Переводчица (СИ) - Татьяна Семакова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сняла одну туфлю и поморщилась. Осколок от разбитой утром лампочки вытащить удалось, но было бы гораздо приятнее, если бы кто-нибудь потрудился убрать следы моего буйства на фоне страсти и я не наступила бы на них вовсе, собираясь второпях.
Это место, вопреки ожиданиям, я покидала без боли душевной и каких бы то ни было сожалений. Что бы там Ибрагим не имел ввиду, поверить в то, что его поразила стрела амура, я не могла. Увлёкся? Пожалуй. Но что-то большее… большое, глубокое, искреннее — точно нет. Сегодня я Станиславский.
Соболев по левую руку от меня шумно выдохнул и продолжил раздражающе барабанить пальцами по разделяющему нас подлокотнику, который он опустил, едва сел в машину. Держит дистанцию. Похвально, но с некоторым опозданием. В груди скопился щемящий сердце комок напряжения, от которого я никак не могла избавиться, и эта черта, обитая светлой кожей, которую от провёл, совершенно не помогала.
— Чуть не забыл! — неожиданно ахнул Пименов с переднего сиденья, которое ему уступил Соболев, чтобы меньше укачивало в пути. Лучше бы пакет дал с собой, эта его человечность, периодически проскальзывающая, совершенно выбивает из колеи.
— Ну, что ещё? — выдыхает Тимур с раздражением.
— О, нет-нет, Тимур Александрович, — тараторит юрист, — ничего такого! — и протягивает ему таблетки. — Огромное Вам спасибо!
— Ей, — кивает в мою сторону и отворачивается к окну.
Не «этой» и на том спасибо.
— Я должен был догадаться, — неожиданно отвечает Аркадий Петрович, а я бросаю взгляд на Тимура, ожидая увидеть разъярённого быка, но он лишь тихо хмыкнул в ответ, продолжая смотреть в окно. — Диана, спасибо, — говорит юрист мягко и протягивает мне таблетки, принимая неестественную позу на сиденье, — Вы очень отзывчивая девушка, такие, как Вы, уже редкость. Исчезающий вид!
Вновь смешок со стороны Тимура, разъедающий тёплые слова, как червяк спелое яблоко, а я пытаюсь представить, что его нет. В этой машине на расстоянии вытянутой руки, в этой стране, в этом мире, во вселенной.
— Всё-таки показать? — спрашиваю у юриста игриво, а он фыркает весело:
— Диана! — торопливо разворачивается и машина погружается в тишину.
Объявляют посадку и у выхода тут же выстраивается огромная очередь из загорелых туристов. Смотрю на свои бледные, не тронутые жарким турецким солнцем руки и тихо вздыхаю. Как давно я не была в отпуске…
Когда основная толпа загружается и в очереди остаётся от силы десять человек, из бизнес-зала выпалывает Соболев, но идёт не на посадку, а к нам.
— Аркадий Петрович — домой. Диана — придётся задержаться. Пошли.
Разворачивается и идёт в сторону выхода, а Пименов кривится:
— А Вас, Штирлиц… удачи, Диана.
— Спасибо… — отвечаю уныло и тяжело поднимаюсь, спеша догнать босса.
Я полагала, что выйти будет не так-то просто, но нас встречали.
— Господин Соболев? — осведомился незнакомый турок на довольно приличном русском. — Прошу за мной.
И повёл нас какими-то закоулками мимо всех контролей. Улица, духота, такси, гостиница. Объяснениями меня не удостоили, я с вопросами не лезла и молча ждала свой ключ от номера чуть поодаль, как вдруг услышала громкое:
— Леди Ди!
Моё институтское прозвище.
Заулыбалась, ища взглядом Лёву, весельчака и балагура, нашла, скинула туфли, и под недоуменными взглядами постояльцев побежала к нему в подготовленные заблаговременно объятия. Вот так надо встречаться после долгой разлуки! Вот так!
Лёва закружил меня, смеясь, но довольно быстро отпустил, потому что рядом топталась Лилия, подобравшая мои туфли, и возмущённо причитала:
— Лев! Имей совесть! Ты не один! Я вообще её первая увидела!
Ли и Ди. Мы были неразлучны в студенческие годы, но, как это бывает, сразу по окончанию вуза наши пути разошлись. Хотя, правдивее будет сказать, Лилю просто унесло в сторону ветрами в её не обременённой условностями и тяготами жизни голове.
Обнялись, расцеловались, Лёва вновь притянул к себе, обнимая до характерного хруста в позвонках и говоря с чувством:
— Как же я рад! Ди! Этот день просто на мог быть лучше!
«Вполне себе мог» — отвечаю мысленно, видя, как Тимур направляется к нам.
— Я сейчас, — говорю торопливо, но они оба стоят к нему спиной и отвечают возмущённо:
— Ну уж нет!
— Ты так просто не отделаешься!
— Да я на минуту… — пытаюсь вырваться, но хватка у Льва железная.
— Это вряд ли, — говорит Тимур за их спинами, — заселяемся и выезжаем.
Лиля оборачивается на голос, тут же разворачивается к нему спиной и открывает рот, округляя глаза.
— Кто этот красавчик?! — восклицает без задней мысли. — Вышла замуж и даже на свадьбу не позвала?!
— Это мой босс, — отвечаю траурным голосом, не глядя на Тимура, — я в командировке.
— Упс, — кривится Лиля, оборачивается и окидывает его взглядом с головы до ног. — Я бы с таким не смогла работать.
— Номер телефона тот же, — быстро говорит Лев, слегка наклонившись к моему уху. Хватает Лилю за руку и оттаскивает в сторону.
— Нестись в объятия к очередному мужику у тебя нога не болит, — говорит Тимур с усмешкой и протягивает мне ключ-карту от номера. Вот зараза! И ведь не поспоришь, я о ней даже не вспомнила. — В холле через пятнадцать минут.
«А блондиночка ничего… — отмечаю мысленно, — и, судя по всему, совершено свободна и готова к приключениям. Надо взять на заметку».
Шахов позвонил, когда началась посадка. Мой юрист, как выяснилось, задержан за драку в аэропорту и до сих пор находится там. А мне вот как раз для полного счастья не хватало именно международного скандала! Теперь нужно заплатить приличный барыш и подписать тонну бумаг, но Шахов пообещал, что поможет договориться с местными. Ловко я стал его должником, ничего не скажешь… ну и, разумеется, пришлось взять переводчицу. Не хватало ещё сидеть там, как дебил, не понимая ни слова. Плюс, Шахов перед ней расстарается, а может и примет в счёт долга.
От собственных мыслей внутри зашевелилось чувство, смутно напоминающее стыд. Очень, очень смутно, но сам факт наличия скорее удивил, чем заставил всерьёз задуматься. Не о том сейчас голова болит…
На этот раз в такси рядом с ней я не сяду даже под дулом пистолета. Всю дорогу пытаться не смотреть на её голые коленки — то ещё удовольствие. Но для начала — еда! Час роли уже не сыграет.
Ресторан я выбрал заблаговременно и через пятнадцать минут мы были на месте. Каждую минуту ожидаю вопросов, но она молчит, как гордый партизан и
