Бессмертные карлики - Эрве Рихтер-Фрих

Фьельд нахмурился.

— Что вы хотите с ним делать?

— Мы хотим отправить его за остальными.

— Куда отправить?

Тут слово взял воинственный капеллан.

— Туда, вниз, к дону Рамону, — ответил он невозмутимо. — Это я выдумал. Мы, жители Перу, убиваем ядовитых змей, когда встречаем их. Многие из них исчезли там, в «чертовой» пропасти. Рамон был хороший старик. Его кровь взывает об отмщении.

— Я не думал, что такое учение к лицу человеку, исправляющему церковные обязанности.

Сконфуженный капеллан опустил голову.

— Я тоже человек, как другие, — вздохнул он и снова принялся волочить по земле лежащего без сознания боксера.

— Оставь его!

Капеллан с удивлением посмотрел на Фьельда.

— Глупо было бы оставить в живых этого человека. Сам Господь предал его в наши руки.

— Оставь его лежать. Недостойно человека убивать раненого, лежащего без сознания. Поищем лучше юную индианку. Мне кажется, я слышу стоны где-то поблизости.

— Она лежит в овраге с ножом, воткнутым в спину. По-видимому, ее песенка спета, — ответил Карсон.

— Принеси ее сюда, — сказал Фьельд.

Негр бросил взгляд ненависти на боксера, который начинал подавать признаки жизни. Карсон имел вид собаки, которая ворчит, когда у нее отнимают жирную кость.

Но он не посмел ослушаться.

Несколько минут спустя Фьельд удостоверился, что ножевая рана в спине Кончи не представляла серьезной опасности для жизни. Он промыл и перевязал рану и устроил что-то вроде носилок между двумя мулами.

Черный Антонио, оглушенный, приподнялся на локте.

— Я советую вам держаться подальше от моего пути, — решительно сказал Фьельд. — На этот раз я пощадил вас. Мои люди хотели отправить вас вслед за стариком, которого убили ваши наемники по вашему приказу. Но я был против этого…

— Идиотство с вашей стороны, — пробормотал Антонио.

— Пусть! Теперь вы предупреждены. В следующий раз ставкою будет жизнь.

Он отвернулся от Антонио и начал приготовления к продолжению путешествия.

Бандит посмотрел ему вслед. Его оружие исчезло, его мул впряжен в носилки для раненой.

— Жизнь, да, — проворчал он, хватаясь за больную голову. — Или смерть для одного из нас…

И он медленно заковылял вслед за уезжающими.

20. В ПАРМЕ

Маленькая экспедиция быстро добралась до Пармы, в департаменте Хунин.

Следуя совету Инесы, они все направились прямо к gobernador[19] города. Этот достойный джентльмен был владельцем гасиенды в окрестностях Пармы и добрым приятелем профессора Сен-Клэра, и принял все общество с чрезвычайным гостеприимством. Радость увидеть внучку знаменитого профессора заставила его даже сдержать свою ненависть к неграм.

Но Киду все же пришлось удовольствоваться помещением в соседнем флигельке, что, впрочем, пришлось ему вполне по вкусу. Вообще он чувствовал себя великолепно и со скромным торжеством принял благодарную улыбку Инесы, передавая ей ценности, похищенные наемниками Антонио у «чертовой» пропасти.

Конча вернулась к сознанию в течение вечера. После ближайшего исследования обнаружилось, что нож бандитов оказался на этот раз милостивым. Он проник косым направлением в левое легкое, не повредив ни одного из значительных кровеносных сосудов, и в операции не было необходимости.

— Если нож не был чем-нибудь загрязнен, то нет никаких оснований для страха, — сказал Фьельд донне Инесе. — Заживление протечет, как при глубокой кожной ране. Впрочем, — добавил он, — жизнь индианки не так-то легко пресечь ножом. Сила сопротивления этого народа против подобного рода оружия изумительная.

Молодая перуанка взглянула с удивлением на высокого спокойного человека, стоявшего перед ней. Он так резко отличался от всех других. И вдобавок он спас ей жизнь.

— Я никогда не сумею достаточно отблагодарить вас за все то, что вы сделали для меня и для Кончи, — промолвила она. — С тех пор, как пропал дедушка, у меня не было ни одного защитника. Я стала одинока — и бедна. Ах, если бы мне только удалось отыскать его!

Фьельд не нашел в себе мужества сообщить правду этому ребенку. И без того у нее было достаточно затруднений.

— В Лиме все думают, что профессор умер, — все-таки отважился он сказать.

— Бедный дедушка, — тихонько сказала она. — Значит, надежды мало… Но несмотря на все, я хочу увидать то место, где он, может быть, нашел свою смерть. Он был такой смелый и отважный. Он совсем забыл про то, что он уже старый человек.

— Замечательно, — сказал Фьельд, — что я тоже должен отправиться в те места, где пропал Сен-Клэр.

— Но тогда мы можем ехать вместе, — воскликнула девушка в восхищении.

— Нет, это невозможно, — сказал Фьельд. — Путь, по которому я поеду, может быть только путем мужчины.

— А я не хуже мужчины.

Фьельд невольно рассмеялся.

— Во многих отношениях даже лучше. Но даже если вы в состоянии выдержать многие испытания, все же существует граница для выносливости и силы женщины. Хорошая женщина может быть очень часто и хорошею опорою — но иногда она может быть также и помехою. Кроме того, наша с вами поездка в непроходимые леса Амазонки может быть не одобрена вашими друзьями и знакомыми в Лиме, и доставит вам, таким образом, немало неприятностей. То, что я говорю, смешно, но это так.

— Пустяки! — воскликнула Инеса. — Мнение лимских жителей для меня глубоко безразлично. Да кроме того с нами поедут Конча и ее брат.

— Вы не можете рассчитывать на Кончу раньше трех недель.

— Но вы ведь можете подождать?

Фьельд отвел от нее свои глаза, внутренне проклиная самого себя. Но он не мог видеть эти сиявшие доверием глаза, не испытывая какой-то почти отеческой слабости. Его сердило то, что он чувствовал такую горячую симпатию к этой юной дочери Юга, которая говорила с ним без кокетства и заигрывания, от всей своей простой души… То была женщина без хитростей.

И, так как он не был в состоянии разрушить ее надежды, он отвернулся от нее весьма невежливо и предоставил себя в распоряжение gobernador, который направил на него настоящий артиллерийский огонь вопросов о событиях в далекой Европе.

Когда Фьельд лег в этот вечер в постель, он был очень недоволен собой. Ему надо было подумать о многом. Во-первых, он не мог отослать Инесу в Оройю, пока Черный Антонио находился еще в этих местах. Черт возьми!.. почему он не убрал совсем этого бандита! Не сделался ли он случайно сентиментальным?!. О! Нет, никогда! Но он всегда имел эту слабость — предоставлять противнику равные условия. И для него никогда не существовало радости и удовлетворения в убийстве неспособного к сопротивлению человека, даже если бы это было только вредное животное.