Попала, или Кто кого (СИ) - Юнина Наталья

Глава 22

Такое ощущение, что меня опустили головой в грязь. А потом еще и еще. Вот только при всем при этом я не могу отрицать самой себе, что в его словах действительно есть доля правды. Сжимаю ладони в кулак, и сделав глубокий вдох, как можно спокойнее произношу:

— Откройте, пожалуйста, дверь.

— Не открою, Света. У тебя есть уникальная возможность высказаться, а вместо этого ты просишь открыть тебе дверь, да еще и со своим «пожалуйста». Я не твоя бабка, мне можно сказать в лицо все, что хочется и ударить тоже можешь. И в ответ на свое действие ты не получишь от меня затрещину. Максимум — поиграю в ответ словами. Давай, Светка, ну хватит уже терпеть.

— Откройте дверь.

— Свет, — произносит он как-то хрипло, пододвигаясь ко мне. — Если тебе станет легче, мне тоже тяжело. Я не знаю, как правильно вести себя с тобой. Считай, что ты меня тоже лишишь невинности, — со смешком в голосе произносит он и кладет свою ладонь мне на бедро. На мне джинсы и в общем-то он даже не касается моей обнаженной кожи, только почему-то этот жест выводит меня из равновесия. А может все дело в том, что это слишком интимно, даже с наличием одежды. Продолжаю испепелять взглядом его руку и до меня только сейчас доходит смысл сказанного им.

— Серьезно? — накрываю его руку и пытаюсь отцепить. — Тоже?

— Что тоже? — наконец поддается мне и убирает свою ладонь.

— У вас есть лопата в машине? — резко перевожу тему, на что Волков делает озадаченное лицо, такое, что хоть фиксируй телефоном на память.

— Все-таки надо понять, как работает твой мозг. Ребус какой-то, к чертям собачьим. Что надо ответить про лопату? Да или нет?

— Правду.

— Ну есть.

— Можете дать мне ее на время?

— Так… это что-то по аналогии с мелком и кругом в подъезде?

— Нет.

— Ты выроешь яму, подтолкнешь меня туда и присыплешь землей? Типа здесь покоится доктор Волков? Ничего не выйдет, Зайка, я быстро вылезу.

— Нет. Я не буду копать вам яму. Просто дайте лопату, если не жалко. Мне на время, я ее верну.

— Ты бабку хочешь что ли кокнуть, а потом закопать? Ты одна не справишься, я могу помочь. И это надо делать с умом.

— Я не настолько кровожадна.

— Сейчас я открою машину, пойду за лопатой, а ты сбежишь? Так я тебя и так отпущу, как только мы поговорим, и ты задашь нужные вопросы, в частности про один подарочный вариант, который не был озвучен. К чему тогда хитровыверты с лопатой?

— Я не сбегу. И мы поговорим, после того как вы дадите мне лопату, обещаю.

— Черт, ну явный же подвох. И ведь надо ж подыграть. Надо?

— Надо.

— Ну надо, так надо.

Щелчок, блокировка дверей снята, и я медленно выхожу из машины под цепким взглядом Волкова. Нет, не сбегаю, как вероятнее всего он думает, а жду, пока он подходит к багажнику, открывает его и достает деревянную лопату.

— Ну держи, — протягивает ее мне, при этом не забывает улыбаться.

— А она крепкая? Выглядит странно, никогда не видела деревянных лопат.

— Да ты вообще в своей жизни ничего не видела, так что ничего удивительного. Крепкая, не боись. Сам делал.

— Вы еще и лопаты делаете? Серьезно?

— Без шуток, сам делал.

— Гинеколог и лопатодел, и чего я нос ворочу, — бурчу себе под нос, прокручивая в руках лопату.

— Вот и я о том же.

— Надо все же все хорошо обмозговать на ваш счет, — отхожу на несколько шагов назад и приподнимая лопату как можно выше, замахиваюсь ею и провожу над головой Волкова.

— Ты башкой что ли тронулась?!

— Нет. Я сбивала с вашей головы невидимую глазу корону.

— Тебе бабка видать мозги все отбила! — выхватывает из моих рук лопату и закидывает обратно в багажник.

— Так, если я на голову отбитая, чего вы пристали ко мне?!

— Да потому что нравишься ты мне, дура такая. Нравишься! Ты вызываешь во мне интерес, любопытство и еще много чего, не только связанное с постелью. Так понятно?!

