Евергетин или Свод богоглаголивых речений и учений Богоносных и Святых Отцов - Павел Евергетин

В уме есть и естественное высокоумие, превозносящееся над враждой, благодаря которому человек не слушает врага и считает для себя зазорным раболепствовать перед низменными страстями. Но враг превратил это высокоумие в превозношение над другими людьми, в оправдание себя перед ближним, из-за чего мы стали врагами Богу и унизили себя перед нашим врагом. Итак, все эти свойства были изначально у сотворенного человека, но когда он вкусил преслушания, они превратились в противоестественные — из-за этого человек стал рабом самых постыдных страстей.

Кто хочет вернуться к естественному основанию своего существования, должен отсечь все свои плотские желания и совершать подвиг до тех пор, пока не восстановит себя в естественном состоянии. Тогда человека можно будет без лукавства назвать бесстрастным. Такой муж уже унаследовал Царство Божие. Как сказал Спаситель: "И не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть" (Лк 17, 21).

8. Бывает, что люди говорят о Царстве, но не работают для него, а некоторые совершают дела Царства, но не обладают ведением и не проявляют осторожности. Мало людей, к которым подходит слово Спасителя: "Царствие Божие внутрь вас есть", и трудно их найти. В этих людей вселился Святой дух Божий, и они поистине "от Бога родились" (Ин 1, 13), по слову апостола Иоанна. Они отринули свой "перстный образ и носят образ небесный" (1 Кор 15,49), преображаясь от славы к славе, и стяжали Христа в них живущего в вере.

Их дух, душа и тело непорочно пришли к единству благодаря действию Духа и так пребывают невинно и непостижимо для сознания. Мирный порядок Божий торжествует в их сердцах, и поэтому враги никак не могут им повредить.

Если ум достигнет созерцания сладости Божества, стрелы врагов не смогут вонзиться в него. Ведь он облекся в броню добродетелей, то есть хранит и защищает себя и не позволяет себе возмущаться чем-либо, но лишь всецело погружается в созерцание.

9. На пути добродетелей бывают падения и исправления: ведь изменение требует борьбы, в которой бывают отступления и нападения. Вожделение сменяется радостью, труд — отдыхом, насилие — успехом. Так человек продвигается вперед по дороге, пока не достигнет пристанища.

10. Бесстрастие отдаляет от перипетий борьбы и не нуждается ни в чем, ибо пребывает в Боге, и Бог пребывает в нем. Оно не знает вражды, ни падений, не страдает безверием, не требует труда для его сохранения, не боится страстей, не испытывает вожделения к какой-либо материальной вещи и не страдает от вражды. Велики и бесчисленны славные достижения бесстрастия.

Пока человек боится какой-либо страсти, он далек от бесстрастия. Пока его сердце осуждает, он чужд бесстрастия. Пока он творит что-либо недолжное, грех в нем еще не умер, и даже работая добродетелям, он еще не живет в мире с ними. В Писании сказано: "Кому вы отдаете себя в рабы для послушания, того вы и рабы, кому повинуетесь, или рабы греха к смерти, или послушания к праведности" (Рим 6,16).

11. Итак, мы видим два пути: путь жизни и путь смерти. Кто идет путем жизни, не пойдет дорогой смерти, а кто попытается ходить сразу двумя путями, ни от одного не получит благословения и не сможет отличать один путь от другого, чтобы избегать одного и любить другой.

Ведь если человек познал сладость славы Божией, он познал и горечь от врага. Если он познал Царство, то познал и нечистоту зловонных грехов. Если познал плод добродетели, то познал и плод зла. Познав добро и зло, человек начинает отличать одно от другого.

Как можно понять, что сребролюбие — безумие, если не вкусить покоя божественной нищеты? Как познать горечь гневливости, если не стяжать тишины кротости? Как познать мятежность гнева, если не стяжать мира долготерпения? Как познать бесстыдство превозношения, если не стяжать спокойного смиренномудрия. Как познать беспокойство уныния, если не упорядочить свои чувства и не разглядеть Божий свет?

И прочие страсти человек может распознать, только если стяжает добродетели, этим страстям враждебные и их упраздняющие. Не различая эти страсти, многие простецы думают, что они достигли бесстрастия, хотя их душа еще преисполнена страстей и тело не очистилось от них.

12. Он же сказал, что вся трудность в том, что бесстрастие у нас только на устах, а в сердце — зло и беззаконие.

