Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира - Валерио Массимо Манфреди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
При этих словах солдаты набрались мужества и продолжили путь до наступления темноты. Море уже давно осталось позади. Они поднимались к гряде каменистых холмов, где в знойную ночь надеялись найти хотя бы малую прохладу. На рассвете следующего дня они подошли к перевалу и увидели вдали стены какого-то города.
– Это Пура, – сказал один из персидских командиров. – Мы спасены.
Александр крикнул:
– Слышали, солдаты? Вы слышали? Мы спасены! Ваш царь держит свои обещания!
Солдаты взбирались на гребень один за другим. Они видели город и кричали от радости, подбрасывая в воздух оружие и обнимаясь, некоторые плакали.
Птолемей с изумлением на лице подъехал к Александру:
– Как ты это сделал?
– Помнишь, вчера мы оказались перед развилкой дорог? Там, где один путь шел на запад вдоль моря, а другой поднимался на холмы?
– Да, помню.
– Калан сказал мне тогда: «Лучший путь – тот, что труднее».
– И все?
– И все.
– Ты рисковал.
– Не в первый раз, кажется.
– Да, действительно.
К заходу солнца из последних сил они добрались до города, и командир крепости с подозрением вышел им навстречу.
– Кто вы? – спросил он.
Александр повернулся к Птолемею:
– Оксатр еще жив?
– Кажется, да, – ответил тот. – Я видел его пару дней назад.
– Разыщи его.
Птолемей удалился и вскоре вернулся с Оксатром, и тот объяснил персидскому командиру все, что ему следовало узнать.
– Александр? – ошеломленно переспросил тот. – Но разве он не умер?
– Как сам видишь, жив и здоров. Но прошу тебя, впусти нас. Мы совершенно измучились.
Командир гарнизона тут же отдал распоряжения, и вскоре ворота Пуры распахнулись, впуская войско, которое все считали пропавшим, и царя, которого мнили мертвым.
Они оставались в Пуре четыре дня, отдыхая и отъедаясь. Александр поинтересовался у местного правителя, не приходило ли в Гармозий каких-нибудь известий от флота. Перс ответил, что ему ничего не известно, но он может навести справки и доложить.
– Я не строю больших иллюзий, – сказал Селевк. – Я знал, что этот путь в некоторых местах опасен из-за мелей и кишит пиратами, которые нападают на разбитые корабли. Если бы Неарх прибыл, об этом было бы уже известно.
– Может быть, ты и прав, – ответил Александр, – но ведь нас тоже считали погибшими, и все же мы здесь. Никогда не надо отчаиваться.
Он возобновил поход в направлении Персиды, снова через знойные выжженные земли. Командир пурского гарнизона дал им опытных проводников, которые вели войско мимо колодцев с хорошей водой и пастушьих селений, где можно было запастись молоком и мясом, а также сушеными овощами, хранившимися в больших обожженных горшках.
Стояла уже середина зимы, когда войско подошло к Салмосу, городу на самой границе с Персидой. Александр послал отряд разведчиков на юг разузнать что-нибудь о флоте: двоих македонских командиров и дюжину солдат из вспомогательных войск с персом-проводником и полудюжиной верблюдов, груженных мехами с водой.
Они сделали два перехода по пять парасангов по совершенно пустынной местности и к полудню, когда солнце палило сильнее всего, что-то заметили вдали.
– Не можешь разобрать, что это? – спросил один из солдат, наемник-палестинец из Азота.
– Похоже, люди, – ответил его товарищ.
– Люди? – проговорил один из командиров. – Где?
– Вон там, – указал другой командир, видевший их уже отчетливо. – Смотри, они машут нам, кричат… Кажется, они нас увидели. Скорее!
Разведчики поскакали вперед и через несколько мгновений оказались перед двумя несчастными, почти утратившими человеческий облик: их одежды были изодраны, глаза впали, кожа покрылась язвами и обгорела на солнце, губы растрескались.
– Кто вы? – спросили они по-гречески.
– Это вы кто? – спросил командир. – И что делаете здесь?
– Мы моряки царского флота.
– Ты хочешь сказать, что флот Неарха…
Он не посмел закончить фразу, так как облик этих двоих недвусмысленно говорил о том, что они потерпели крушение.
– Спасся, – сказал человек, еле дыша. – Но ради всех богов, дай мне глоток воды, если хочешь услышать всю историю!
Глава 60
– По коням! – закричал царь вне себя от возбуждения, едва услышал известие. – Неарх со всеми кораблями на побережье. Не потерян ни один! Евмен, вели приготовить телеги с водой, мясом, со сластями, фруктами, ради всех богов! Тащи все вино, какое найдешь. И как только сможешь, возвращайся ко мне!
– Но для этого нужно время, – попытался образумить его секретарь.
– Если успеешь до вечера, будет прекрасно. Клянусь Зевсом, я хочу устроить торжество для этих людей. Мы закатим грандиозный пир прямо на пляже! Нужно устроить праздник, нужно устроить праздник!
Его глаза блестели волнением и нетерпением, он казался ребенком.
– И позаботьтесь об этих моряках. Обращайтесь с ними как с царями, как с самыми почетными гостями. И царица! Я хочу, чтобы царица была со мной.
Александр умчался вместе с товарищами; вслед бросились два отряда гетайров. На закате третьего дня вдали показался морской лагерь Неарха. Флотоводец был покрыт пылью и потом, но глаза его светились. Вода сверкала ослепительными золотыми бликами, и на светлом зеркале Океана черными силуэтами выделялись корабли Неарха, украшенные флагами и знаменами.
Едва завидев Александра, Неарх вышел к воротам лагеря. Царь спешился, и они оба в восторге пробежали расстояние, разделявшее моряков и прибывших всадников, чтобы поскорее сплести руки. Их встреча была скорее похожа на слияние, чем на объятие. Они с трудом разомкнули руки, чтобы, не веря, посмотреть друг другу в лицо. Их переполняли чувства, и оба не могли выговорить ни слова. Наконец Александр взорвался смехом и крикнул:
– От тебя несет тухлой рыбой, Неарх!
– А от тебя – конским потом, Александрос!
– Не могу поверить, что вы все остались живы, – проговорил царь, глядя на изнуренное лицо своего наварха.
– Это было нелегко, – ответил Неарх. – Одно время мне не верилось, что у нас получится. Мы выдержали две бури, но особенно страдали от жажды и голода.
Они уже подходили к лагерю, и таково было взаимное любопытство и желание рассказать о пережитых приключениях, что оба не заметили, как Птолемей выстроил конницу, чтобы поприветствовать обоих.
Их привел в себя крик командира:
– Царю Александру и адмиралу Неарху, алалалай!
– Алалалай! – прогремели всадники, подняв копья и бесконечно повторяя свой крик, пока последние лучи солнца гасли за огненными волнами Океана.
– Позволь мне упомянуть также Онесикрита, – проговорил адмирал, сделав знак своему кормчему выйти вперед. – Он проявил себя великим моряком.
– Приветствую тебя, Онесикрит, – поздоровался с ним Александр. –
