Когда Мой Мир узнает об Этом - Спартак Масленников

Я не знаю, как у меня так получилось и куда я ему попала, но после второго удара он рухнул на пол.

Теперь я точно поняла, что ждать мне уже некого.

В стрехе я побежала на кухню и взяла нож, и сразу вернулась обратно в комнату где он так же продолжал лежать.

Я знала, что ключ от квартиры где-то у него, поэтому решила проверить его штаны.

Отключив телевизор, чтобы не слышать и не видеть эту ужасную картину, я принялась за поиски.

В его карманах штанов, которые были на нем, ключей я не нашла.

Посмотрев по сторонам, на диване, я заметила знакомые мне штаны.

Мужчина был в них вчера. Засунув руку в карман, я вытащила оттуда ключ.

Вдруг я услышала, как этот Анатолий, начал кряхтеть и ерзать на полу. Я аккуратно начала его обходить, держа нож в руках так, чтобы если вдруг он нападет на меня я смогла бы защититься.

Другого выхода не было.

После того как я выскочила в коридор из комнаты, я быстрей направилась к входной двери и вставила найденный ключ в замок. Взяв с собой свои сандали, я выбежала на площадку и хлопнув дверью начала быстро спускаться вниз.

Выбежав на улицу, я пару секунд осматривалась чтобы понять в какую сторону мне лучше побежать, но потом до меня дошло что мне нужно бежать хоть в какую, главное подальше от этого места.

Я выбросила нож в мусорное ведро, стоящее рядом с подъездом так как посчитала что на улице я в большей безопасности, и побежала куда глядели мои глаза, босиком по прохладному утреннему асфальту.

Я не стала тратить время на то, чтобы надеть сандали, вдруг бы он спускался прямо за мной.

Не знаю сколько по времени я бежала, и оглядывалась думаю, что он побежал за мной, но потом я наконец выдохлась и остановилась.

Оглядевшись вокруг я поняла, что не знаю этого района, в котором нахожусь.

Я знала, что мне нельзя возвращаться в детский дом, потому что меня наверняка будут искать и отдадут обратно. А я уже ничего не докажу, потому что стоя возле этих пятиэтажек, я даже не понимала на сколько далеко я нахожусь от дома, где живет Анатолий, потому что пока бежала совсем не запоминала дорогу от него и обратно.

Единственное что я придумала это спросить у людей на улице про парк, который находится рядом с моим родительским домом, и отправится туда, надеясь, что найду там хотя бы свои сбережения с прошлой жизни.

Выйдя из дворов к проезжей части, я увидела людей на остановке.

Подойдя к женщине, я спросила у нее про парк, она подсказала мне номер автобуса, на котором я смогу доехать и название остановки, на которой мне необходимо выйти.

Через пару минут нужный мне автобус подъехал, и я зашла во внутрь. Была такая толкучка, я втиснулась и встала у самой двери.

Две остановки мне удалось проехать так, но потом подошла злая кондуктор и потребовала от меня три пятьдесят, но у меня не было не копейки.

Она выгнала меня с автобуса, хотя я сказала ей честно, что у меня нет денег, и просила ее чтобы она разрешила мне проехать пару остановок.

Даже люди, которые стояли в автобусе просили ее, но она ответила им, платите и пускай едет, со мной она бесплатно не поедет.

Конечно же из людей никто за мой проезд платить не собирался. Кому мы нужны? — сказала Юля и слегка улыбнулась, смотря мне в глаза.

Со скандалом, который продолжался мне в спину, я вышла и начал ждать следующего автобуса.

Так с помощью четырех автобусов и очень конфликтных женщин кондукторов я добралась до нужной мне остановки.

Теперь мне стало спокойней, ведь свой район я знала очень хорошо.

Сначала я отправилась к своему дому, чтобы забрать в подъезде деньги, спрятанные под подоконником.

Мне повезло, спрятанные деньги были на месте. Забрав свои десять тысяч рублей, я купила булку хлеба, и то мне повезло что продавец согласилась взять у меня эти деньги.

Сейчас ведь деньги стали другими, у них убрали нули.

Я с этой булкой хлеба, расстроенная села на лавочку в парке, отламывая маленькие кусочки и кидая их ходящим около меня голубям, старалась придумать, что мне делать дальше?

Выбор у меня был небольшой…

Или я ищу как мне попасть обратно в детский дом, и рассказываю эту историю директору и воспитателям, в которую они вряд ли поверят, потому что, если они найдут этих людей, они вдвоем скажут, что я сама убежала и я сама еще окажусь виноватой в этой ситуации, и снова попаду к ним в руки, а это будет еще хуже, или я прячусь и больше не возвращаюсь в детский дом никогда.

— Я решила больше не возвращаться за этот забор… — сказала Юля и показала в сторону откуда мы три минут назад прибежали.

Слушая Юлькину историю, я не понимал, как такое может быть. Потом я узнал у как работала эта схема, от более понимающих ребят.

Этот мужик выкупил ее у них, для своих интимных удовольствий в надежде, что девочка сирота ни к кому не обратиться, и не пожалуется, искать ее никто не будет, а уже тем более у него.

Он мог сделать с ней все что захотел, хорошо, что Юля была боевая девчонка и могла постоять и за себя, и за того, кто ей был близок.

Она даже при нашем первом разговоре, когда я сцепился с ее обидчиком показала мне свой характер.

А сколько таких девочек и мальчиков пропадали без вести в то время?

Скольких находи мертвыми и говорили, что он сбежал из детского дома или из приемной семьи.

Сколько извращенцев подобных Анатолию, который хотел надругаться над маленькой девочкой, было у нас в стране?

И скольких детей увозили, продавая за деньги в другие страны? Как говорили к более ответственным приемным родителям, с совершенно другим воспитанием и менталитетом.

До таких как мы, никому не было никакого дела.

Даже Юля ошиблась, думая, что милиция приходила в детский дом чтобы ее найти. Вообще все было спокойно всю эту неделю.

Мы живыми наверняка создавали большей проблемой чем потерянными без вести.

Когда Юля рассказала мне все это, я не ожидал что такое вообще может случиться. Я в свои тринадцать лет о таком даже подумать не мог.

Конечно это отбило и у меня