— Непонятно! Вопрос "тоже" был как раз про то, что я вас тоже лишу невинности. Я вам корону неспроста лопатой сдвинула. Вы слишком самоуверенны, и ничего вы там меня не лишите, ясно?!

— Ну не лишу, так цветок сорву. У девиц из девятнадцатого века это, кажется, так зовется.

— Корону я вам все же не сдвинула, видать плохая лопата. До свидания, Кирилл Александрович.

Если честно глупо было ожидать, что он не пойдет за мной. Пошел как ни в чем не бывало. Ну какой он таракан, он клещ, самый настоящий клещ!

— Не надо за мной идти, кто-нибудь из соседей увидит и бабушке расскажет. Мне проблемы ни к чему.

— Проблемы у тебя будут, если ты с ней останешься. Я провожу до квартиры и уйду, не спорь.

Не было сил ни спорить, ни плакать, хотя последнее еще несколько минут назад, после рассказа о всевозможных вариантах моей никчемной жизни, очень хотелось сделать. Сейчас же я вновь опустошена и кроме как завалиться в кровать и ни о чем не думать — ничего не хочу. Достаю ключи под прожигающим взглядом Волкова и вставляю в замок.

— Постой минутку, — перехватывает мою руку и разворачивает к себе. — Знаешь, Света, жизнь странная штука. В двадцать по-другому мыслишь, нежели в тридцать, я уже не говорю про более старший возраст. Тебе сейчас кажется, что через год, другой все будет хорошо, ты станешь врачом, выйдешь замуж по любви, родишь детей и многое другое, но нигде не написано, что будет именно так. Несмотря на твое незавидное положение жизни с бабкой, ты все еще надеешься, что твоя жизнь изменится в лучшую сторону, и ты с одной стороны права. Верить надо даже тогда, когда у больного метастазы в костях и мозге. Вот только на него кирпич может упасть раньше, чем добьют метастазы. Ты понимаешь о чем я говорю?

— Нет.

— Надо жить здесь и сейчас. Не ждать чего-то завтра, через год или больше. А вот прямо здесь и сейчас. Ты жизни вообще не видела в свои двадцать один.

— А вы хотите мне ее показать, угадала? И вот тут наступает четвертый подарочный вариант.

— Угадала. И что в этом плохого?

— И какую часть жизни вы мне будете показывать, пихая в меня ваш детородный орган?

— Епец…… Хоть бы член сказала, ей-Богу. И что за примитивные мысли?

— А вы не для этого меня к себе жить зовете?

— И для этого в том числе. Секс — неотъемлемая часть жизни, это физиология, мать твою, ее никто не отменял.

— Идите со своей физиологией к себе домой. Мне и так нормально живется без вас, неужели вы это не понимаете?

— Это ты ни хрена не понимаешь.

— Ну так объясните мне, чем вы отличаетесь от озвученного вами же третьего варианта?!

— То есть с первыми двумя ты согласна?

— От части, да. Не буду лукавить. Что-то похожее меня вполне может ожидать.

— Я не двадцатилетний никчемный пацан. Я дам тебе многое. И после двухнедельного траха не пну под жопу к бабке. Наши отношения могут продлиться год, два, а может десять, никто не может знать, что будет завтра, даже если у нас будет штамп в паспорте и венчание в церкви. Никто, Света, слышишь, — повторяет по слогам. — Никто и никогда не даст тебе никаких гарантий. Это жизнь. Я помогу тебе стать не только хорошим врачом, но и уверенной в себе девушкой. И если наши отношения закончатся, ты уже не вернешься к своей бабке, потому что больше не будешь трусливой, запуганной девчонкой, которая боится любого шороха. Просто потому что изменишь свое сознание в голове. Сможешь сама выбирать свой путь, и я помогу.

— А другим девушкам вы тоже вот так помогали или пинали под то самое озвученное вами место, после того как они вам разонравились?!

— У меня не было неискушенных девушек, которым нужно было помогать вставать на ноги. И мне глубоко фиолетово, как складывалась жизнь моих женщин после меня. Каждый из нас знал на что идет. Ты — другой случай. Единственной женщине, которой я мог помочь, но не помог, была моя жена. Но это совсем другая история, — не знаю почему, но спрашивать о чужой личной жизни не хочу, хоть и безумно интересно. Самое удивительное то, что я почему-то верю во все, что он сказал.