Ген ненависти - Джейн Коуи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Открыть гараж оказалось немного сложнее, чем она думала, хотя в конце концов она нашла внутри кнопку, которая активировала дверь. Би припарковала машину рядом с аккуратным рядом мусорных баков. Дверь закрылась за ней, поймав ее в ловушку, но по крайней мере она была вне чужого поля зрения, и этого было достаточно, чтобы ее пульс начал успокаиваться. Би сжала руль и сделала несколько глубоких вдохов, когда ее телефон вновь зазвонил.
Она не должна была возвращаться сюда. Ей не следовало вестись на уговоры Саймона. Не стоит обращаться к прошлому – она знала это лучше, чем кто-либо другой. Но она так устала от беготни. Иногда ей казалось, что она начала марафонскую дистанцию в день рождения Саймона и продолжает бежать, а конца все не видно.
Наконец она ответила на звонок, повернув голову в сторону, чтобы не смотреть в экран, на котором вырисовывалось увеличенное изображение лица сестры.
– Почему их интересует твоя машина? – допытывалась Антония.
– Я не знаю.
– Скажи мне правду, Би. Или, клянусь, я сейчас же позвоню в полицию и спрошу у них сама.
– Ты так не поступишь.
– Нет, поступлю, – возразила Антония. – Ты привела полицию к моему дому. К моему дому. Так что не говори мне, что просто хотела встретиться, чтобы узнать, как я поживаю.
– Все… сложно.
– Этого недостаточно.
«И так всю жизнь», – подумала Би, но знала, что сейчас не время для жалости к себе. Это не решит ни одной из ее проблем. Ее приоритетом должно быть обеспечение безопасности Саймона. Это означало, что она каким-то образом должна была найти способ склонить Антонию на свою сторону, а зная сестру, сделать это можно было, только рассказав правду.
Но это не означало, что она не могла выбирать, какую часть правды раскрыть.
– Мы работали на ферме. – Она наконец заставила себя смотреть прямо на экран. Так все называли места, созданные правительством для обеспечения работой мужчин «M+». Слово «ферма» может вызывать в воображении образы голубого неба и гектаров золотой пшеницы, но это не было похоже на правду. Эти фермы были промышленными, а не сельскохозяйственными: они были грязными, предлагали тяжелую ручную работу, которую никто не хотел делать, и за нее плохо платили. Очень плохо.
Антония моргнула.
– На ферме? – Ее рот открылся и остался в таком положении блестящим розовым пятнышком на маленьком экране телефона.
– Да, – сказала Би.
Теперь правда вышла наружу, и она не могла вернуть ее обратно, хотя у нее внезапно возникло отчаянное желание заявить, что это была шутка и ни на каких фермах они не бывали. Но было уже слишком поздно.
– Возникла одна проблема, и нам пришлось уехать, – продолжила Би. – Я предполагаю, что именно с этим связан приезд полиции. Должно быть, кто-то на ферме сообщил о нас.
Би не пыталась скрыть свой страх. Она не была уверена, что сможет это сделать.
Образ ее сестры на мгновение расплылся, а затем вернулся в фокус. Антония сменила местоположение. Теперь Би могла видеть гравюру Моне на заднем плане.
– Что за проблема?
– Ничего критичного. Только… спор о нашей заработной плате.
– Во-первых, что вы там забыли? Саймон что, положительный? Поэтому вы поехали на ферму?
– Нет, он все еще не проверен.
Антония потерла переносицу.
– Почему я должна тебе верить?
– Потому что ты меня знаешь. А если ты мне не веришь, то можешь воспользоваться замороченной компьютерной системой, которая есть у вас в клинике.
– Это было бы незаконно, и ты это знаешь. Саймон не наш пациент. Или ты хочешь сделать его нашим пациентом?
Би вышла из машины, захлопнув дверцу.
– И дать тебе шанс проверить его? Нет уж, спасибо.
– Не могу поверить, что ты приехала только лишь для того, чтобы увидеть меня. Что ты скучала по мне.
– Я действительно скучала по тебе.
– Нет. Ты просто дура, Би, – усмехнулась Антония. – Глупая, упрямая дура. Ты могла бы избежать всего этого, протестировав его много лет назад, но ты застряла в своей идеалистической чепухе. Ты настаивала на том, что неважно, есть у мальчика ген «М» или нет, важно лишь то, как его воспитывают. Что ж, твой план не сработал, не так ли?
– Это не моя вина! – закричала Би в ответ, когда гнев наконец взял над ней верх. – И вообще, ваше лечение не работает! Если бы оно помогало, ферм бы не существовало, потому что все М-положительные мальчики должным образом интегрировались бы в общество и вели бы себя прилично, но этого не происходит!
– Лечение действительно работает. – Голос Антонии внезапно стал очень тихим и спокойным, на ее фоне Би чувствовала себя разъяренным малышом. – Мы помогаем М-положительным мальчикам и их семьям каждый день. Но это не панацея. Родители должны полностью следовать программе. Мальчики должны принять ограничения своего состояния. Это не наша вина, если они этого не делают.
Антония искренне в это верила. Би это чувствовала. И она не собиралась менять мнение сестры. Да она и не хотела этого делать. Ее больше не волновало, что думает Антония. Теперь у нее были гораздо большие проблемы. Оставлять машину на улице было глупо. Оглядываясь назад, она не могла поверить, что сделала это. Она должна избавиться от нее.
– Обещай мне, что не скажешь Оуэну, что мы были на ферме, – попросила Би.
Антония нахмурилась.
– Ты хочешь, чтобы я солгала своему мужу?
– Не лги, просто… Я не думаю, что можно что-то изменить к лучшему, сказав ему. Пожалуйста, Антония. Это неловкая ситуация, ее не стоит выставлять на всеобщее обозрение. Оуэн всегда считал, что я ужасная мать, а теперь я взяла и доказала это, не так ли?
– Тебе надо было проверить Саймона, – снова вернулась к проблеме Антония. – Много лет назад. Не знаю, почему ты этого не сделала.
– Ты прекрасно знаешь, почему, – и Би закончила разговор.
Ей нужно было поговорить с Саймоном. Выйдя в коридор, она услышала шаги на лестнице. Она наклонилась, посмотрела вверх и увидела спину кого-то, торопливо бегущего наверх.
Это был не Саймон.
А Джек.
Как много он смог услышать?
Глава тринадцать
Би
Тринадцать лет назад
В то время как по всей стране открывается все больше и больше частных клиник, предлагающих помощь родителям мальчиков «M+», в сегодняшнем выпуске программы «Депеша» мы задаемся вопросом о том, не создаем ли мы
