Журнал «Вокруг Света» №10 за 1980 год - Вокруг Света

Да, смешно, но именно таков океан, и неизвестно, что он преподнесет через десять минут.

В данную минуту океан тих. И молчалив. И бескраен. Ни самолета в небе, ни корабля на горизонте, мир состоит из воды, и мы в его центре. Занялись ремонтом — освободили стеньгу из путаницы канатов, опустили на палубу и увидели вблизи хозяйство верхолаза Нормана: блоки, скобы, коуши, подъемные устройства грота и топселя.

Блоки снимем с обломка и переставим на здоровую часть мачты, поменяем на рее парус — вместо основного привяжем запасной. Глаза боятся — руки делают.

За трапезой, мудрые и могущественные, мы решали судьбу мыши. На борту обнаружилась мышь, Эйч-Пи уверяет, что встретился с ней нос к носу и уже смастерил было на ее погибель мышеловку. Однако Тур очень серьезно вынес мышке оправдательный вердикт: она нужна и полезна, так как подъедает за нами крошки, а тростник и веревки наверняка по сытости не грызет. Кто-то спросил: «Что же она пьет?» После долгой дискуссии решили, что мышка пьет росу.

Приятно с высоты своего величия даровать благо.

Подобно персонажу «Маленького принца», мы следим за тем, чтобы наша крошечная планетка, утлый наш, отсыревший насквозь «микрокосм» содержался в разумном порядке. Обметаем его вениками, заботимся о нем — всякий на свой лад.

13.02.78. Вдали показалась странная алая полоса. Она медленно приближалась. Запахло гнилью.

В воде, зачерпнутой с борта, плавали красновато-оранжевые частички.

— Мертвый планктон, — определил Тур. — Гибнет и от природных причин, однако чаще от загрязнения.

Мы плыли словно в море крови. На рули, на корпус налипали нефтяные комки — точно такие же, что наблюдались в экспедиции «Ра».

14.02.78. Норман без конца вызывает Бахрейн. Удивительна особенность рации, предоставленной нам Би-би-си. Прием устойчив, обратная связь отсутствует. В каком-то смысле это символично. Мир жужжит нам в уши о вооруженных конфликтах, о расовой розни, мы всем своим лодочным бытием протестуем, взываем, декларируем, доказываем жизненность идей сосуществования — и как в вату.

О нас в эфире самые немыслимые враки. Болтают, например, что «Тигрис» переломлен пополам (шутка Тура: «Наверное, газета со снимком «Тигриса» была сложена пополам»). И ни слова о научной программе о сплоченности экипажа, об антивоенном пафосе путешествия.

Ветер хороший, ровный, видимо, поймали муссон, вернее, он поймал нас. Правим 180° на юг. Идем под запасным гротом и восстанавливаем мачту.

Высверлили из гнезда остаток сломанной стеньги, сняли с гнезда пластилиновый слепок. Стесываем по нему конец обломка, чтобы посадить его на клей. На лице каждого выражение: «Какие мы молодцы!..»

Мы на самом деле молодцы, Никто не сачкует, не отлынивает. Простуженный лерман весь в работе. Хейердал, едва оправившись, самовольно вымыл посуду и выторговал себе полчаса дневной вахты.

Мы очень разные, но мы ладим друг с другом, нет, зря я сомневался, наш эксперимент общественно значим и поучителен.

15.02.78. Любопытный диалог идет у нас с Карло. Снова и снова говорим с ним о варианте захода в Красное море. Он горячится, я помалкиваю и порой дипломатически поддакиваю. Но сегодня поймал себя на том, что доводы Карло меня понемногу убеждают. Капля камень точит. Может, и впрямь в Аденский залив идти логичнее, чем вдоль африканского берега неведомо куда?

Как нарочно, Тур кличет меня к себе на мостик.

— Ну и что ты думаешь о наших дальнейших планах?

— Ты о чем?

— Вдоль Африки или в Красное море?

Пауза.

— А что думает лидер?

— Лидер хочет выслушать врача (рассмеялся).

— Мне кажется сейчас, что Карло прав. Оба предложения не идеальны, но из двух зол я бы выбрал меньшее.

— Какое же меньшее?

— Рассуди сам. С одной стороны, идти к экватору, зарабатывать престиж, побивать рекорды дальности, а с другой — отказаться от рекордов, но зато завершить круг Месопотамия — Бахрейн — Оман — долина Инда — Египет. Подчинить маршрут логике научной, а не рекламной.

— Второй вариант мне нравится больше.

Вот и гадай: только что перерешил? Или раньше? Или всегда был на стороне Карло и ждал, пока я образумлюсь? Так или иначе, мне урок: не торопись, оценивай позицию оппонента объективно и тщательно.

22.02.78. Брошены в тесто для блинов последние яйца. Не сегодня-завтра съедим последний картофель. Арахисовому маслу, столь любимому нами, тоже приходит конец.

