Весь Эдгар Берроуз в одном томе - Эдгар Райс Берроуз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Солнце уже давно взошло. Женщины должны уже были вернуться со своего омовения в луже, однако, приближаясь, я не мог уловить признаков жизни. «Они, должно быть, задержались», — подумал я, но подойдя вплотную к подножию пещер, я с горечью ощутил, как все мои надежды рушатся в бездну. Разбросанные тут и там, начисто обглоданные немые свидетели происшедшей трагедии — более двух десятков скелетов членов племени Сто-лу — предстали передо мной. В пещерах наверху движения тоже не наблюдалось.
Я внимательно осмотрел ужасные останки, ежесекундно опасаясь найти среди них прелестную головку моей любимой и навек распроститься с мечтой о счастье, но к моему облегчению ничего, даже отдаленно напоминающего останки современной девушки, я не обнаружил. Значит, надежда еще не потеряна.
В последующие три дня я обыскал всю местность во всех направлениях, но не обнаружил даже следов «людей топора». В конце концов я прекратил поиски и отправился к форту «Динозавр».
Целую неделю — неделю борьбы с опасностями и ловушками первобытного мира шел я на юг, по крайней мере, я так полагал. Солнце не появлялось, дождь лил почти беспрерывно. Встречавшиеся мне хищники, как сговорившись, были особенно свирепы, но так или иначе, я выжил. В один прекрасный момент я понял, что снова заблудился и что даже год яркого солнца не поможет найти мне дорогу домой. А в довершение всех моих несчастий я снова наткнулся на могилу — на этот раз Уильяма Джеймса. На грубом каменном надгробии стояла дата — 13 сентября — и была указана причина смерти — встреча с саблезубым тигром.
В этот момент я готов был сдаться. Никогда прежде не чувствовал я себя таким беспомощным, одиноким и утратившим последнюю надежду. Я заблудился, и не знал, где искать своих друзей, не знал даже, живы ли они вообще. По правде говоря, я не мог заставить себя поверить в то, что они еще живы. Я был уверен, что Лиз тоже погибла. Я хотел умереть — и все же цеплялся за жизнь, какой бы безнадежной и бесполезной она мне ни казалась. Я цеплялся за жизнь, потому что мой древний ящероподобный пращур тоже цеплялся за нее и сумел передать мне через поколения самый мощный из инстинктов своего крошечного сознания инстинкт самосохранения.
И вот, наконец, я добрался до великой кольцевой стены и после трех дней сумасшедших усилий мне удалось-таки взобраться на нее. Я вязал примитивные лестницы, вбивал клинья в еле заметные трещины, вырубал своим ножом уступы в скале — и покорил стену! Близ вершины я наткнулся на небольшую пещеру, служащую обиталищем какого-то летающего ящера из триасового периода, точнее будет сказать, служившую, — теперь она принадлежит мне. Я застрелил мерзкую тварь и занял ее логово, Я достиг вершины и бросил взгляд на широкий серый простор зимнего дал океана. На вершине было холодно.
Сегодня тоже холодно, но я все сижу на вершине и смотрю, смотрю, смотрю, хотя прекрасно понимаю, что вряд ли когда-нибудь увижу свою последнюю надежду — парус.
Глава 10
Раз в день я спускаюсь вниз на охоту. Для питья мне служит вода чистого холодного ручья. У меня есть три бурдюка из шкур, которые я наполняю водой и поднимаю в свою пещеру. Я сделал себе копье, лук и стрелы. Таким образом я могу поберечь патроны, которых осталось мало. Одежда моя превратилась в лохмотья. Завтра я сменю ее на леопардовые шкуры, которые я сам выдубил и сшил из них себе теплое и простое одеяние. Здесь, наверху, очень холодно. У меня горит костер, и, склоняясь над ним, я пишу эти строки. Здесь я в безопасности. Ни одно живое существо не доберется до холодных вершин кольцевого барьера. Здесь я в безопасности и совсем один со своими печальными и радостными воспоминаниями. Надежды у меня больше нет. Говорят, что надежда умирает последней. Моя умерла раньше.
Я почти закончил свои записи. Скоро я сложу эти листки и засуну их в термос. Я закрою его пробкой и туго завинчу, а потом изо всех сил закину как можно дальше в море. Ветер дует с берега, начинается отлив, может быть, термос подхватит одно из тех океанских течений, что циркулирует от полюса к полюсу, от материка к материку, и доставит его на какой-нибудь обитаемый берег. Если судьба улыбнется мне и это произойдет, Бога ради, помогите мне выбраться отсюда!
Прошла уже неделя со времени последней записи. Тогда я думал, что закончу на этом письменный отчет о моей жизни на Кепроне. Но только я хотел заточить перо, прежде чем окунуть его в самодельные чернила (смесь сока местной разновидности черники с водой) и поставить свою подпись, как из долины внизу до меня донесся звук, хотя и сильно ослабленный расстоянием, тем не менее сразу мною узнанный. Он заставил меня вскочить на ноги и, дрожа от возбуждения, пристально вглядеться в раскинувшуюся далеко внизу панораму. Вы легко догадаетесь, как много значил для меня этот звук, если я сообщу, что это был звук выстрела! Несколько секунд мой взор блуждал по нагромождению валунов и скал внизу, пока не остановился и не задержался на четырех фигурах близ подножия стены — одной человеческой и трех гиенодонах, этих свирепых и кровожадных диких псов эпохи Эоцена. Дикие собаки окружили человека; четвертый пес лежал рядом, убитый или раненый.
С такого расстояния я не мог, конечно, определить точно, но что-то мне подсказало и заставило задрожать, как осенний лист, что это была Лиз. Моя интуитивная догадка подтверждалась и тем фактом, что она была вооружена револьвером, когда мы с ней расстались, а человек внизу был вооружен именно так. Однако первая волна радости от вспыхнувшей надежды быстро сменилась страхом за ее судьбу, так как даже беглый взгляд вниз
