Дорога домой - Мери Каммингс

Как Лесли ни сочувствовала им обеим, но подобные капризы следовало пресекать на корню.

— Другой вариант — постричься, — обернулась она к Эми. — Коротко. Ты этого хочешь?

— Нет, нет, ну что вы! — Миссис Таубман схватила внучку и прижала к себе. — Мы сейчас заплетем, заплетем!

— Вот и хорошо, — кивнула Лесли. Должна же старуха сама понимать, что распущенные волосы, да еще такие красивые, привлекают мужчин, как мед пчелу, и кое-кто из них может не посчитаться с тем, что девочке нет и двенадцати! Поэтому лучше, чтобы она выглядела как можно более по детски и не обращала на себя внимание.

К себе в комнату Лесли попала, когда уже стемнело. Не снимая ботинок, рухнула на кровать и уткнулась лицом в подушку. Может быть, если бы ей удалось заплакать, то стало бы легче. Но слез не было.

Были взгляды девушек, когда она уводила прочь миссис Таубман и Эми — казалось, они до сих пор прожигают ей спину. Был растерзанный поселок, рыдающий на земле связанный мужчина, крик «Сури, Сури!» — и отброшенные в пыль часы с кукушкой…

Долго ли она так лежала, Лесли не знала, но вскочила от стука. Проверила лицо — глаза сухие — и только потом открыла дверь.

— Привет, ну как ты? — с порога спросил Пит.

— Нормально.

— Я твою эту… миссис Таубман обратно отправил. Сегодня девчонки уже ужин сварганили, так что пусть завтра с утра начинает. Все ей объяснил, показал…

— Спасибо. Заходи, чего ты на пороге стоишь? — было ясно, что у Пита на уме что-то еще — только для того, чтобы сказать про старуху, он бы приходить не стал.

— Да нет, я… слушай, ты сегодня в штаб собираешься? — выпазил он.

— Вообще-то нет. А что?

— Вот и хорошо, не ходи.

Лесли вопросительно приподняла бровь. Пит неловко пожал плечами:

— Мы там сейчас праздновать будем. То есть… в смысле с новенькими девчонками… И если ты не вовремя припрешься, Джери может разозлиться, — он болезненно поморщился: — Ну… в общем, сама понимаешь — ссориться-то вам ни к чему!

— Понимаю, — кивнула она и сумела улыбнуться. — Не бойся, не приду.

— Вот и хорошо! — на физиономии Пита прочиталось явное облегчение. — Тогда я пошел.

К штабу Лесли все-таки пришла. Примерно через час неслышной тенью проскользнула вдоль домов на противоположной стороне площади.

«Празднование» было в самом разгаре — окна на всех трех этажах горели яркими огнями, некоторые были распахнуты настежь. Даже с другого конца площади можно было различить пьяные возгласы, смех и женский визг. Вот кто-то забренчал на банджо, из окна вылетел кувшин и с треском раскололся о камень.

Дальше Лесли смотреть не стала — прошла дальше, углубилась в проход между домами и, никого по дороге не встретив, добралась до ангара.

Обычное место сержанта Калвера, низкая табуретка на колесах, была пуста. Лесли остановилась, растерянно оглядываясь — но тут что-то зашоркало в темном углу, где стоял бронетранспортер, и оттуда появился сержант.

Подковылял, опираясь на костыли — Лесли заметила, что на левую ногу он еще кое-как ступает, а на правую нет, — спросил:

— Чего надо?

Она сглотнула — все, что сегодня произошло, комом встало в горле, не давая вымолвить ни слова. Зажмурилась, уткнулась лицом ему в грудь и наконец-то заплакала. Точнее, разревелась в голос, всхлипывая и не пытаясь сдержаться.

— Ну чего ты… — сказал сержант Калвер — и больше ничего не говорил, просто погладил теплой ладонью по затылку.

Прошло несколько минут, прежде чем Лесли оторвалась от него и вытерла рукавом залитое слезами лицо; буркнула:

— Извините… — стыд от того, что она так расклеилась, мешался с облегчением, словно вскрылся и вытек гноем давно мозживший нарыв.

Сержант тяжело присел на край стола.

— Что стряслось?

— Сегодня на поселок ездили, — со слез все еще хрипло объяснила Лесли. — Ну и… у меня за эти годы чего только не бывало, и убивать приходилось, но тут… девочки эти… они же… — стиснула зубы, голос сорвался.

— А ты говоришь, цивилизация, — мрачно скривился сержант. — Бандиты — они бандиты и есть, а никакая не цивилизация. Жируют, паразитируют на поселках на этих, чуть что не так… сама видела, а ведь это еще цветочки! Когда я только сюда попал, в одном поселке люди дань не захотели платить, так там чуть не через одного мужчин постреляли — и это после того, как они уже оружие сложили!

