Ковен озера Шамплейн - Анастасия Гор

терпел, дожидаясь удобного момента, чтобы устроить мне взбучку. Немудрено, что он воспользовался им сразу же, как поднялся следом за мной на второй этаж – лишь здесь я могла укрыться от назойливого Джулиана и взглядов, в которых читалось открытое: «Ты идиотка, Одри».

Но Коул оказался удивительно тактичен, поэтому вслух прозвучало лишь:

– В гостиной я ни черта не понял из твоего плана! Зачем ты передала Джулиану Верховенство?!

– Потому что только с его помощью мы можем победить Ферн.

– И как именно ты планируешь это сделать?

«Он испугается, если скажешь правду».

– У меня несколько идей…

– Идей?! Так ты еще не сочинила заклятие?! Как ты планируешь делать это теперь, когда ты больше не Верховная? Сама ведь говорила, дар сотворения подвластен только им…

Вместо ответа я прижала указательный палец к своим губам, заговорщически подмигнув. Мне казалось, что мои мысли предельны понятны, но, когда я пыталась выразить их, выходил полный сумбур. Интересно, все дело в башне или я всегда была такой чокнутой?

«Всегда».

– Боже! – взорвался Коул. – Я уже ничего не понимаю. Умоляю, скажи, что ты знаешь, что делаешь!

– Я знаю, что делаю.

– Спасибо.

Этого ему явно было недостаточно, но, бросив взгляд на серое небо, он проглотил свои бесчисленные вопросы: времени оставалось слишком мало, чтобы тратить его на споры. Поэтому Коул только поставил подбородок мне на макушку и присоединился к созерцанию видов Шамплейн. Вдалеке колыхались гранитные волны, сотканные из голубых прожилок, а на холме и на крыльце дома улыбались десятки тыквенных фонарей, вырезанных ковеном на прошлой неделе. Морган, в семье которой Хеллоуин всегда был под запретом, наклепала штук двадцать таких при помощи одного только ножа – даже без магии! Украшенный, дом выглядел так, будто мы и впрямь готовились отмечать, а не драться.

Между тыквами, едва не топча их, суетился Диего. На его поясе висела складная сумка с торчащими рукоятями ритуальных ножей. В одной лишь дырявой футболке, он что-то бормотал себе под нос и, теребя языком колечко в губе, втыкал ножи по периметру особняка.

– Что он делает? – спросил Коул, явно истосковавшись по ласке за этот месяц: его ладонь непрерывно гладила мою спину поверх свежих ран, охлажденных папоротниковым бальзамом и спрятанных под толстым слоем бинтов.

– Очевидно, готовит землю для визита мертвых. Сегодня как-никак его день, – ответила я, завороженная. Ветер доносил до меня обрывки шепота Диего: латынь, арабский и коптский, молитва Дуату. Он отсчитал от последнего воткнутого клинка десять шагов и, окунув следующий нож в морскую соль, вонзил его у кромки леса.

– Я отнес Штруделя в машину подальше от этого психа, – сообщил Коул. – А ты видела лицо Тюльпаны, когда она услышала, что Джулиан теперь их Верховный?..

– Такое не забыть!

Коул сплел наши пальцы, и я прижалась к его плечу, втягивая запах жженого сахара и крови, которую он уже смыл в ванной, но память о которой сохранилась на его коже. Коул приподнял мое лицо и поцеловал так исступленно, что подкосились мои колени. Я внезапно осознала, что это наш первый поцелуй с тех пор, как я зашла в ту злополучную башню, оставив его и весь остальной мир за каменными стенами.

Будто прочитав мои мысли, Коул потянул меня за собой и увлек нас на постель. Она была холодной и застеленной, не видевшей своих хозяев долгие месяцы. Мы с Коулом улеглись на подушки, набитые сонными травами, и укрылись одеялом, как раньше.

– Я каждый день ходил к ведьминой башне, – признался он тихо, перебирая мои волосы, щекочущие ему лоб. – Каждый день ждал, когда же ты появишься. А потом пришел Диего и сказал, что в Шамплейн заявился Джулиан. Сначала я отказался идти с ним, но… – Коул осекся, будто стыдясь того, что выполнил свой долг передо мной как перед своей Верховной. – Что случилось с тобой в той башне, что ты стала такой?

Я содрогнулась всем телом, в сердцах надеясь никогда не услышать этот вопрос. Час назад, сидя в гостиной в окружении своего ковена, мне пришлось кратко рассказать им о видениях и своем первом созданном заклятии, освободившим ведьмины души; о том, что нам нужно подготовиться к встрече с Ферн, которая, несомненно, явится за мной и Джулианом уже к ночи. Я рассказала многое… Но не все. Изящно обогнула подробности о пытках и предках Коула, на чей совести были тысячи загубленных женщин. Не рассказала я и о том, что именно планирую сделать с Джулианом, ведь все это время он грел свои уши в углу, противно ухмыляясь и нисколечко не веря, что у меня получится.

Подняв глаза на Коула, чьи брови встревоженно сошлись на переносице от моего затянувшегося молчания, я перекатилась на спину и вздохнула.

– Одри… Так что ты видела там?

– Всякое.

– А конкретнее?

– Истории тех, кто бывал там до меня… Кто зашел, но не вышел. Страшно, но терпимо. Не бери в голову. Я ведь уже здесь.

– Понятно. Не хочешь говорить об этом, – констатировал Коул тот факт, что я стеснялась озвучить. – Как и о том, что за ритуал ты приготовила для Ферн с Джулианом. Знаешь, а это ведь стоило бы рассказать! Ты же вручила им нас всех на золотом блюдечке! Да и, по-моему, уж я точно заслуживаю знать правду. Я же твой…

– Ты мое все, – прервала его я, очертив пальцами подбородок и ямочки на щеках Коула. – Ладно, кое-что я скажу. Я придумала не заклятие. Это ритуал.

– И ты упомянула, что он еще не закончен…

– Да, там, в саду, я провела его не до конца. Есть еще одна часть, в которой должна принять участие Ферн. Для этого мне и нужен Джулиан – мы обязаны быть все вместе, втроем. Большего сказать не могу.

Коул приподнялся на локтях с оскорбленным видом.

– Почему?

– Так велели голоса.

– Чего-чего? – переспросил Коул, и я почувствовала во рту медный привкус, укусив себя. Это прозвучало совсем не так, как я надеялась. – Что еще за голоса, Одри?!

«Не говори ему! Никому не говори. Испортят. Не поймут».

И Коул действительно не понял. Это читалось в его глазах, распахнувшихся в изумлении, и в беспокойстве, с которыми он прижал руку к моему лбу, меряя температуру. Я фыркнула и отмахнулась от него, качая головой:

– Неважно. Я просто… Подстраиваюсь, понимаешь? Импровизирую. Такова моя магия. Она как музыка – рождается из вдохновения. Не хочу, чтобы ты испугался, если я скажу одно, а что-то пойдет не так и…

– Что-то может пойти не так? – продолжил испытывать меня Коул, и я смяла угол