Вершина мира. Книга первая - Евгения Прокопович

Она вздохнула, и, скорее всего, покачала головой, приподняла край подушки, давая доступ свежему воздуху и свету, а потом… потом он почувствовал маленькую ладошку на своей спине. Эта ладошка легла на поясницу и заскользила вверх, пальцы легонько погладили шею, вызывая приятную дрожь.

Влад не любил, когда его трогают, это вызывало неприятные воспоминания о насилии и боли, после всегда хотелось отмыться, казалось, кожа становилась еще грязнее, чем всегда. Но с Аней совсем другое дело. Там где скользила ее рука, становилось тепло, приятно и почему-то щекотно. Он изо всех сил старался сдержать дрожь удовольствия и глупо улыбался. А еще хотел, чтобы Аня продолжала вот так сидеть и тихонько гладить по спине. Вечно. Нет, вечно, это слишком много, никто не может сидеть вечно, но подольше… Где-то внизу живота свернулся щекочущий комок, который, разрастаясь, заставлял бежать быстрее кровь, лежать на животе стало неудобно, но Влад боялся пошевелиться. Боялся спугнуть этот миг, зная, покажи он, что не спит, ничего больше не повторится. Ладошка, от которой горела кожа, тут же уберется, а комок внизу живота превратиться в тягучую боль, и будет отравлять все существование, день окажется испорченным с самого утра. Впрочем, боль и так будет. Ну и черт с ней!

Аня поднялась, легонько опираясь рукой о его спину, поправила сбившееся одеяло и… и поцеловала его где-то между лопаток. Возбуждение и без того бурлившее в крови вырвалось наружу, заставило тихонько застонать и еще сильнее вжаться в кровать. И тут что-то случилось. Кровать под ним будто провалилась, и он провалился вместе с ней в черную глубину. Мышцы свело сладкой судорогой и показалось, что умер — в жизни так не бывает…

В комнате было тепло и сонно. Хотелось пристроиться рядом с Владом и задремать, положив голову на его спину. Ребята, галдящие на кухне, все-таки помешали ему спать, и Влад спрятался от шума под подушку. Я положила одежду на стол и присела рядом. Как он может спать с подушкой на голове? Это же жарко и неудобно. Я чуть сдвинула уголок, давая доступ воздуху. Как это нас с тобой угораздило так, а? Я тяжело вздохнула. Невыносимо любить мужчину, который никогда не станет твоим. Который для тебя недоступен так же, как прошлое, и в то же время совсем рядом.

Вот он, мирно спит на твоей постели, спрятавшись от шума, и одеяло совсем сбилось, открывая загорелую крепкую спину с бархатистой теплой кожей, до которой страсть как хочется дотронуться. Просто так, потому что он тебе нравится. Потому что любишь его непутевого до безумия. И мечтаешь только о нем, лежа на горячих простынях в темноте и знаешь — он рядом, всего комнату перейти, но нельзя! Нельзя! А, ну и черт с ним со всем! С пониманием, с обязанностями, с чувством вины! Со всеми придуманными тобой и не тобой глупостями и условностями! Не удержавшись, положила руку на его спину, гладкую, горячую, пахнущую сладким, присущим только одному ему, запахом. Погладила, запоминая руками, каждую впадинку, каждую мелочь.

Как же я буду без тебя? Ведь жизнь закончится! Да и не было до тебя никакой жизни-то! И не любила никого раньше, только казалось, что любила, а за тебя боюсь. Каждую секунду, когда не вижу тебя, не знаю что ты и с кем. Боюсь до дрожи в руках, а хирургу нельзя, что бы руки дрожали! Никак нельзя! Горячие слезы подкатили к глазам, обожгли и скатились соленым дождем по пылающим щекам. Было жалко и его, и себя, и несвоевременную встречу. Ну, неужели его никто не мог выкупить и освободить до меня? Почему мы не встретились в каком-нибудь кафе на краю вселенной, свободные от каких бы то ни было обязательств и условностей?

Чувствуя, что вот-вот завою в голос, поцеловала его между лопаток, туда, где виднелся еле заметный хирургический шрам. Это, когда из тебя пулю доставали, а я тихо скулила под дверями операционной и боялась, что ребята не успеют или не смогут.

Я встала и почти бегом выскочила из комнаты, забыв погасить ночник. Размазывая по лицу слезы, отыскала в небрежно брошенном на кресло пиджаке пачку сигарет и зажигалку, заперлась у себя в кабинете. Олег и Ника проводили меня удивленными взглядами.

…Когда спустя несколько мгновений пришел в себя, в комнате никого не было, только ночник светил ровным голубоватым светом. Лежать было неприятно и почему-то мокро. Он скинул с себя подушку, рывком сел и с изумлением уставился на темное, мокрое пятно на простыне. Он тупо разглядывал пятно некоторое время, недоумевая, как такое могло произойти с ним. Да и почти на ровном месте! Подобная неприятность с ним случилась только раз в жизни, когда был подростком, он случайно увидел уединившуюся пару. Подглядывать было нехорошо, но он ничего поделать с собой не смог — любопытство разобрало. Но тогда-то он был, считай ребенком, а теперь… Стало жарко и невыносимо стыдно из-за беспорядка на кровати. Влад поднялся и поспешно сгреб постельное белье, воровато оглядываясь, пробрался в ванну и запихнул скомканную простынь в бак для грязного белья.

Вернувшись в комнату, порылся в Анином шкафу и перестелил кровать. Только после этого смог вздохнуть свободно и оглядеться. Аня приходила не просто так — она принесла одежду, стопочкой возвышающуюся на краю стола. Натянул вещи, приятно пахнущие глажкой, домом и чем-то еще. Последним в руки попался свитер. Парень удивленно щупал мягкую бежевую шерсть. И как Аня смогла отчистить? Влад был уверен, что это невозможно и заранее расстраивался, что вещь придется выкидывать. А свитер вот он, чистенький и мягкий. Влад с удовольствием натянул на себя мягкую шерсть, сразу почувствовав, как все неприятности этого утра отошли на второй план. Ну, случилось и случилось, чего теперь рыдать-то? Все равно не изменишь ничего! Еще бы позавтракать и можно жить дальше…

Вдоволь наревевшись над своей глупой судьбой и выкурив две сигареты подряд, я ополоснула лицо холодной водой и уставилась в зеркало. Безразличное ко всему стекло отразило мой неизгладимый облик. Да уж, красота неописуемая! То есть, такая, что и описывать страшно, не то, что в зеркало глядеться! Красные от слез глаза, распухший нос, ставший раза в три больше обычного, лихорадочно горящие щеки и растрепанные, торчащие во все стороны волосы. В страшном сне привидится — топором не отмахаешься.

Я еще побрызгала в лицо ледяной водой, не помогло. В коридоре послышались тихие мужские шаги, и в кухне раздался взрыв хохота. Очевидно, Олег рассказал Нике, в каком виде Влад ночью заявился домой, и девчонка отпустила по этому поводу какую-нибудь шутку. Нужно спасать парня от надоедливых подростков, они не дадут ему спокойно поесть. Я в последний раз обозрела себя в зеркале, чуть лучше, хоть краснота немного сошла, но делать нечего, придется выходить в таком виде. Кому какое дело, может у меня внезапно разыгралась аллергия!