Конфигурация - J.M.

Откуда шианид взялся на моей погибшей планете, я не имел ни малейшего представления. А объясняться с ним мог только жестами. Шианиды не способны разговаривать ни на универсальном, ни на каком другом языке. Друг с другом они ведут диалоги мысленно. Для коммуникации с представителями других рас прежде использовали специальные устройства. Этот шианид никакой техникой не располагал.

Но из нашего "немого" диалога я понял достаточно. Шианид звал меня пойти за ним туда, где есть кто-то, похожий на меня и на него - надо полагать, другие разумные существа. Он растолковал, что тоже был там, с ними, но, почувствовав присутствие неподалеку еще кого-то живого, отправился на поиски - и обнаружил меня.

Выбор у меня был невелик - следовать за шианидом или оставаться посреди развалин Оррэ-Гилви. Я выбрал первое. Куда он меня поведет, я уже догадался. И вскоре догадка подтвердилась: мы пришли к Бункерам.

Эти подземные укрепления были построены за городом как раз в качестве убежища на случай войны. Конечно, укрыться в них могла лишь малая часть населения столицы, всего несколько тысяч человек. Но не произошло и этого. Бункеры не спасли никого из моих соотечественников. Почему - оставалось только гадать. Среди нескольких десятков обитателей убежища были все, кто угодно, но не свефийцы.

От нардионца по имени Вьекен я узнал, что собравшиеся в Бункерах - такие же случайные "гости", как я. Последние солдаты последней войны, которым после окончательного крушения обоих воюющих лагерей нужно было остановиться хотя бы где-то. Сам Вьекен и несколько его сослуживцев больше стандарт-месяца провели в поисках какой-нибудь планеты. Спрашивать, почему они не попытались вернуться домой, я не стал. И без того знал, что Нардионская республика, некогда претендовавшая на место одного из самых могущественных государств в исследованном космосе, превратилась в пыль. Но судьбой других планет системы Линаэна я все же поинтересовался.

- Ты имеешь в виду обитаемые планеты? - уточнил Вьекен.

- Газовые гиганты меня мало волнуют.

- Обитаемых больше нет, - покачал головой нардионец.

- Ни одной из четырех?

Вьекен кивнул, и принялся жевать сморщенное красное яблоко.

Запасов пищи в Бункерах было предостаточно. По крайней мере, для тех из нас, кому подходила свефийская пища.

- А как насчет этой планеты? - здравый смысл подсказывал, что мой вопрос - бессмысленное сотрясание воздуха. Но я все-таки закончил: - Тебе удалось исследовать ее из космоса? Может, где-то остались...

- Нет, - перебил он. - Я понимаю, почему ты спрашиваешь, но - нет.

- Нигде не осталось никого... - раздалось шипение за нашими спинами. Это был голос хивини. Да, среди нас нашлось место и бывшему противнику. Но лично у меня он теперь не вызывал никаких враждебных чувств. И вообще никаких чувств. Как и все остальные.

Хивиниец разводил в Бункерах слякоть, но мне до этого было мало дела. К тому же, надолго он среди нас не задержится. Насколько мне известно, хивинийцы как раз из тех, для кого свефийская пища пищей не является.

- Нигде не осталось никого, - повторил хивини. - Я не ощущаю ни одного из моих соплеменников... Я - последний. Вселенная мертва и пуста...

Услышав это, еще один персонаж из нашей компании, старый одноглазый рифсвон, вздрогнул и сделал рукой знак, по верованию его народа защищающий от злых сил. Рифсвоны подвержены предрассудкам. Хивинийцев, которые обладают обостренной интуицией и действительно на каком-то уровне способны чувствовать присутствие сородичей, как бы далеко те ни находились, они считают чуть ли не сверхъестественными существами, чьи слова имеют силу недобрых пророчеств.

- Вселенная пуста...

- Ерунда, - отрезал Вьекен. В отличие от рифсвонов, нардионцы ни перед кем не склонны впадать в священный трепет. - Даже если ни один обитаемый мир не уцелел - что, вообще-то, трудно допустить - на разных планетах должно остаться много таких же случайных групп, как наша.

- Про группы не знаю, - подал голос до тех пор не участвовавший в разговоре житель планеты Сингао, которая воевала на нашей стороне. - А насчет обитаемых миров могу сказать вот что. В моем корабле есть универсальное устройство полисвязи. Пока я летел сюда, и несколько дней тут, на планете, пытался связаться с каким-нибудь миром, поймать хоть какие-то сигналы - и ничего. Все виды связи молчат. Информационные сети не работают. Похоже, они больше не существуют. Физически.

- Почему ты оставил свои попытки? - возмутился нардионец. - Я уверен, рано или поздно тебе удалось бы наладить контакт...