Явные признаки того, что путешествие завершается.

Еще признак: у всех появилось желание менять напарников по вахтам. За ночное дежурство о чем только не поговоришь, а мы вдруг спохватились, что не все еще узнали друг о друге.

Да, что бы нас впереди ни ждало, плаванье состоялось. Лодка испытана, научная добыча хорошая. Единственное, что огорчает: топчемся на месте. И все-таки скоро финиш. Опасно думать о нем. Нужно, наоборот, настроить себя на бесчисленные дни и ночи впереди.

Пока писал эту страницу, несколько раз приходилось подниматься и подбирать с палубы трепещущую летучую рыбку. Бросаю их в кастрюлю с водой, чтобы сохранить до завтра. Вокруг полно рыбы, за кормой лодки буквально толпой идут корифены: куда ни направишь фонарь, всюду блестят продолговатые серебристые «капли».

23.02.78. Совершаем обычный ритуал вставания — выползаем, кто быстро, кто медленно, из хижины. Завтрак, мытье посуды, уборка на кухне — и все расходятся кто куда: читать, писать, чистить или чинить что-либо. Причем стараемся, когда работа позволяет, заниматься ею в одиночестве.

Одиночество на «Тигрисе» вполне возможно. Тур как-то начертил схему: один член экипажа на носу, двое по бокам носовой хижины, четвертый на крыше, пятый за обеденным столом и так далее — действительно, не будем видны друг другу, ежели станем сидеть неподвижно.

Самое же лучшее — уплыть на «Зодиаке» метров за двести и провести там полчаса-час.

Тяга к уединению, которую мы испытываем, вовсе не означает, что становимся нелюдимыми. Когда дневная доза самоизоляции принята, взаимный интерес возобновляется.

Частенько беседуем с Карло, вспоминаем с ним старое доброе время на «Ра». Воспоминания, естественно, окрашены в розовый цвет. Будем, однако, справедливыми: нам и на «Тигрис» грех жаловаться. Живем, в общем, дружно, последний отрезок маршрута нас особенно сблизил. Может быть, помогает предчувствие скорого окончания экспедиции, а может, легче оттого, что точно знаем, куда идем. Да и быт наш наладился, стереотип поведения определился. Впрочем, до Красного моря еще полторы тысячи миль.

Сегодня ровно три месяца с момента нашего старта. Повод? Повод! Карло готовит дивные спагетти. Хейердал лезет в личные закрома за икрой. В центре стола блюдо с пудингом. Эйч-Пи объявил: конечно, пудинг для одиннадцати человек маловат, но если добавить в него коньяк, он вырастет. Взял бутылку и полил пудинг. Тот начал приподниматься, рос, рос, стал огромным и лопнул со страшным треском. Эти разбойники, как выяснилось, просверлили в столе дыру, пропустили через нее трубку, соединенную с баллончиком со сжатым воздухом, и надули внутри пудинга воздушный шарик.

24.02.78. Поднялся попутный ветер. Он гонит нас к югу. Мы на шестнадцатом градусе северной широты с минутами, а вход в Аденский залив — на пятнадцатом. Пора сворачивать к юго-западу, срезать угол, а то не пришлось бы потом ползти вполветра.

Покончив с обедом, все остались за столом. Норман и Детлеф принесли навигационные карты, Норрис — кинокамеру. Тур открыл совещание и попросил штурманов изложить свои соображения.

Слово взял Норман. Он сказал, что мы движемся по кривой, которая выведет прямо к цели: течение у берегов Африки поднимет лодку в более высокие широты, а потому сейчас надо зайти пониже — запастись пространством для маневра.

Тотчас обнаружилось, что единства взглядов у наших навигаторов нет. Детлеф доложил: на немецких картах течение, на которое надеется Норман, не показано.

Спор шел о том, что заботило и меня и Карло, — пора или не пора закруглять дугу. Тур старался примирить спорщиков, говоря, что разница между 240° и 250° (именно о десяти градусах шла речь) не так уж велика. И тут Норман, неуступчивый Норман, догматик Норман, доказал, что жизнь на «Тигрисе» его чему-то научила.

— Если курс 250° поможет моим оппонентам стать счастливее, то не возражаю.

25.02.78. Разговаривал сегодня с Туром. Он удивлялся покладистости Нормана и признался, что никак не ожидал этого, думал — штурман настоит на своем. И Карло, со своей стороны, вел себя деликатно. Мы определенно добреем.

Я согласился: у нас сейчас неплохой микроклимат.

— Ты, конечно, заметил — мы перестали нервничать по мелочам, прекратились подначки и насмешки. Теперь уже не бывает так, что вахтенный ждет по часу, пока подменят, и приходит к пустому столу. И, прежде чем взять добавку, каждый предлагает поделиться.