Стальная империя Круппов. История легендарной оружейной династии - Уильям Манчестер

Макклой был разочарован и раздражен. Он всегда советовался с английским и французским верховным комиссарами по важным делам. В случае с Круппом они оба согласились с американским решением. Особенно ему не понравилось, что в Лондоне Эттли и Черчилль выразили недоумение по поводу помилования Круппа. Альфрид был лишен свободы в английской зоне оккупации, где и находилась большая часть его собственности. Они передали его американскому правосудию, потому что не хотели оказаться втянутыми в неприятный и двусмысленный процесс. И за все время с момента вынесения приговора англичане ничего не сделали для реальной конфискации владений Круппа. То есть фактически они отказывались трогать его заводы, так зачем же теперь пожимать плечами? Нет уж, надо и им нести ответственность за происшедшее. В общем, ясно, что американский комиссар руководствовался в своих действиях благими намерениями, был добросовестным и искренним человеком. И все же…

Все же его понимание дела было весьма ограниченным. И он, и сами члены совета по помилованию могли лишь очень поверхносто познакомиться с материалами Круппа. Отвечая судье Уилкинсу, комиссар намекал на «новые сведения», которые свидетельствуют будто бы о «смягчающих обстоятельствах» по делу Альфрида. Однако он не ссылается ни на один конкретный факт, хотя в письме к судье просто должен был это сделать. Он писал миссис Рузвельт, что значительная часть заводов Круппа уже демонтирована, хотя в переписке с Уилкинсом выражал резонные сомнения в исполнимости антитрестовского закона в этом случае. Он повторял, что унаследовал это дело от Клея и что Крупп имел право на апелляцию в связи с возможными судебными ошибками, опять-таки не называя ни одного хотя бы гипотетического промаха, который бы оправдывал пересмотр.

Как видно из дела о помиловании, члены совета Макклоя просто удовольствовались аргументами Альфрида, которые он излагал еще в апелляции к Клею, а затем включили его доводы в свое решение и передали комиссару, который, в свою очередь, повторял их как доказанную истину. Вот несколько примеров.

КРУПП – МАККЛОЙ

«Имя Круппов уже было в списке военных преступников из-за предрассудков против нашей семьи. Родился миф, будто Круппы хотели войны и начали ее». —

– «Что до дела Круппа, то я не вижу других причин для его появления, кроме предубеждения против известной семьи» (из письма к Явицу, май 1951 года).

«Нам была известна старая легенда о том, что производители оружия виновны в развязывании войны». —

– «Известно, что имя Круппа стало символом немецкой военной промышленности, но меня не интересуют символы» (из письма к Явицу).

«Я нахожусь на скамье подсудимых из-за моего отца. Я представляю здесь его». —

– «Его отца не было в живых, и во время этого процесса Альфрид Крупп занял его место» (из письма к миссис Рузвельт).

«Я не могу понять, каким образом меня вдруг поставили на место отца на процессе». —

– «Это ведь не тот Крупп, это его сын, который возглавил дело только в конце войны и не имел большого влияния на дела компании» (из письма К. Брандту).

«Прошу аннулировать конфискацию собственности как незаконную». —

– «Больше ничья собственность, кроме крупповской, никогда не была конфискована» (к миссис Рузвельт).

«Трибунал счел, что я одобрял правительственную программу рабского труда и применял его в пользу своей фирмы. Но его применение в промышленности было просто одной из мер военной экономики, принятых правительством, и мы не могли этого избежать». —

– «Его обвиняют в применении рабского труда, но он применялся на всех рурских заводах, как правительственная мера под контролем СС, и компания не могла с этим что-то поделать» (К. Брандту).

Параллели очевидны. На этих же доводах, вероятно, основывалось и решение о помиловании. Чтобы понять его, надо вспомнить развитие ситуации на Корейском полуострове. Войска Макартура потерпели в это время тяжелое поражение. Американские власти полагали, что возникла опасность для всей политики Запада. Американцы в Германии, в конце концов, были людьми подчиненными. Мы не знаем точно, получали ли они какие-либо инструкции из Вашингтона относительно пересмотра дела Круппа. Но известно, как делаются подобные вещи, когда соответствующее официальное лицо отдает приказ, а позднее все это оформляется административно и юридически задним числом. Это лишь гипотеза, но она опирается на логику событий.

Мы знаем результаты. Приговор Нюрнбергского трибунала был отменен, и Альфрид Крупп получил от американцев такой же дар, как и от Гитлера, когда фюрер подписал восемь лет назад «закон о Круппе», то есть он стал снова собственником концерна. Помимо этого, Макклой бросил тень на своего предшественника Клея, как и на работу нюрнбергских судей, занимавшихся делом Альфрида. Один из участников процесса с горечью вспомнил «Политическое завещание Гитлера», написанное в бункере перед самоубийством. Пророчествуя, что западные державы еще будут просить немцев стать их союзниками против России, Гитлер диктовал своей секретарше фрау Юнге: «Семена посеяны, и настанет день, когда они приведут к славному возрождению национал-социалистского движения на основе единства народа».

Нацизм, правда, не удалось обелить, однако многим в конце января 1951 года мечта Гитлера о новом единстве немецкой нации казалась реальной, как никогда. Вместе с тем власть оккупационной администрации не была безграничной. Она могла помиловать Круппа и скомпрометировать тех, кто его осудил. Но разве она могла что-то изменить в истории? Даже в преамбуле доклада совета по помилованию говорится: «Хотя нашей целью является милосердие, ни один закон не может оправдать уничтожения евреев, цыган, порабощения масс людей… Убийства, грабежи, порабощение везде противозаконны, по крайней мере в XX веке».

Убийства, ограбление, порабощение – все это цвело пышным цветом на земле крупповского «государства в государстве» в последний период существования нацизма. Нюрнбергский приговор был обоснованным. Значительная часть прежней администрации концерна продолжала поносить этот вердикт, но поколебать его истинность нельзя. Перефразируя слова судьи Джексона, сказать, что Крупп невиновен, все равно что утверждать: не было Освенцима, не было концлагерей фирмы, и Ротшильда не отправили в газовую камеру, и не умирали десятками малыши в Бушмансхофе, не было убийств, преступлений и вообще не было войны.

В девять утра 3 февраля 1951 года Крупп вышел из тяжелых дверей тюрьмы Ландсберг, ведя с собой на свободу 28 бывших заключенных, в том числе четырех нацистских генералов. В тумане сумеречного, посмурного утра все виделось очень смутно, но звуки были очень четкими. Альфрид услышал громкие крики приветствий, сопровождаемые топотом множества бегущих ног, и понял, что стал кумиром нации.