13. Он же сказал: «Если человек не совершает подвиг до смерти ради того, чтобы сделать свое тело таким, как у возлюбленного Иисуса, то он не может с радостью встретить Его, избежав унылого рабства».

14. Он же сказал: «Не обретший помощи в час битвы не поверит, что будет мир».

3. Из аввы Марка

Кто хочет пересечь умное море, тот смиряется, долготер- пит, бодрствует и воздерживается. Без этих четырех добродетелей, сколько бы он себя ни понуждал, он только сердце смутит, но море не пересечет.

2. Исихия полезна, когда упраздняет зло. Если человек воспримет названные четыре добродетели в молитве, то они станут самой решающей помощью ему в достижении безстрастия.

3. Ум не может безмолвствовать без тела, ни преодолеть эту преграду без молитвы и безмолвия.

4. "Плоть желает противного духу, а дух — противного плоти" (Гал 5,17). Те же, кто живут в Духе, не исполняют желаний плоти.

4. Из святого Диадоха

Бесстрастие в том, чтобы не поддаваться бесам, поэтому "надлежало бы вам выйти из мира сего", по слову апостола (1 Кор 5, 10). И пока бесы нападают, отражайте их налеты. Так воины, закованные в латы, становятся мишенью врага: постоянно слышат и видят летящие на них стрелы, но не получают ран, потому что их латы непробиваемы.

2. Те люди благодаря железу необоримы во время битвы. А мы, взяв всеоружие света Святого Духа, надев шлем спасения и облекшись в броню праведности (Еф 6, 13–17), разгромим злобные полки бесов. Для чистоты души требуется не только воздержание от зла, но и усердие в совершении добрых дел, чтобы силой отбросить зло.

5. Из святого Исаака

Вопрос: Откуда человек может знать, достиг ли он чистоты сердца, и что такое чистота сердца?

Ответ: Человек, истинно чистый сердцем, видит во всех людях только добродетели и не замечает в них ничего пошлого и мерзкого. По искреннему чувству и сердечному расположению он "почитает другого высшим себя", по совету апостола (Флп 2, 3). На нем исполняется слово пророка: "Чистым очам Твоим не свойственно глядеть на злодеяния" (Авв. 1,13).

Чистота — это совершенное забвение и неведение тех способов извращения естественных законов, какие человеческая природа изобрела после преслушания (Адама и Евы) равняясь на мирские вещи. И не только изобрела, но и размножила. Человек должен расстаться с этими способами и исторгнуть из себя все, что противоречит природе, не соприкасаться с ними и не желать их знать. Когда он с этим справится, то будет очевидно, что он воспринял прежние простоту и незлобивость природы и стал, как невинный младенец, только без естественной слабости, присущей такому возрасту.

2. Вопрос: Но может ли человек достичь такого состояния?

Ответ: Конечно. Авва Сисой достиг такой меры. Он даже спрашивал у своего ученика про себя, ел он сегодня или нет.

Еще один отец достиг такой великой простоты и настолько отрешился от всего мирского, что забывался и ел перед святым причастием, шел на службу, не помня, ел он или нет, поэтому ученики следили за ним и водили его на литургию, как младенца. Этот старец и был младенцем для мира, но перед Богом совершенным душой.

6. Из святого Максима

Душа чиста, если она освободилась от страстей и непрерывно получает радость божественной любви. Бесстрастие — это мирное состояние души, в котором она не способна на зло. Когда ум совершенно избавится от страстей, тогда он необратимо направится к созерцанию Сущего, став на путь познания Святой Троицы.

2. Признак высшего бесстрастие — постоянное вхождение в сердце простых понятий о вещах. Ведь у такого человека тело бодрствует даже во сне, и ум, будучи чист, воспринимает смыслы вещей и тем самым подвигается к духовному созерцанию их. А ум, который по небрежению перестал быть чистым, хотя и может представлять себе простые понятия о вещах, воспринимает человеческие страсти и превращает эти понятия в нечистые и лукавые помыслы.

3. Человек, совершенный в любви и достигший высшего бесстрастия не знает различия между человеком своим и чужим, верным и неверным, рабом и свободным, вообще между мужчиной и женщиной. Возвысившись над тиранией страстей, он вглядывается только в природу всех людей, и одинаково смотрит на всех людей и относится ко всем одинаково. Нет у него ни язычника, ни иудея, нет мужеского пола, ни женского, ни раба, ни свободного, но все и во всем Христос (ср.: Кол 3,11; Галл 3, 28).