- Если хочешь этим заниматься, я отдам устройство тебе, - устало откликнулся сингао.

Вьекен и еще двое нардионцев стали первыми, кто оставил Свеф. Они забрали полисвязь и улетели на своем корабле. Другие нардионцы задержались на планете до тех пор, пока ее не покинула почти вся наша группа.

Улетали мы в основном поодиночке, только некоторые по двое или по трое. Возможность сделать это была даже у тех, кто не имел собственного подходящего транспорта, как я, например. В Бункерах находилось множество СКАБов, небольших удобных кораблей, которые подходят для длительных путешествий. СКАБы - лучшие из известных мне индивидуальных космолетов, работающих на концентрируемой энергии звезд. Системы жизнеобеспечения в них полностью автономные.

Один за другим обитатели Бункеров брали себе СКАБы, загружали их водой, пищей и другими необходимыми вещами, и улетали. Сингао, перед тем как двинуться в путь, сказал нам на прощание:

- Пусть нардионцы ищут своих соотечественников и свои планеты. А мне это не нужно. У меня ни соотечественников, ни родной планеты больше нет. Я чертов гражданин космоса, чертов вселенский космополит.

По-моему, это название как нельзя лучше подходило всем нам. Вскоре после сингао и я отправился, куда глаза глядят. Никакой цели у меня не было. Все, что осталось - холодное безразличие к прошлому, настоящему и будущему.

Запасы я пополнял на уцелевших населенных планетах, где развитие цивилизации не достигло уровня, который позволил бы их жителям ввязаться в войну. Подобных миров было известно немало, информация о них содержалась в базе данных моего СКАБа. Потенциально опасные планеты с неподходящими условиями или агрессивнымить не хотели. Быливели себя дык к одиночеству, звездам и космической пустоте.в вселенский космополит. аборигенами я игнорировал, на более-менее безобидные время от времени высаживался.

Конечно, меня не интересовали дикие миры наподобие НР-4, населенного существами, отдаленно похожими на линаэнцев, но покрытыми шерстью и не умеющими разводить огня. Или АС-3 с его полуразумными рептилиями, которые общаются между собой лаем. А вот другие, вроде Нарла, где народ кочевал по единственному материку на повозках, запряженных шестиногими ездовыми животными, и Огфа, на котором существовали десятки тысяч крохотных селений, обнесенных высокими стенами - были как раз тем, что надо.

На подобные планеты я рассчитывал, занимая грузовой отсек СКАБа массой ненужных мне самому найденных в Бункерах предметов - боевых ножей, металлических столовых приборов, детских игрушек и даже украшений. Эти остатки цивилизации, когда-то бывшей моей, оказались не так уж бесполезны и сослужили мне хорошую службу. Жители отсталых миров охотно обменивали их на пищу и другие вещицы, которые я мог сбыть на следующей планете.

Там, где люди прежде понятия не имели не только о космических полетах, но и о космосе вообще, меня побаивались или оказывали почтительный прием. Иногда давали то, в чем я нуждался, без всякого обмена, даром. В каком-нибудь из этих миров я, пожалуй, мог бы выгодно устроиться в роли местного бога и прожить до конца своих дней, ни о чем не заботясь. Но мне не хотелось задерживаться там. Было тяжело, я словно задыхался. Не в прямом смысле, конечно, не физически. Наверное, просто привык к одиночеству, звездам и космической пустоте.

Кое-кто из аборигенов вел себя доброжелательно, но и выгоды своей упускать не желал. Бывали и конфликтные случаи. Но оружие местных жителей против моего ровным счетом ничего не значило.

О войне, уничтожившей цивилизацию нескольких галактик, на отсталых планетах не знали. Большинство из них она вовсе не затронула. Но не все. На одной мне показали огромный котлован, который сделало "солнце, упавшее с неба". Скорее всего, этим "солнцем" был какой-нибудь горящий хивинийский дредноут.

На других планетах последствия были серьезнее. Даже задев их только вскользь, удары лучевых пушек разрушили хрупкое экологическое равновесие, вызвали необратимые изменения в организмах растений, животных и разумных существ и обрекли их на медленное вымирание.

Но, в общем-то, меня все это мало касалось. Ни вины, ни угрызений совести, ни жалости я давно не испытывал.

В длительные перерывы между высадками я или занимался физическими упражнениями, или от нечего делать осваивал установленные на бортовом компьютере образовательные программы, или создавал одио-картины. Искусство одиоли в свое время было очень популярно на Свефе. Но теперь его знатоков не осталось, так что мои произведения не оценит никто и никогда. А самому мне они не были не особо дороги. Какое-то время они существовали, потом я уничтожал их без сожаления.