Танцовщица из Хивы, или История простодушной - Хаджарбиби Сиддикова

Дети успевали и в школе, и в музыкалке. Мне казалось, что все идет нормально, хотя несколько раз Айбек, ему уже десять лет было, жаловался, что его обзывают в школе — «черномазый», «черножопый», «черная овечка», «бомж», «нищий», «негр» (он на негра совсем не похож, правда, смуглый) — и сильно бьют по голове.

Однажды он пришел домой совсем убитый.

— Мама, покрась мне волосы в рыжий цвет, чтобы я от остальных не отличался, чтобы я незаметным был для них. Мама, сделай что-нибудь! Почему ты меня черным родила, не могла родить светленьким? — и плакал.

И второй сын, Надирбек, заявляет:

— Мама, мне все в школе говорят, — и показывает на Айбека пальцем, — что моего брата здорово избивают. Надоело мне все это. Ребята смеются, потому что мой брат слабый и не может себя защитить.

Мы с мужем своих детей ругали:

— Молчите, не так все просто. Скоро к вам привыкнут. Ничего страшного. Терпите. У нас и так проблем навалом, видите, никак не можем найти работу! А вы, если вас обзывают или бьют, учителям жалуйтесь!

Дети на это ответили:

— Мы жаловались учителям, они наши жалобы слушали, потом мальчикам выговор делали, но все бесполезно, все равно избивают.

— Тогда, когда вас избивают, попробуйте лечь на пол и, пока учителя не подойдут, не вставайте. Может быть, тогда у мальчиков появится хоть чуточка жалости к вам! — Такие слова страшные я им сказала.

Они опять говорят:

— Мы попробовали и падали на пол и даже не вставали, а они, наоборот, пинали Айбека, он никогда не может сдачи дать.

Один день из одного класса, другой день из другого класса, иногда три-четыре мальчика, иногда двое мальчиков — нападали на моего старшего сына. Каждый день оскорбления, обзывания или избиения. Когда он жаловался, я, дура, ему говорила:

— Слушай, каждый день не стану же я искать по классам, кто тебя побил. Это невозможно — их искать, лучше терпи, это когда-нибудь все кончится.

И вот дотерпелись.

Рассказ о том, что случилось с Айбеком

Я думала, никогда ничего страшнее того, что в моем детстве случилось, уже не повторится. Ошибалась. На этот раз жертвой стал мой маленький десятилетний сын!

Это случилось четырнадцатого сентября.

Дети пришли из школы. Я их покормила, и мы отправились в музыкалку. Всю дорогу Айбек шел очень медленно, а я его ругала:

— Побыстрее не можешь, а то опаздываем на занятия.

Он отвечает еле-еле:

— Мама, у меня в ногах силы нету и голова кружится и сильно болит.

А я на него не смотрю и только ругаю:

— Ты притворяешься, просто заниматься не хочешь, а ну-ка пошевеливайся!

Тогда Надирбек не выдержал:

— Мама, ты что, слепая? Его же сегодня в школе душили, посмотри внимательно на его шею — его чуть не убили.

Я остановилась, посмотрела и увидела на шее сына сине-розоватые следы от пальцев! Я замерла. Мне так стало плохо, как будто он уже мертвый. Стоим мы на дороге, и я, как в лихорадке, думаю, что мне делать, как теперь быть?!

Уже конец рабочего дня был, где-то около четырех часов. Но мы вернулись назад в их школу и как раз встретили классного руководителя Айбека. Я не смогла сдержать себя, слезы сами по себе текли. Объяснила ей все, как смогла. Она сразу посмотрела на его шею и все повторяла:

— Ужасно, ужасно!

Потом провела нас к этому мальчику, «чудо-садисту», домой. Там были его бабушка с дедушкой и сестра.

У этого мальчика, оказывается, мама лишена родительских прав, а отец сидит в тюрьме. Да, мальчик нам признался, что он действительно душил Айбека. Я начала рыдать и сказала этому мальчику:

— Если ты его ненавидишь, если он тебе совсем не нравится, обзывай его как хочешь, хоть «черножопым», хоть «негром» обзывай, только не убивай моего сына! — И я кричала и плакала.

Теперь, когда все выяснилось, мне даже жалко стало этих стариков: они вообще никак не могли контролировать этого ребенка, он уже на учете в милиции состоял, хотя ему всего десять лет было.

После тяжелого объяснения вернулись мы домой, Айбек говорит:

— Мама, у меня руки дрожат и голова сильно болит.

Я его уложила спать. Он толком и не спал, а бредил, ужасно кашлял, ворочался всю ночь и во сне кричал.

Утром я опять на его шею посмотрела: там отчетливо были видны следы маленьких пальцев. Позавтракали, старший в школу не пошел, а второй сын ушел в школу.

Я осталась с Айбеком. Начала расспрашивать, как это все произошло.

