энергии. — Девочка слова сказать не могла, мяукать продолжала. Ела по-кошачьи. Брала тарелку в руки и давай языком всё сметать. А сколько времени пришлось потратить, чтобы заставить вспомнить, как уборной пользоваться.

— Мойра! — возмутилась Ви. — Это уже слишком!

— В общем, мы с Фионой целый год ее прятали ото всех, пока не научилась вести себя прилично. Ну, относительно прилично. Она ж и сейчас то и дело отмачивает. Фиона справки навела. О родне подопечной нашей. Но, увы, выяснилось, что мать с отцом уж померли, а других родственников в помине нет.