— Джери говорит, что издержки неизбежны, — вспомнила Лесли один из разговоров с Джерико, — но зато…

— Что — зато? — взорвался сержант. — Издержки… мать их! Да никогда у нас в Штатах такого не было, чтобы со свободными людьми как со скотиной обращались и последнее отбирали! А Джери этот твой — добря-як, — последнее слово он протянул с непередаваемой злой иронией. — Перед тем, как прострелить мне ноги, целую бутылку самогона выдал — сказал, вместо наркоза. И стрелял аккуратно.

— Зачем?! — опешила Лесли. — Зачем он…

— Я бежать пытался. Дважды. Первый раз поймали — он меня пальцем не тронул, еще посмеялся, что недалеко я уйти успел — они меня и вправду почти у самого Логова схватили. Но предупредил, что если я еще раз попробую, то он сделает так, чтобы я больше никогда бегать не смог. Вот и… сделал, — сержант нагнулся и стянул с ноги сапог с подрезанным голенищем, показывая изуродованную, бугрящуюся шрамами щиколотку. Лесли с одного взгляда поняла, что исправить тут уже ничего нельзя.

Он тоже посмотрел на свою ногу и поднял глаза.

— Ладно, чего пришла-то?

— Выпить, — она отцепила от пояса флягу, поставила на стол. — Чтобы не одной.

— Застукать могут, — сказал сержант, но прозвучало это не как отказ.

Лесли покачала головой.

— Им сейчас не до того, они в штабе новых девушек… пробуют.

Несколько секунд он испытующе присматривался к ней, потом вздохнул:

— Ладно, только ты сама сходи за закуской, — кивнул куда-то в темноту, — за перегородкой в холодильнике колбаса и хлеб есть.

На перегородку из гофрированного алюминиевого листа Лесли наткнулась почти сразу. На ощупь обогнула ее и в свете прорезанного в стене ангара оконца увидела то, что служило сержанту Калверу жилищем — узенькую клетушку, где с трудом помещались накрытая одеялом кровать, тумбочка и маленький холодильник.

Холодильнику она позавидовала — в лазарете бы такой не помешал! — взяла из него краюху хлеба и полкруга колбасы и вернулась к столу. Там за это время появились две блестящих металлических плошечки размером чуть меньше стакана, налитые до половины самогоном.

— Этот твой сегодня прислал, — сообщил сержант, принимая колбасу. — Тоже, небось, из того поселка.

Ножом рассек хлеб и колбасу на ломти, поднял плошечку:

— Ну… — они оба выпили.

От самогона внутри стало жарко, и Лесли побыстрей заела его хлебом. Сержант тоже положил колбасу на хлеб и откусил сразу чуть ли не треть. Продолжая жевать, налил по второй порции, спросил:

— Так это из-за него ты напиться решила? Из-за Джерико своего?

— Ну хватит уже, а? — не выдержала она. Передразнила: — «Этот твой, этот твой»… Да не мой он! И меня не спрашивали, когда сюда привезли!

— Тогда что ты здесь делаешь? — в упор спросил сержант.

— Людей лечу! Выживаю! Приспосабливаюсь к обстоятельствам! Какой ответ вам больше нравится — тот и правильным будет.

— И долго ты собираешься так… приспосабливаться?

— А вот это уже мое дело! И вообще — чему эти вопросы? Или вы предлагаете мне вместе бежать?

— Да нет, — покачал головой сержант, — я свое уже отбегался, — глаза его вспыхнули яростью: — Но мне тошно думать, что когда сотни мотоциклистов двинутся на Лоридейл, среди них будут обученные тобой люди. А может, и ты сама!

— При чем тут Лоридейл, до него же отсюда тысяча миль!

— Такая структура, как здешняя, обязательно должна развиваться и расширяться; остановка, стагнация — все, конец ей. Ты думаешь, для чего Хефе четвертый отряд создает? Он на север тянется — планирует там еще одну базу сделать, еще одно Логово. И поселки вокруг обирать начать.

— На севере? Где?

— В Колорадо.

У Лесли эти слова отозвались пробежавшим по спине неприятным холодком: в Колорадо ведь и дядя Мартин живет, и малыш Джимми, и «женский» поселок тоже там…

— Откуда вы знаете?!

Сержант Калвер пару секунд поколебался, но потом ответил просто и веско:

— Знаю…

К себе в комнату Лесли вернулась незадолго до рассвета; захлопнула за собой дверь и, не раздеваясь, растянулась на кровати. Голова слегка кружилась — выпила она изрядно, — но сна не было ни в одном глазу.

Сержант так и не сказал, откуда он знает планы Джерико — он вообще о них больше не говорил. Рассказывал про Лоридейл — про саму базу, про фермы, одна за другой вырастающие вокруг нее, про рыбачий поселок на Миссури — когда-то, до Перемены, люди боролись с засильем в реке карпов, теперь же эта неприхотливая и быстро размножающаяся рыба стала для них истинным благословением.