Дело, оказывается, было так.

Пятеро мальчиков из его класса позвали его в кабинет английского языка и начали дразнить. Они говорили:

— Давай драться!

Айбек ответил:

— Я же один, а вас пятеро, я не буду с вами драться, — и хотел уйти.

Тогда тот мальчик-«герой» закричал:

— Трус! — и не дал ему уйти, ударил его и начал душить. Остальные ученики стояли и смотрели, как на азартную игру, и этому «герою» помогали и пинали Айбека. Один мальчик даже считал:

— Раз… два… три… четыре… пять… — как на ринге. Им интересно было, сколько времени Айбек может выдержать без воздуха.

Сын дальше рассказывает:

— Когда я пытался кричать: «На помощь, спасите!» — у меня голос пропал, и меня никто не слышал.

У него в глазах потемнело и началось головокружение, а «герой» совсем взбесился, давил все сильнее. Мой сын уже сознание терял, упал на пол, а мальчик-«герой» его опять душил и кричал:

— Умри, черножопый! Пока не убью, не отпущу тебя.

В тот момент старшеклассники случайно, совсем случайно открыли дверь класса… Только тогда мальчик отпустил Айбека, и он чудом остался жив. Если бы в этом кабинете английского языка не было больше уроков и не вошли бы туда старшеклассники, моего сына уже не было бы в живых, он давно был бы мертвый.

— Мама, — он говорит, — мне воздуха вообще не хватало. Я теперь понимаю, как на подлодке «Курск» морякам без воздуха было плохо.

Я моего сына уложила, укрыла, чтобы он отдохнул. Вышла на кухню. Там муж на меня напал:

— Мне не нужен мертвый ребенок! Мертвого нам даже негде похоронить! Закопали бы где-нибудь, как собаку! Я приехал сюда не затем, чтобы моих детей ни за что убили! Иди куда хочешь, я ребенка в школу не отдам. Где гарантия, скажи мне, что дальше с ними будет все хорошо? Ведь только четырнадцать дней учились! Надо же… И все эти дни его обзывали, били почти каждый день. Сколько он мог терпеть? Ты сама виновата! Зачем мы приехали сюда? Чтобы искалечить детей, что ли?

Он так страшно кричал, но вы сами понимаете наше состояние!

Что теперь делать?

Позвонила в милицию. Они нас вызвали, и вот я пошла туда с сыном. Зашли в какой-то кабинет. Там сидел молодой инспектор-милиционер. Он спрашивает:

— Что случилось?

— Вот в школе вчера моего сына задушили.

— Как это? А где он?

— Вот же, рядом со мной сидит. Я хотела, чтобы вы приняли меры.

Милиционер говорит:

— Так он же не умер?!

Я от такого ответа рот открыла и сама себя спрашиваю: «Значит, умереть ему надо было, чтобы милиция меры приняла?» Очень смешно. Так зачем же я сюда пришла? Оказывается, когда умрет человек, тогда будет милиция меры принимать!

— Пишите заявление, — говорит милиционер, — расскажите, как все произошло, и идите на судмедэкспертизу.

Пошли на судмедэкспертизу. Там было много народу. С подбитыми глазами алкаши стоят и еще какие-то студенты, тоже избитые.

Наконец настала наша очередь. Мы зашли в кабинет, где экспертизу делают.

Приняла нас пожилая женщина-врач. Все тщательно проверила и начала ругать меня:

— Почему раньше не пришли, удушение — это же смерть, у вашего сына шансов мало оставалось. Сами говорите, его обзывали, избивали. Почему столько времени терпели? Надо было сразу меры принимать, жаловаться, ведь есть директор школы, есть классный руководитель. Если так продолжится, вы без ребенка останетесь! А тебе, — говорит она моему сыну, — надо спортом заниматься, ты должен защищать себя, спорт тебе поможет, ты понял?

Я ей говорю:

— Их у меня двое, оба занимаются музыкой, играют на пианино, уже во втором классе.

Врач рукой махнула:

— Музыка, пианино никуда не убегут. Детям в данный момент спортом заниматься надо. В жизни им спорт всегда пригодится. Вот вам справка судмедэкспертизы. Всего вам хорошего, берегите детей!

После этого случая в школу пришли из районо, сделали родительское собрание, учительское собрание, участковый милиционер пришел. Несколько собраний было по поводу моего сына.

Вскоре меня вызвала директор школы и начала просить:

— Это первый раз случилось в нашей школе, такого еще никогда не было. Я уже вашего сына перевела в самый хороший класс. Если там ему не понравится, переведем в другой класс, только, пожалуйста, заберите заявление из милиции. Вы уже видите, мы приняли меры, позвали родителей, учителей, сделали собрание по поводу вашего сына. Я, конечно, сочувствую вам, но он же у вас все-таки живой остался. Пожалуйста, заберите заявление из милиции.