Пуля нашла героя (География одиночного выстрела - 3) - Андрей Курков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Вот такие вещи со мной происходили, как-нибудь еще расскажу, - пообещал старик и вслушался в окружающую вечернюю тишину.
Где-то треснула ветка. Что-то звякнуло.
И вышел наконец к костру Вася с судком. Вытащил из рамки три миски, а сам сел спокойно с другой стороны костра.
Кушали Банов и Эква-Пырись гречневую кашу с маслом и тефтелями.
Банов то и дело на солдата посматривал - вид у Васи был хитрый, словно обманул он кого-то или что-то необычное придумал.
- Ну что, если приведу завтра - будете в домино со мной играть? - спросил он деланно ленивым голосом. Банов и старик переглянулись. Старик помолчал, потом сказал:
- Приведешь, сыграем!
Банов, облегченно вздохнув, кивнул.
Снова не спал Банов ночью. Ворочался, из шалаша выходил, сидел у костра в одиночестве и храп старика слушал.
Но наутро пришел Вася один. Принес завтрак и все так же хитровато улыбнулся, поглядывая на Банова.
Банов молчал - не хотелось ему вопросы задавать солдату.
Сидели они со стариком и до самого обеда письма читали. И то один, то второй поднимался на ноги и в шумы леса вслушивался.
Наконец зазвучало невдалеке знакомое позвякивание судка, треск веток.
Насторожились оба.
Банов вскочил с колоды, замер. Увидел, как две фигуры в военной форме замелькали меж стволами деревьев. Испугался Банов, подумал, что рассказал Вася обо всем своему начальству, и вот идут они теперь его, Банова, арестовывать. Спрятался Банов за шалашом старика, притаился.
А к костру Вася вышел с молодым сержантом. Оба присели, поздоровались со стариком. Вася миски из рамки судка вытащил и по сторонам стал оглядываться.
Банов к сержанту присматривается и думает: если б арестовывать пришли, то уж точно с офицером, а не с сержантом.
И вдруг что-то знакомое в сержантском лице увиделось ему. Присмотрелся и чуть не выматерился от удивления.
Был это не сержант, а Клара, переодетая в сержантскую форму.
Выбежал Банов из-за шалаша, бросился к костру, обнял Клару, прижал к себе что было силы. Клара, обомлевшая от испуга, сначала вырваться хотела из объятий, но потом, увидев перед собой знакомое лицо, вдохнув знакомый запах пота, замерла на мгновение и сама тоже обняла Банова.
Старик отодвинулся от них и со стороны наблюдал за этой встречей. На лице его сияла радостная улыбка. Пару раз переглянулся он с таким же радостным Васей.
Время шло, ужин остывал, а Банов и Клара все еще обнимались.
Старик, достав из кармана ложку, стал торопливо есть.
А солдат придвинул к костру письменную доску, высыпал на нее из коробки костяшки домино и стал их перемешивать.
Эква-Пырись, жуя, бросал не очень довольные взгляды на эту русскую народную игру, в которую ему предстояло играть с солдатом. Но ничего не поделаешь: все-таки обещал!
Сыграли они потом в домино несколько раз. Два раза закончили на "рыбу", а остальные игры солдат проиграл. Был он проигрышем недоволен, но уходя сказал, что следующим вечером отыграется.
Сразу после игры повел Банов Клару в свой шалаш. Всю ночь не спали: все говорили и говорили, рассказывали друг другу обо всем и подолгу обнимались, вжавшись друг в друга до боли в суставах.
А старик посидел в одиночестве у костра, о чужом счастье подумал, да и пошел в свой шалаш спать.
Глава 21
При очевидном приближении весны стал ангел замечать таинственное исчезновение многих новопалестинян. Морозы все еще чередовались с оттепелями, но солнце все прочнее входило в природную жизнь, вознамерившис согласно многовековому порядку, отогреть ее и пробудит окончательно. Казалось, все ждали, весны но, в отличие от прошлых лет, о севе не говорили. Один горбун-счетовод ходил со своей амбарной книгой и шептал сам себе что-то, проверяя наличие запасенного посевного материала. Однако и он заметил явное убывание населения Новых Палестин и, обеспокоившись, подошел как-то к ангелу. Однако ни совета, ни разъяснения он от ангела не получил и потому решил сам разобраться.
Ночью, когда он, притаившись на лавке, вслушивался в тишину, действительно раздался шорох, потом чей-то шепот и шарканье ног. Совсем рядом, буквально за печкой от счетовода, что-то происходило.
- А это брать? - услышал горбун бабий шепот и тут же поднялся с лавки, стараясь, однако, быть не услышанным.
Подобрался к печке и там притаился.
- Потуже завяжи! - прошептал мужик. Горбун узнал в шепоте одного бывшего красноармейца. Заскрипели половые доски человеческого коровника, и две тени, осторожно ступая, направились к двери.
Горбун занервничал. Хотелось закричать, разбудить всех, показать им беглецов. Но словно столбняк напал на счетовода. И увидел он, как открылась дверь и на мгновение мелькнул там зимний ночной рассеянный свет. И промелькнули в этом свете две фигуры, промелькнули и исчезли. И дверь тихонечко закрылась.
Руки у горбуна задрожали, он оглянулся по сторонам и на ощупь во вновь сгустившейся темноте коровника пошел к лавке ангела. Разбудил его.
- Кто это? - спросил испуганный ангел.
- Да я, счетовод. Тут, понимаешь, убегают... Поймать бы...
Ангел с трудом понимал, о чем говорит горбун.
- Кто убегает? - спросил он.
- Кажись, Клавка, доярка, с одним красноармейцем.
Ангел поднялся на локтях, потом сел на лавке, помолчал.
-- А зачем ловить? - наконец спросил он севшего рядом горбуна.
-- Так если все сбегут, кто тогда жить здесь останется? Для кого сеять?
На этот вопрос ангел ответить не мог.
- Пойдем, вернем их! - попросил шепотом счетовод. - А?
Ангел, задумавшись, пожал плечами. Потом ответил, тоже шепотом:
- А разве они не свободны? Насильно ведь никого не держат тут?
Горбун тяжело вздохнул и встал с лавки ангела. Набросив шинель, вышел из человеческого коровника, осмотрелся. Показалось ему, что заметил он две фигуры, удалявшиеся по заснеженному полю. Постоял, посмотрел им вслед, а когда почувствовал, что мороз пробирает, - вернулся в коровник. Но спать не лег. Сидел на своей лавке до подъема кухарок.
Глава 22
Наступил август, и в Краснореченск пришли хорошие новости. Оказалось, что город победил в областном соцсоревновании. В награду в "Поезде отдыха" трудящимся Краснореченска выделили два вагона, и теперь составлялись списки, выбирались сто два ударника, которым предстояло провести семнадцать дней на Южном берегу Крыма.
Добрынина вызвали в профком одним из первых. Отпуску он обрадовался, но попросил в Крым его не посылать, а оставить в городе. Причина на то у него была достаточно серьезная - ведь всем, чем мог, он помогал жившей у него с грудным младенцем вдове его друга Дмитрия Ваплахова.
Посоветовавшись с отделом кадров, профком дал народному контролеру двадцатидвухдневный отпуск.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});